Анализируя и обобщая результаты наблюдений в процессе психологических путешествий (ландшафтная аналитика), мы видим, что некоторые элементы ландшафта и ландшафтные объекты обладают по отношению к современному человеку потенциалом актуализирующих воздействий. Контакт с такими ландшафтными объектами обращает внимание человека на те стороны его существования, которые в условиях повседневности «зашумлены» социальной и бытовой активностью и находятся на периферии сознания. В потоке повседневности в таких столь разных событиях обыденной жизни, как развод, выход на пенсию, увольнение, уход детей из семьи, расставание с любимым человеком, переезд в другую местность, очень сложно увидеть то общее, что присутствует в связанных с ними переживаниях, – страх перед абсолютной непредсказуемостью существования, за спиной которого маячит страх смерти. Как пишет И. Ялом, «факт смерти разрушает нас, идея смерти может нас спасти» [Ялом 2008, с. 320]. Вытесняя из сознания неизбежность собственной смерти, человек вытесняет и идею смерти, осознание и принятие которой означало бы большую ответственность за каждое мгновение жизни.

Пещера воплощает в себе идею смерти непосредственно. Стоя в устье пещеры, человек оказывается не только на границе света и тьмы, земного и подземного мира, но и на границе между жизнью, которую можно наблюдать вокруг, и смертью, скрытой в мраке, холоде и сырости пещеры. Контакт с пещерой, обеспечиваемый различными сенсорными модальностями, актуализирует у человека переживания, которые, по мнению И. Ялома, являются «наиболее действенным пограничным опытом». Нередко в таких переживаниях человеку открываются новые смыслы его жизни.

Ручей также непосредственно воплощает в себе идею жизни. В этом легко убедиться, если предложить участникам путешествия без всякой цензуры и оценки называть ассоциации, возникающие у них на берегу ручья. Нетрудно догадаться, с чем ассоциируется у участников путешествия движение к устью ручья или его истоку. Заметим, что при возможности свободного выбора участники выбирают направление движения в зависимости от их экзистенциальной ситуации.

Мощным актуализирующим потенциалом обладают ландшафтные объекты, которые включены в структуру ритуала, мифа, часто предстают в сновидениях, упоминаются в религиозных текстах, легендах, сказках, использовались в практике инициаций, то есть те объекты, которые живут в культуре. На наш взгляд, это объясняется структурным сходством (если не тождеством!) глубинных кодов культуры и человеческого сознания [Агранович, Березин 2005]. Ландшафт и его компоненты были исходной данностью, которая в процессе возникновения и развития человеческого сознания мифологизировалась и семантизировалась, обретала свое бытование в культуре, а значит, и свое место в культурно обусловленном сознании человека.

Если предположение о том, что сенсорно-двигательный контакт человека с ландшафтом служит основой построения внутреннего пространства/времени «Я», верно, то выражения «пещера моего сердца», «река моей жизни» и т. п. перестают быть только метафорами, а путешествия становятся средством развития личности.

Агранович С. З., Березин С. В. Homo amphiboles: Археология сознания. Монография. – Самара: Издательский дом «Бахрах-М», 2005. – 344 с.

Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / Пер. с нем. М. М. Сокольской. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – 368 с. – (Studia historica)

Белорусец А. С., Конопельцева Ю. В. Ландшафтная аналитика: теоретические основания и психотехнические приемы // Консультативная психология и психотерапия. 2017. Т. 25. № 41. С. 156–171.

Березин С. В., Исаев Д. С. Ландшафтная аналитика: опыт трансдисциплинарной психотерапии. – Самара: Универс групп, 2009. – 111 с.

Березин С. В. Расстановка как кино. В кн.: Психологические исследования: сб. науч. трудов. Выпуск 11 / под ред. К. С. Лисецкого, В. В. Шпунтовой. – Самара: Самарский университет, 2015. – С. 205–215.

Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры / в игры / Пер. с англ. А. Грузберга. – М.: Эксмо, 2010. – 576 с.

Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движения и физиологии активности. – М., 1966.

Бродский И. А. Назидание. Стихи 1962–1989. – Л.: СП «Смарт», 1990. – 260 с.

Гримак Л. П. Пространственные составляющие здоровья // Прикладная психология и психоанализ. 1999. № 1. С. 41–53.

Марцинковская Т. Д., Балашова Е. Ю. Категория хронотопа в психологии. // Вопросы психологии. 2017. № 6. С. 48–60.

Панов В. И. Психические состояния как объект и предмет психологического исследования // Мир психологии. Научно-методический журнал. – М.: Психолого-социальный институт НПО «МОДЭК», 1999.

Свирида И. И. Ландшафт в культуре как пространство, образ и метафора. В кн.: Ландшафты культуры. Славянский мир. – М.: Прогресс-Традиция, 2007. – 352 с.

Сухарев А. В. Введение в этнофункциональную психологию и психотерапию. – Учебное пособие. – М.: ГАСК, 2002. – 240 с.

Ухтомский А. А. Доминанта. Статьи разных лет. 1887–1939. – СПб.: Питер, 2002. – 448 с.

Хеленгер Б. Порядки любви. Разрешение семейно-системных конфликтов и противоречий. – М.: Изд-во Института психотерапии. 2003. – 400 с.

Ялом И. Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти. – М, 2008.

Справка об авторе: Сергей Викторович Березин – кандидат психологических наук, доцент, заведующий кафедрой социальной психологии Самарского национального исследовательского университета им. С. П. Королева, автор (в соавторстве с Д. С. Исаевым) метода «ландшафтная аналитика». [email protected]

Аннотация: Представление (культурного) ландшафта как феномена в русле феноменологически и семиотически обогащенной российской школы теоретической географии В. П. Семенова-Тян-Шанского – Б. Б. Родомана. Понятие «культурный ландшафт» фиксирует упорядоченность, взаимосвязанность и закономерность явлений на поверхности Земли в пространственном аспекте, единство природных и культурных компонентов. Мир земной поверхности – сплошной многослойный ковер, а не россыпь отдельных объектов. Культурный ландшафт формируется на природной основе, но не сводим к ее антропогенной трансформации; имеет автономные закономерности. Ландшафт – объемный многокомпонентный комплекс поверхности Земли на природной основе, картируемый, районируемый и путешествуемый; единство тел, форм, функций и смыслов.

Ключевые слова: географ, диалог мест, ландшафт, путешествие, смысл, сплошная пространственная среда, умвельт.

Понятие «культурный ландшафт» фиксирует упорядоченность, взаимосвязанность, закономерность явлений на поверхности Земли в пространственном аспекте, прежде всего единство природных и культурных компонентов. Благодаря этому мир земной поверхности предстает сплошным многослойным покровом, а не набором отдельных природных и культурных объектов. Культурный ландшафт – целостное образование. В этом понятии и явлении «культура» и «ландшафт» соединены не механически: учение о культурном ландшафте – не сумма знаний о ландшафте и культуре. Научное понятие «культурный ландшафт» нейтрально, не оценочно; «культурный» означает связанный с культурой как человеческой деятельностью, а не положительный / прекрасный. Культурный ландшафт соотносится с природным ландшафтом, а не противопоставляется «некультурному».

У «классиков» [Берг 1931; Семенов-Тян-Шанский 1928] понятие «культурный ландшафт» выражает сплошность, единство, упорядоченность и закономерности обитаемого пространства земной поверхности, характерные сочетания разных видов природных и хозяйственных угодий. Понятие культурного ландшафта тогда продолжает, расширяет и отчасти вбирает содержание понятия «природный ландшафт» [см.: Арманд 1975; Арманд 1988].