– Ладно, потом поговорим. А сейчас займемся вашим здоровьем, – с этими словами Сушков принес из ванной ведро для мытья пола, потом с кухни трехлитровую банку чистой воды.

– Пейте. И как можно больше. Будет тошнить – вот ведро. Никуда не ходите. А я пойду, позвоню, вызову скорую.

– Ради Бога, ради Бога, не надо скорую, я вас умоляю! – вдруг горячо заговорила девушка, – я прошу вас, не надо никуда звонить. Сейчас все пройдет…

– Но почему? Вам же плохо. Отравление, я полагаю?

– Да, я пыталась как раз-таки отравиться. Но умоляю, не звоните в скорую, иначе у моего мужа могут быть серьезные неприятности!

– Неприятности, по-моему, пока только у нас с вами. Надеюсь, муж ваш не отравился вместе с вами?

– Нет. Дело не в этом. Вы не понимаете…

– Да что вы заладили: «не понимаете» да «не понимаете»! Давайте, пейте воду, потом поговорим. Я сейчас.

Антон вышел на кухню. Начинало смеркаться, и он включил свет. Достал из настенного шкафчика Танькину аптечку, открыл, порылся в содержимом.

– Вот, леший бы их побрал, этих медиков! Ни черта у них дома лекарств нет! Сапожник вечно без сапог! – бормотал он себе под нос, – а, нет, кое-что да есть, слава Богу.

С этими словами Антон отложил в сторону упаковку активированного угля и таблетку димедрола. Набрав в стакан воды и захватив таблетки, вернулся в спальную:

– Выпейте лучше вот эти таблетки. Они явно полезнее, чем те, с которых вы начали сегодняшний вечер.

Девушка послушно взяла несколько таблеток угля и одну димедрола. Посмотрела на стакан:

– А это зачем?

– Запивать. Ах, да! – Антон покосился на трехлитровку, – что-то я переборщил с водицей. Ничего, пейте и эту, хуже уже все равно не будет.

– Так мне воду пить или таблетки?

– Сначала воду. Потом ее в ведро. Потом таблетки. Вас как зовут, кстати?

– Оля.

– Вот что, Оля. Делайте все по порядку, как я сказал, а я быстренько погуляю с Мотей, а то у нее уже тоже отравление начинается. От переизбытка чувств и мочевины в организме.

Антон нашел поводок с ошейником и шлейкой, которые оказались в гостиной под креслом, – Мотина работа, – как смог прицепил собаку к поводку и вышел на улицу. Не столько ради Моти, сколько ради Ольги, чтоб не мешать своим присутствием промывать человеку желудок. Прицепил он не поводок к собаке, а именно собаку к поводку. С учетом размеров того и другого. Проходя мимо магазина, Антон подумал, что неплохо было бы перекусить после работы. Наверняка Татьяна никаких продуктов в доме не оставила. Да и Оле после лечения надо бы что-то поесть. Но как с собакой в магазин идти? «А ведь нет худа без добра! – пришла Антону неожиданная идея, – Мотя, конечно, не совсем собака, в полном смысле этого слова, зато с ней можно хоть куда!» С этой мыслью он подхватил Мотю на руки и зашел в магазин. Купив хлеба, курицу и еще кое-каких продуктов, Антон вернулся в квартиру сестры. Ольга сидела на кухне, ведро было чисто вымыто, банка с водой почти пуста.

– Как самочувствие? – поинтересовался Антон.

– Лучше. Голова только немного кружится.

– Слушай, Оля, а что ты там приняла? Я к тому, что, может быть, антидот какой-то надо тебе применить? Я куплю, пока аптека не закрылась.

– Нет-нет! Это как раз-таки довольно безопасные таблетки. Ничего не надо. Пройдет.

– Будем надеяться. Сейчас я приготовлю что-нибудь на скорую руку, поужинаем, и я поеду домой. Могу тебя подвезти, куда скажешь.

– А можно… мне…

– Меня Антоном зовут, – догадался Сушков о причине заминки, – и давай на «ты», так проще будет. Особенно с учетом сложившейся ситуации.

– Хорошо, Антон, давай на «ты». Я хотела бы здесь остаться. Если можно. Хотя бы до утра.

За разговором они перебрались на кухню.

– Так, бульон куриный вариться я поставил, картошка тоже закипает. Пока ужин готовится, давай, рассказывай все как есть. Иначе выгоню. На улице будешь ночевать. Если не подберет кто, – полушутя, полусерьезно сказал Антон, – что там у тебя стряслось?

– Меня муж бросил. Ушел к другой, – с места в карьер начала Оля, – я сына с мамой оставила, взяла пистолет и ушла в лес на конечной остановке автобуса. Хотела застрелиться, но не смогла, – голос у Ольги задрожал, на глазах проступили слезы, – мне хотелось именно как раз-таки из его пистолета застрелиться, чтоб он мучился потом.

– Погоди, погоди. Он у тебя что, военный?

– Нет. Он большой чиновник в правительстве области. Он как-то по работе с нашим военным округом связан и с милицией тоже, вот ему и подарили однажды на юбилей пистолет Макарова с дарственной надписью. Именной. Мы раньше с ним часто в лес ездили пострелять. По банкам, по мишеням.

– Так вот почему ты запретила скорую вызывать?

– Да, если эта история станет всем известна, его репутация сильно пострадает. А я этого как раз-таки не хочу. Я не собираюсь ему мстить. Я только хотела умереть, чтоб ему было больно, и чтоб он понял, кого он потерял.

– А от того, что он семью бросил, его репутация, значит, не пострадает?

– Ты не понимаешь. Не знаю, как объяснить. Ну, не совсем он меня бросил. То есть, брак расторгать он как раз-таки не собирается. Просто сказал, что полюбил другую и ушел. Через неделю вернулся, и как ни в чем ни бывало. Через две недели опять ушел. Снова вернулся. Вчера сказал, что взял отпуск и поехал к своей сестре. Собрал сумку, вещи и уехал, а я, дура, взяла, да и позвонила его сестрице. Нету, говорит, его, да и разговора даже такого не было. Я тогда взяла и поехала к той женщине, ну, к любовнице его. Антон, я, наверное, совсем дура, да? Я, видимо, от горя совсем голову потеряла, да? Словом, приехала я к ней, а он там. В домашнем халате, в кресле. И спокойно так говорит мне: «Ты сюда не езди, не унижайся. Я пока здесь поживу. Потом вернусь». Устала я. Нашло на меня отчаяние какое-то, вот я и решила. Когда поняла, что не смогу в себя выстрелить, поехала к Тане. Выговориться хотелось, поделиться, посоветоваться, а они уже на пороге, уезжают. Я домой пока не могу пойти. Я, дура, перед тем, как в лес поехать, Володе, мужу то есть, позвонила. Попрощаться как бы. Наверняка он как раз-таки дома сейчас. Я не могу с ним пока видеться. Можно, я здесь переночую?

– А таблетки – это вместо ПМа что ли?

– Да, после того как Таня с Сашей уехали, я у нее в аптечке хотела валерьянку взять, чтоб успокоиться, а наткнулась на фенобарбитал. Вот и решила, что так проще будет со всем этим покончить. А тут ты.

– Ладно. Бульон готов, картошка тоже. Я вот еще салат порезал. Давай перекусим, и ложись спать. Утро вечера мудренее. Завтра встанешь утром, тогда и решай. А сейчас поешь и спи.

Они поужинали. Ольга ушла и закрылась в спальной. Антон помыл посуду, покурил на балконе, постелил себе на диване в гостиной, но уснуть не получалось. Вся эта история с Ольгой и пережитый стресс прогнали сон. Вдруг он вспомнил о пистолете. «Едрить-кудрить! А если она стрельнется среди ночи? Кто ж его знает, что у нее на уме». Антон тихонечко вышел в прихожую. На вешалке висела женская куртка, причем, явно не Танькиного размера, заметно меньше. Антон потрогал карманы снаружи. В одном из них явно было что-то тяжелое. Он сунул руку в карман – пусто. «Во внутреннем», – догадался Антон. Страшно неудобно было ему шариться в чужих карманах, но и оставлять боевой пистолет без присмотра, тоже было нельзя. Пересилив себя, Сушков залез в карман, достал пистолет из Олиной куртки. Действительно, это был самый настоящий ПМ, причем, даже не на предохранителе. Антон вынул магазин, патроны были все на месте. Вернулся в гостиную, сунул пистолет подальше под диван, снаряженный магазин – за шкаф. И только после этого уснул чутким, тревожным сном.

Проснулся посреди ночи. Вспомнил события прошедшего вечера. «Черт, вдруг ей плохо совсем? Надо бы проверить». Антон встал, тихо, на цыпочках прошел в прихожую, оттуда, приоткрыв дверь, в спальную. Подошел к кровати. Ольга не спала. В слабом свете, проникающем с улицы от уличных фонарей, он увидел бледное ее лицо и широко открытые глаза, смотрящие на него в упор.