Как известно, ничем закончился и роман с Катариной Парр. После повторного провала с затеей женитьбы на Мэри Фицрой Томас замыслил замахнуться повыше и претендовать на руку одной из принцесс, либо старшей, Марии, либо младшей, Елизаветы. Считается, что Елизавета должна была хорошо знать Томаса, ибо пребывала с его семьей в тесных отношениях с детства, проживая иногда вместе со своим сводным братом Эдуардом в поместье Сеймуров. И вот в феврале 1547 года он послал ей письмо с предложением вступить в брак с ним.

Елизавета была рано созревшей юницей, как с точки зрения умственного, так и физического развития. Судя по ее портрету в возрасте 13 лет, она вполне выглядела на 15—16-летнюю девушку, брачный возраст аристократки. Принцесса, равным образом, в письменной форме отказала Сеймуру, мудро заметив, что слишком молода для вступления в брак и собирается в течение двух лет соблюдать траур по отцу. Ее ответ завершался следующими словами:

Тогда Томас, не теряя времени даром, сделал предложение Катарине Парр, оставшейся после смерти венценосного супруга одной из богатейших женщин Англии. Та сначала также потребовала выдержать двухлетний срок траура, но, похоже, не нашла в себе сил устоять перед страстными мольбами любимого человека. К тому же Катарину снедала обида, что ее не сделали регентом при малолетнем принце, и этот афронт, безусловно, также сыграл свою роль. Любовники обвенчались в конце мая 1547 года, а король Эдуард был вынужден дать свое официальное согласие уже вдогонку, 25 июня, будучи поставлен перед свершившимся фактом. Столь скороспелый брак вызвал неудовольствие многих, в частности, принцессы Марии и жены Эдуарда Сеймура, герцогини Анны. Та не скрывала своей ненависти к Катарине и демонстративно щеголяла в королевских драгоценностях, которые по праву должны были отойти вдове. Помимо этого, она в открытую начала настраивать придворных против Катарины. Заключив брак, супружеская чета поселилась в особняке вдовствующей королевы в Челси, прихватив с собой никому не нужную Елизавету.

Об отношениях между Томасом Сеймуром и Елизаветой можно судить лишь по показаниям окружения принцессы в ходе следствия по делу Сеймура. Муж Катарины держался с подопечной жены весьма фамильярно, часто утром заявлялся в ее спальню, когда она еще не была должным образом одета, а иногда вообще еще лежала в постели. Тогда он раздвигал занавеси на окнах и желал ей доброго утра. Томас не упускал случая по-дружески похлопать ее по спине или по ягодицам, затем пройти в комнату фрейлин и позубоскальничать с ними. Пару раз вместе с ним в спальню Елизаветы заходила Катарина, и они оба развлекались, щекоча девочку, когда та еще не поднялась с постели. Со временем Сеймур завел обыкновение навещать девушку по утрам, будучи облаченным в короткую ночную рубашку и шлепанцы.

Время от времени он затевал с ней возню в саду, причем в присутствии Катарины, а иногда и при ее участии. Как-то раз девушка и Сеймур дорезвились до того, что он разрезал ее платье из черного сукна «на сотни кусков». Елизавета была лишена возможности сопротивляться, ибо мачеха крепко держала ее, пока Томас расправлялся с ненавистным ему траурным одеянием. Воспитательница принцессы не выдержала и сделала выговор Сеймуру, как самому старшему и наиболее виновному. В ответ на возмущенную нотацию нарушитель приличий со смехом посулил пожаловаться лорду-протектору, что его оклеветали, и вообще не считал себя совершившим нечто дурное.

Так прошла зима, но вскоре оказалось, что Катарина после трех бесплодных браков забеременела. Она тяжело переносила это состояние, ее раздражало все, включая присутствие подопечной, к которой муж стал проявлять все больше интереса. Будучи на шестом месяце беременности, Катарина как-то застала Елизавету в объятиях мужа. Заботясь о репутации принцессы, занимавшей второе место в порядке престолонаследия, мачеха отослала подопечную в Чешнт в Херфордшире к супружеской чете, сэру Энтони и Джоан[8] Денни. Странная троица, впрочем, рассталась полюбовно, и Елизавета, продолжая заниматься под руководством Эскема, мирно переписывалась с супругами. Все они с надеждой ожидали рождения ребенка в полной уверенности, что это будет сын.

– Если Господь дозволит прожить ему столько же, как и его отцу, – заявил как-то Сеймур жене, – он отомстит за все сии несправедливости так, как ни ты, ни я не можем сделать ныне. Таков уж этот мир, и только Господь исправит его.

К разочарованию всех троих, в конце августа 1548 года родилась девочка. После недели страданий, временами впадая в бред, утверждая, что ее отравили, Катарина скончалась, завещав свое огромное состояние мужу. Крестной матерью ребенка стала будущая «девятидневная королева» леди Джейн Грей. После смерти мачехи Елизавета тотчас же вернулась в дом своего детства в Хэтфилде.

Считается, что кончина Катарины Парр косвенным образом подписала смертный приговор Томасу Сеймуру. Если бы эта дальновидная, хладнокровная женщина осталась жива, она, несомненно, удержала бы мужа от вступления на путь легкомысленных авантюр. Тотчас же после похорон он послал своего племянника Джона Сеймура к Елизавете оказать помощь при ее переезде и обустройстве в Хэтфилде, но в шутку поручил Джону узнать, «не стали ли меньше ее большие ягодицы». Вновь пошли слухи, что Сеймур собирается жениться на Елизавете. Она же теперь стала относиться к Томасу с большей осторожностью, ибо ее счетовод Томас Парри, также навестивший Сеймура по делам, доложил ей, что тот интересовался финансовым положением и ежегодным доходом принцессы. Парри осмелился спросить у нее, не собирается ли ее высочество выйти замуж за Сеймура, на что Елизавета весьма расплывчато повторила уже известную нам фразу:

– Если дело дойдет до сего, я поступлю так, как Господь вразумит меня.

Томас принялся добиваться того, чтобы подчинить своему влиянию молодого короля Эдуарда. Он потихоньку стал снабжать его наличными деньгами, чего не делал лорд-протектор, зашедший в своих пуританских устремлениях настолько далеко, что даже запретил Эдуарду принимать полагающиеся новогодние подарки. Молодой принц, втайне начавший на эти подпольные средства играть в карты и держать пари, стал чем-то вроде яблока раздора между двумя братьями. Томас всячески старался склонить короля на свою сторону, но этот десятилетний мальчик не осмеливался проявить должную решительность. Тогда Сеймур стал подумывать о мятеже, известно об его обращениях о поддержке к флоту, находившемуся под его командованием. В конце концов, он пошел на совершенно авантюрный шаг, сделав попытку выкрасть короля, но потерпел неудачу, был арестован и заключен в Тауэр.

Ему предъявили тридцать три обвинения, которые, в сущности, сводились к трем: 1) заговор с целью получить власть над королем; 2) замысел жениться на принцессе Елизавете без согласия короля и Совета; 3) потакание пиратам и получение краденого добра от них. У него конфисковали все имущество, объявили виновным по всем трем пунктам и приговорили к смертной казни. Его брат недрогнувшей рукой подписал смертный приговор. Принцесса же Елизавета подпала под подозрение сговора с Сеймуром. Ее воспитательница Кейт Эшли и счетовод Томас Парри были арестованы, заключены в Тауэр и подвергнуты тщательному дознанию. Единственными ценными показаниями, полученными от них, были те, что при упоминании имени Сеймура лицо принцессы заливалось краской.

Елизавету допрашивали на месте ее проживания в Хэтфилде. Сэр Роберт Тирит, которому доверили это малоприятное задание, писал в отчете лорду-протектору: «Заверяю вас, ваша милость, что она обладает чрезвычайно проницательным разумом и только с великой хитростью удается что-то вытянуть из нее». Принцесса вновь проявила недетскую мудрость, не только убедив следствие поверить, что не участвовала в заговоре Сеймура, но и добившись декларации от двора, осуждавшей беспочвенные толки о ее заключении в Тауэр и беременности от мужа покойной мачехи. Узнав о казни Сеймура, она промолвила: