— Я? — переспросил удивленно и вновь посмотрел на Завулона. Он казался бледнее обычного, у него на лбу, я готов был поспорить, выступила испарина, но он держался уверенно, разговаривал с Инквизиторами властно и жестко. И глядя на него в эту минуту я вдруг вновь засомневался в своем решении. Хватит ли мне духу иметь дело с ним вот таким?

Наверное, еще в сентябре — не хватило бы. Но сейчас меня куда больше беспокоило его состояние, чем возможные резкие слова и поступки. Ну неужели никто не видит, что ему плохо?! Хорош целитель, игнорирующий раненного!

— Не беспокойся за него, — перехватила мой взгляд Тигренок. — Если бы рана была серьезной, он бы и сам подозвал целителя. А так… к ним с шефом сейчас подходить — все равно что пытаться вырвать мозговую косточку из зубов голодной бойцовой собаки. Когда им еще представится такая возможность пощипать Инквизицию…

— Ну да, наверное, ты права, — нехотя согласился я.

— Не буду спрашивать, как у вас с ним дела. Вижу, что лучше, чем я даже смела надеяться. Но, Антон, ты, главное, помни, что мы тут в Дозоре — не просто твои коллеги, но и друзья. И если вдруг что… я рядом, ты всегда можешь на меня положиться.

— Спасибо, — от души поблагодарил я. — И ты… ну, тебя не смутит, если я все же решу с ним попробовать?

— Смутит, — Тигренок искренне улыбнулась. — Еще как смутит! Но я, как истинный друг, сделаю вид, что все в порядке. По крайней мере до тех пор, пока он хорошо с тобой обращается. И все же, как ты? Это ведь ты нашел голема?

— Ну да, я. Но шеф, Завулон и Инквизиторы появились почти сразу, так что я даже и не успел прочувствовать всей «прелести» находки.

— Повезло. Нам всем в конечном итоге повезло, — Тигренок посмотрела на Ирениуса и тяжело вздохнула.

Да, грустное это было зрелище. Я вспомнил, как Ирениус выглядел совсем недавно: гордый и величественный Светлый, архангел с карающим мечом в руке. Сейчас же он стоял на коленях посреди грязной лужи, окруженный своими бывшими коллегами, и смотрел на голема с такой тоской, что я не выдержал, отвернулся. Несмотря на все его преступления, ему хотелось посочувствовать.

— А знаешь, мне его жаль, — как будто озвучила мои мысли Тигренок. — Он столько наворотил, но… Я могу его понять. И не я одна. Чем старше Иной, тем сложнее оставаться одному. А у него ведь когда-то была жена, известная Светлая целительница по имени Рената. Я многому научилась по ее книгам.

— Была? Что с ней случилось?

— Умерла родами. Говорят, это была ее навязчивая идея — родить ребенка-Иного. Причем, мне казалось, Ирениус ее в этом не особо поддерживал, а смотри-ка, как оно обернулось.

От слов Тигренка меня пробрал леденящий озноб. Мне было страшно даже представить, через что прошел этот Светлый. Не удивительно, что он отчаялся и связался с непроверенным ритуалом. С другой стороны, мне начинало казаться, что в жизни многих Иных есть вот такие трагические истории.

Гесер ведь тоже отнюдь не сразу встретился с Ольгой. Сколько веков и тысячелетий он жил без нее. И я даже не сомневаюсь, испытать ему пришлось многое. Но он справился. И теперь, рядом с любимой и любящей женщиной, наконец, счастлив.

А ведь я, получается, и правда любимчик Судьбы, недаром меня так однажды назвал Завулон. Всего лишь в течение одного года мне дважды было послано то, чего большинство Иных ждет веками, тысячелетиями. Встреча с идеально подходящим партнером. Шанс на счастливую не одинокую жизнь. А я, вот ведь дурень, столь легко отказался от дара в первый раз. И ничему-то меня жизнь не научила, долго колеблюсь сейчас.

Но кто знает, может быть, эти две встречи — единственные, что отмерила мне Судьба. И если я снова упущу возможное счастье, то век за веком проживу в одиночестве и пустоте. И как там говорил Завулон? Что он давно уже не верит в избранника из пророчества, но продолжает надеяться.

Нет! Я хочу жить здесь и сейчас! Настоящим, а не надеждами.

Завулон ведь мне нравится. Его ум, его сила и опыт, даже его слегка снисходительная и ехидная манера общаться. Мне нравится смотреть ему в глаза, вспоминать наш единственный поцелуй. Ну и, конечно же, представлять, как это будет — заниматься с ним полноценным сексом.

Я придался своим отнюдь не приличным мечтам и не заметил, как Завулон отошел от Гесера и группы Инквизиторов, что теперь он стоил рядом со мной и Тигренком.

— О чем думаешь? — вдруг спросил он, и я вернулся из мира грез в реальность.

— О нас, — честно ответил я. — О том, как сильно всем нам, и людям, и Иным, мешают комплексы и предрассудки. Вот ты, например… ты мне нравишься.

— Это что же, признание? — иронично вскинул бровь Завулон. По выражению его лица было видно, что как бы хорошо он ни умел читать линии вероятностей, этого разговора не предвидел. И теперь огромным усилием воли подавляет в себе преждевременную радость. Хотя почему преждевременную? На это раз я был настроен серьезно. Пришло время расставить все точки над и.

— Да, — кивнул я. — Признание. — Сказал, и тут же боковым зрением заметил, как Тигренок тактично отошла от нас в сторону. — Я просил у тебя времени, чтобы подумать. И, честно говоря, сам ожидал, что мне понадобится год или два, чтобы… ну, привыкнуть к мысли о нас. Но на самом деле все ведь проще. И ответ, да или нет, рождается сразу, лишь только задан вопрос.

— И что же? Твой ответ «да»?

Я хмыкнул, отдавая должное формулировке его вопроса. Какая самоуверенность! Но это-то мне в нем и нравится. Это, и еще многое, многое другое.

— Ты ведь сам уже знаешь, иначе не было бы всей этой истории с Дашей. Я… обещать ничего не могу, но хотел бы попробовать. Так что… не знаю, как это у вас обычно делается, поэтому сейчас спрошу прямо. Завулон, ты не передумал? Будешь моей парой?

Настороженный взгляд Завулона сменился на по-прежнему недоверчивый, но какой-то… ошеломленный, что ли.

Вдруг он рассмеялся, заливисто, радостно. И сквозь смех практически простонал:

— Ох, Антон! Знал бы ты, о чем спрашиваешь! Я сразу это почувствовал: ты уникален. Никто, ни один Светлый за много-много веков, ни разу не задавал мне подобного вопроса. Инициативу всегда проявлял я.

— И что? Тебя это смущает? Тебе не нравится?

— О, нет, напротив. Я в восторге.

Он сделал шаг, приближаясь ко мне практически вплотную, взял мою руку в свою. Его пальцы были холодными и чуть влажными от попадающих на них капель дождя, но почему-то это простое прикосновение показалось мне очень приятным. Я повернул ладонь, так, чтобы тоже держаться за его руку.

Почему-то в это мгновение мне вдруг снова вспомнилось поле под Рузой. Как он пришел ко мне на помощь, а я стоял и гадал, в какие игры он со мной играет. Тогда он казался мне сытым котом, забавляющимся с пойманной мышью. Но сейчас-то я видел, что на самом деле он передо мной почти столь же беззащитен, как и я перед ним. Что не мне одному страшно открыться. Но несмотря на то, что веками его отвергали, он оказался достаточно смел, чтобы попробовать вновь. И эта его смелость каким-то образом передавалась и мне.

— У тебя тут еще остались дела? — нарушил я наше с ним многозначительное молчание.

— И да, и нет. Серьезное я уже все решил, а с остальным, если нужно, разберется и Юрий.

— Хорошо. Тогда ты… не откроешь портал домой?

И он открыл. К себе домой, но я был вовсе не против. У него нам сейчас, и правда, было удобнее. Обработать его рану, вместе принять душ, а потом без лишних разговоров отправиться в спальню. Но отнюдь не для того, чтобы упасть на кровать в жарких объятиях. Увы, после многочисленных бессонных ночей и тревожных дежурств, после встречи с големом и битвы с Ирениусом, мы оба слишком устали.

Ну да ничего. У нас еще будет время. И на легкие беседы, и на важные разговоры, на страсть и нежность, на поцелуи и на самый безумный в моей жизни секс.

А пока я лежал в его кровати под одеялом и сквозь дрему вспоминал, какие забавные лица были у Темных и у Инквизиторов, когда они увидели нас с Завулоном, шагающих в портал. Вместе. Держащихся за руки.