Темнота, словно стена, надвигалась на них с каждым шагом, и в какой-то миг спутница Кима задержалась. Замерла на середине ступени, будто бы не решаясь идти дальше. Парень почувствовал, как убыстряется ее дыхание, как в приступе паники колотится сердце.

– Это всего лишь темнота, – выдохнул он, повисая на ее плече, – нечего бояться.

Лана кивнула, и, придерживая его за талию, продолжила спуск. К ее облегчению, лестница закончилась через пять ступенек, и под ногами снова оказался скользкий каменный пол.

Вторым уровнем негласно называли старую, не используемую сточную систему. Дальше путь лежал по пересечению полуосыпавшихся канализационных труб. Когда-то давно они весьма неплохо справлялись со своей работой, но с десяток лет назад Фирс пережил землетрясение, которое повредило старую систему водопровода. К тому же под городом было найдено несколько новых источников пресной воды. Поэтому теперь этот подземный лабиринт принадлежал ворам. Грех не пользоваться таким подарком.

Воздух здесь был затхлым и спертым, зато вонь почти исчезла.

Ким щурился, пытаясь разобрать знакомые очертания, но не мог узнать место, про себя проклиная Люциуса с его «разберешься».

– Давай передохнем, – попросил он Лану, прислонившись к стене. Девушка кивнула и помогла ему сесть. Она уже взяла себя в руки и с любопытством оглядывалась. Ей еще не приходилось бывать так глубоко под землей. Парень поймал себя на мысли, что невольно наблюдает за ней, будто за диковинным зверьком.. И вместе с тем он чувствовал, как в душе появляется новое, мощное чувство благодарности и уважения. Хотя, возможно, это начиналась лихорадка.

– Пойдем, – на мгновение Киму показалось, что он начал узнавать тоннель, по которому они идут. – Поворот, – прошептал вор еще до того, как в стене появился темный провал. Мрак в его глубине отчего-то искрился. Мигал, словно солнечный зайчик, пущенный серебряный зеркальцем.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Ким понял, что не сходит с ума – это луч фонаря пляшет по стенам прохода.

Девушка, словно почувствовав его опасения, остановилась. Точка фонаря приближалась, все четче рисуя полукругом света силуэт.

Кто-то бежал им на встречу.

Вот свет стал болезненно ярким, проникающим под веки и врезающимся в сознание острыми иглами. От него невозможно было спрятаться, даже закрыв глаза. Вор попытался отгородиться от света рукой, но фонарь уже потушили. Парень несмело приоткрыл глаза и увидел тонкую двоящуюся фигуру.

– Привет, – только и смог улыбнуться Ким, и в следующее мгновение повалился на Лану. Она не сумела удержать парня и вместе с ним опустилась на пол.

– Давай, – Люциус подхватил друга на руки и помог его спутнице подняться. – Пошли, – коротко и бесстрастно бросил он, скрываясь во мраке тоннеля.

Девушке ничего не оставалось как, поспешить следом, подхватив оставленный фонарь. Они не дошли до убежища какую-то сотню метров.

Дверь «норы» была распахнута настежь. Лютик не удосужился даже прикрыть ее. Это было единственным, что выдало его беспокойство. Операционный стол был уже готов, на подносе серебром блестели инструменты.

Карсрвен-младший не стал терять время даром. Он действовал спокойно и собранно, будто бы чинил куклу, а не спасал жизнь. Лишь единожды тяжесть напряжения, заполнявшая его, нашла ход наружу.

Лана, до этого мявшаяся у дверей, юркнула в комнату и замерла у стены, наблюдая.

Люциус удостоил ее лишь одним взглядом. Холодным, тяжелым. Пригвождающим к месту и заставляющим трепетать.

– Уйди, – только и сказал он, но девушке показалось, что она действительно чувствует, как вибрирующая волна его бешенства наполняет помещение и сметает ее. Сил противостоять не было.

И Лана подчинилась, отступила, исчезая в темном проеме, ведущем в спальню. Там, забившись в дальний угол и всем своим существом желая исчезнуть, она простояла не меньше часа. Пальцы, оледеневшие то ли от холода подземелья, то ли от ужаса, так и не выпустили погасший фонарь.

Когда с плечом было покончено, Люциус бережно, чтобы не повредить живые ткани, отсоединил протез от ноги. Друг тихо охнул во сне, но боль быстро отступила.

Карсвен потушил в себе сострадание. Он не желал причинять Киму боль, но не мог опустить руки теперь, так близко от своей мечты.

Когда вор соглашался на эксперимент, он видел в искусственной плоти свое спасение. Но все требовало свою плату. Люциус делал все возможное, чтобы стабилизировать болевой порог, но пока ему удалось добиться только того, чтобы при повреждениях нервные окончания замораживались, давая Киму время отсоединить протез. Карсвен-младший знал, что в тот момент, когда друг не успеет избавиться от протеза, боль перелома, усиленная в тысячу раз, просто убьет его.

Это знание не приносило радости. Но Люциус не собирался бросать дело на полдороге. Ему нужен был результат – искусственно созданный организм человека, который будет полностью копировать «живой» аналог.

Ким поддерживал его стремления и терпел. Может, в знак благодарности, а может, действительно понимал важность этого открытия для мира или верил в то, что работа друга сможет спасти и продлить множество жизней.

Или даже подарит бессмертие целому миру. В любом случае, Ким совершенно спокойно принимал то, что остается для Карсвена экспериментом. Близким, дорогим, но экспериментом.

И Люциус был благодарен ему за это.

Кожа на ноге вора была изорвана, под полупрозрачным покрытием мигал красным цветом индикатор, требующий замены сустава. Лютик отключил его и положил протез на специальную подставку. Сегодня у него не было ни сил, ни желания заниматься ремонтом.

Ким, почти белый из-за потери крови, спал глубоким сном, в который ввел его стимулятор искусственной жизни. Теперь о парне можно было не беспокоиться, жизни его ничего не угрожало.

И только сейчас, когда с опасностью было покончено, Люциус позволил себе вспомнить о мальчишке, которого Ким притащил с собой.

Гость нашелся в спальне.

Лютик щелкнул выключателем, и паренек вскинул руку к глазам, защищаясь от яркого света.

– В общем, так, – Карсвен устало опустился на нары. – Я понятия не имею, кто ты, но пока не стану ничего спрашивать. Подождем, пока Ким придет в себя, думаю, у него были причины привести тебя сюда.

Лана кивнула, незаметно заправляя под повязку выбившуюся прядку волос.

– Душ дальше по коридору, кухня в твоем распоряжении, – парень поднял взгляд, и в его глазах цвета старого льда промелькнула усмешка, – похоже, тебе тоже несладко пришлось.

От недавнего гнева не осталось и следа, только усталость и грустная ирония. Лютик не мог позволить себе расслабиться при постороннем, но по нему было видно, что впервые за последние часы он вздохнул с облегчением.

– Не буди меня, – напоследок бросил он, заваливаясь на лежак.

Девушка бесшумно проскочила мимо и задернула за собой тяжелую штору, заменявшую дверь.

Через несколько минут из ванной долетел звук льющейся воды, но Люциус уже не услышал его. Он спал.

Лана стояла под шелестящим потоком и улыбалась. Капли стекали по волосам, попадали в глаза и затекали в рот. Она уже и забыла, какое это наслаждение – принимать душ.

Девушка понимала, что еще не время расслабляться. Но она верила данному слову и потому решила позволить себе хотя бы час ничего не бояться. Она не раз думала, что повезло бы ей родиться мальчиком, все повернулось бы иначе. Был бы дом и любящая семья, папа, может, слуги, достаток и спокойствие. Но Слепая Удача, видимо, решила поиграть с ней.

Фирс не отличался особой жестокостью по отношению к женщинам, но он ничуть не ослаблял той хватки патриархата, что царила во всем мире. Иногда казалось, что он рухнет, если женщина станет жить наравне с мужчиной. Возможно, именно поэтому никто не стремился уравнять права полов и придерживался давнего порядка.

Рождение Ланы было позором для ее семьи, поэтому никто никогда не узнает, что у одного из прошлых правителей столицы первенцем была дочь.