Со стульев с виноватой улыбкой поднимаются два очень похожих друг на друга плотных пожилых человека, в тёмных костюмах-тройках, белых сорочках и галстуках.
— Здравствуйте, товарищи, — отвечаю на крепкое рукопожатие более молодого, — что ж вы не позвонили, Сергей Иванович, прошу прощения что заставил вас ждать.
— Это вы меня простите, товарищ Чаганов, — отвечает Вавилов, — что вот так без приглашения заваливаюсь к вам. Разрешите представить — мой брат Николай.
— Представлять Николая Ивановича, я думаю, было излишне, очень приятно познакомиться, прошу вас заходите.
«Ну как такое объяснить как не телепатией»?
Только сейчас, поднимаясь к себе, подумал, что если уж решил взяться и за оптический лазер, то ключевой фигурой в этом проекте обязательно станет Сергей Вавилов: и как директор ФИАНа, откуда придётся рекрутировать научные кадры в проект, и как бессменный руководитель Государственного Оптического Института, в лабораториях которого проще всего организовать работы по варке, резке и шлифовке неодимового стекла, материала, исторически вытеснившего рубин из этой ниши. На рубине же я буду делать лазер-демонстратор, чтобы показать реальность создания «гиперболоида», ну и, конечно, перестраиваемый по частоте мазер.
— Так что случилось, товарищи? — перевожу взгляд на с одного брата на другого, указывая им на стулья напротив меня за столом для заседаний.
— Мне нужна ваша помощь, Алексей Сергеевич, — старший Вавилов, останавливает строгим взглядом младшего брата, уже открывшего рот для ответа, — как вы, наверное, знаете завтра открывается очередная сессия ВАСХНИЛ…
«Хм, как-то выпустил из вида…. но в курсе, что ВАСХНИЛ — это Всесоюзная Академия Сельскохозяйственных Наук имени Ленина».
— … на ней академик… — тень пробежала по лицу Вавилова, — Лысенко со своими приспешниками готовит переворот в руководстве Академии…
«Неужели он думает, что я стану ввязываться в их дрязги»?
— … Не думайте только, Алексей Сергеевич, — смутился академик, почувствовав видно что-то в моём взгляде, — что я держусь за место Президента Академии, мне больно, что его займёт жестокий, беспринципный, плохо образованный человек. Если это произойдёт, то советская сельскохозяйственная наука окажется отброшенной в средние века…
— Простите что перебиваю вас, Николай Иванович, но почему в ВАСХНИЛ оказался этот, как вы говорите, «жестокий, беспринципный и плохо образованный человек»? Разве у вас в действительные члены не выбирают тайным голосованием академиков?
— Да, вы правы, — Вавилов обхватывает седую голову руками, — в этом есть и моя вина, это я выдвигал его, я помогал готовить его доклады, поддерживал его пресловутую «яровизацию» и не был критичен к тем фальсификациям с отчётами, что он представлял наверх. Всё это так, я не снимаю с себя вины и думаю было бы справедливо снять меня с должности президента. Но предоставить Лысенко возможность занять освободившееся место я тоже не имею права. Этот человек уже открыто заявляет о ревизии основ, на которых зиждется мировое растениеводство: он отвергает генетику! Да что генетику, он отбрасывает как ненужный принцип чистых линий: закон, который положен в основу семеноводства и селекции. Утверждает, не поставив ни одного эксперимента, что чистого материала в природе не существует, поэтому нечего на это время и деньги тратить, а нужно просто не препятствовать свободному переопылению растений летающей в воздухе пыльцой…
«Как в анекдоте: пришёл вейсманист-морганист к кибернетику»…
— Николай Иванович, — с трудом нахожу паузу в речи академика, — я правильно понял, что вы хотите с моей помощью провести на пост президента своего сторонника, помешав приходу к власти Лысенко, так?
— Та-ак, — Вавилов растерянно опускает глаза с потолка на меня, — нет, не так…
— Получается, — добавляю металла в голос, — вы хотите законсервировать в ВАСХНИЛ ситуацию, которая сложилась к сегодняшнему дню. Но судя по последней статье в «Правде», правительство не довольно складывающей ситуацией в сельском хозяйстве, хочет её изменения и поэтому наивно ожидать от него сочувствия вашим предложениям. А Лысенко напротив обещает в кратчайший срок за один-два года создать новые сорта пшеницы и других культур, даже ваш ВИР (Всесоюзный институт растениеводства) на соревнование вызвал…
— Это форменное шарлатанство! — взрывается академик, — чтобы создать новый сорт пшеницы требуется минимум 10–12 лет… Те якобы «сорта», о которых рапортовал раньше Лысенко — фикция, обычные ничем не примечательные гибриды, выращенные в тепличных ящиках. Я объяснял это бывшему наркомзему Яковлеву, сейчас он заведующий сельскохозяйственного отдела ЦК, но он не желает ничего слушать. Докладную записку академика Константинова о провале яровизации, составленную на основе отчётов с 54-х государственных сортоучастков по 35-и сортам, он просто положил под сукно…
«Хм, поддержка на уровне профильного отдела ЦК дорогого стоит. Похоже, что Яковлеву, чтобы усидеть в кресле, будет идти до конца».
— Интересно, а на чём тогда основываются заявления Лысенко? В «Правде» написано о сорока процентах роста урожая от яровизации.
— На опросных анкетах, что он рассылает на места, — костяшки сжатых кулаков академика белеют, — на рассказах «народных академиков», телеграммах из колхозных «хат-лабораторий»…
— Он что же группы поддержки на местах создаёт?
— … слёты «опытников» организует, агитационные брошюры печатает…
— И всё сам? Как-то не вяжется с образом «плохо образованного человека», наоборот, больше походит на очень умного противника, грамотно ведущего наступление на вас по всем фронтам.
«В отличие от вас, Николай Иванович».
— И тут вы правы, Алексей Сергеевич, — плечи Вавилова опускаются вниз, — только этот умный противник не Лысенко, а его правая рука Исай Презент. Он — выпускник Ленинградского Коммунистического университета, марксист-биолог, работал у меня в ВИРе, но я его уволил за аморальное поведение, думаю, что мстит он мне за это. Вся идеологическая часть выступлений Лысенко на нём, как и работа с журналистами и группами поддержки, как вы выразились. На мой взгляд Лысенко — лишь кажущийся лидер, а верховодит у них там Исай.
«Яковлев обязательно согласовал свою позицию у Сталина, вполне возможно, что кандидатура Лысенко уже утверждена… Если мне сейчас выступить на стороне Вавилова (неизвестно ещё какая у него поддержка в среде генетиков), то может получиться как со Шпитальным. Благоразумнее всего не вмешиваться в эту свару… Ведь я же — не специалист… И так уже в каждой бочке затычка… „Мичуринцы“ Лысенко в моей истории огнём и мечом прошлись по генетикам, возможно, что и генетики не стали бы церемониться с противниками в случае своей победы. Группировка „молодых“ заявила о своих претензиях на власть, „старики“ эту власть отдавать не хотят: конфликт начинает выходить из научной плоскости в многомерное пространство тотальной войны. Может быть ещё не и поздно погасить разгорающееся пламя, нейтрализовав провокаторов»?
Братья пытливо глядят на меня: старший нервно теребит тесёмки, принесённой с собой картонной папки.
— Хорошо, Николай Иванович, — принимаю решение, — я попробую поговорить с товарищем Кировым… А это, как я понимаю, компрометирующие материалы на Лысенко?
— Да, то есть нет, — смущается он, передавая папку, — это отчёты академика Константинова.
— Когда у вас запланированы выборы президента?
— Выборы пройдут в последний день сессии, числа 11 — 12-го октября.
«Есть ещё время… Хм, что-то братья сильно радуются, надо сразу расставить точки над „и“».
— Хочу, товарищ Вавилов, чтобы между нами не было недосказанности, я — не ваш сторонник. Я лишь хочу, чтобы в вашей Академии осталась организацией научной, а не политической. Нельзя чтобы ни одна из группировок чувствовала себя побеждённой. Для этого, видимо, в ней придётся вводить внешнее управление, по крайней мере, именно это я хочу предложить товарищу Кирову. То есть предположительно, вам придётся оставить ваш пост…
