Анатолий слушал вполуха о ранней смерти отца и бедном детстве, поддакивая, да, таланту трудно пробиться, да еще женщине, но когда увидел фотографию сестры, что говорится, челюсть отвисла: если сделать скидку на искусство фотографа, и останется половина того, что он видит, все равно она редкая красавица.

   Что поделать, пятидесятилетний мужчина, не очень-то искушенный в женских чарах, конечно, женился первый и второй раз по любви, как иначе, но семейная жизнь есть семейная жизнь, у жены сложная и ответственная работа, да топтуны не дают покоя, требовать, чтобы еще и ублажала его, считает бесчеловечным. Жизнь с ним засчитывается год за два.

   За полночь забрался на верхнюю полку и долго не мог уснуть, вспоминая портрет сладкоголосой Ольги, ее черные раскосые глаза, красиво очерченные полные губы и жгуче-темные длинные волосы, обрамляющие нежный овал девичьего личика плюс талант, плюс безденежье, - как говорится, само плыло в руки. Что тут непонятного: он ей материальную поддержку, она ему ласку и нежность.

   Утром долго не мог начать разговор, решился, когда Москва была уже близко. Для оправдания греховных мыслей, поведал Марине, что у него холодные отношения с женой. Она мать его детей и не больше. Но из благодарности никогда ее не бросит. Были времена, когда она единственная содержала семью. Но он не железный, хочется ласки и взаимопонимания. Деньги у него есть, и много.

   Разговор был откровенный, как бывает в поезде, где люди вдруг начинают чувствовать полное единение с попутчиками, как любил говорить Саня Морозов, биолог по образованию: на генетическом уровне. В вагоне поезда особый воздух, пронизанный ветрами и ритмичным стуком колес: вперед-вперед, в неизведанное. Если с попутчиками повезет, такой душевный комфорт испытываешь, дома такого не бывает.

  Вот и расслабился, предложил материальную помощь незнакомой Ольге, Марина обрадовалась и согласилась устроить им свидание. На этом и порешили, Анатолий погрузился в мечты, такие яркие и сладостные, что даже забыл, что знакомство нельзя назвать даже заочным. Редкая удача, если он, понравившись Марине, понравится и Ольге.

   Но разве думал об этом мужчина, которому исполнился недавно полтинник, а девушка юна, прекрасна и нуждается в защите.

   Он вернулся из Москвы и в тот же день позвонил Ольге, да-да, она согласна встретиться, сестра предупредила о нем.

   Свидание назначили у памятника Ленину, недалеко от штаба. Ольга пришла раньше, так получилось, он увидел ее и, как потом признался Коляну, немного прибалдел, назвавшись Анатолием без отчества.

   Девушка оказалась миниатюрной, пропорционально сложенной брюнеткой. И что за чудо эти ножки! В босоножках были видны пальчики с розовыми ноготками, такие изящные, что он готов был целовать их тут же, на площади, на глазах у прохожих.

   Она вскользь взглянула на него, о чем подумала, не понял, хотя потом размышлял об этом. Что тут, конечно, волновался, в два с копейками раза старше ее. Но, с другой стороны, он высокий брюнет, лицо гладкое и нет седых волос. Почти нет, хотя жена находит.

   Девочке повезло, мужчина при деньгах и неплох собой, - успокоил он себя и взял ее под руку, но она резко отстранилась и сердито сказала:

   - Моя сестра много лишнего наговорила. Не такой уж у меня талант, как она считает. Мне, действительно, надо еще учиться и учиться.

   Подтекста он не уловил и был полон оптимизма:

   - Поэтому я пришел. Я помогу тебе. Бескорыстно, - зачем-то добавил он и пожалел.

   - Правда? - обрадовалась она, - и ни на что другое не претендуете?

   Он с готовностью повторил.

   Дурочка, сама бросится в его объятия. Анатолий был в этом уверен. Что она, бедняжка, видела в жизни, кроме нужды.

   Золотые цепочки, серьги и колечки Ольга взяла, но не сразу. Надо было преподносить не скопом, а постепенно. А он, как купчишка, выложил перед ней все, что привез из Москвы, тут же в штабе выложил.

   Пришлось сделать вид, что сейчас же все выкинет в окно, и сам в это поверил.

   Он повел ее в кафе "Театральное", рядом с вожделенным оперным театром, заказал черную икру, полезно для голоса, нет, колбасу она не будет, и кофе тоже нет, лучше простую воду, и ничего острого и соленого.

   Она отпивала по глотку и жаловалась, что не примут даже в хор оперного театра по двум причинами. Первая ясна, не надо ее озвучивать. Он понимал, любой мужик пустит слюну, когда увидит ее. А, во-вторых, она должна заплатить за уроки, чтобы поставить правильно дыхание. Дыхание у нее в порядке, просто придираются, кто откажется от денег. Но с традициями не поспоришь.

   Что касается первой причины, Анатолий предложил прийти в театр и на месте разобраться с тем, кто губу раскатал на юное тело.

   Темперамент так и фонтанировал, как положено политическому деятелю. Ольге пришлось уговаривать его не делать этого. Нет, она ни за что не назовет фамилию того, с кем нужно разбираться.

   На прощание попросила видеть в ней не только внешность, не только жажду известности и славы, но и стремление дарить людям радость. Анатолий обещал ей в этом помочь.

   Он был покорен, одурманен, но все же мучил вопрос: страстная ли она. Если страстная, то он ее обязательно соблазнит.

   Каждый вечер после ее работы стали вдвоем посещать кафе "Театральное", он заказывал шампанское, черную икру и красную рыбу с кусочком сливочного масла. Отсутствием аппетита девушка не страдала, если полистать страницы, можно найти счета. Ольга пила и ела и говорила о большой сцене, хотя для него все сцены одинаковые, об афишах, на которых будет ее портрет с фамилией Никифорова или с более благозвучным псевдонимом. Глаза девушки сверкали, щеки покрывались густым румянцем, он внимательно всматривался в нее и, решив, что страстная, предвкушал близкое счастье.