- Ты убивал? - Холин ощущал тепло рукоятки пистолета, и с этим теплом вливалась уверенность, что все в его непростой жизни образуется.

Грабитель, погруженный в собственные расчеты, трогал острие заточки загрубевшим указательным пальцем.

- Убивал? - повторил Холин. Грабитель вздрогнул, выронил заточку, нагнулся... резко поднял пику с полу, резко распрямился, и Холину показалось, что сейчас грабитель бросится на него:

- Ну, ну!.. - Холин вместе со стулом отодвинулся назад, угрожающе нацелил пистолет в лоб грабителю. - Спокойно малыш! - И добавил. - Выпей еще! Смотрю, нервы разгулялись. - Парень покорно выпил.

- Слушай. - Холин перешел к делу. - У тебя есть один выход. Всего один. Сейчас сюда заявится баба... заколешь ее, и я тебя выпущу... Все серебро заберешь... ограбление есть ограбление... никто тебя никогда не найдет и не будет искать. У нас, если сразу не взяли, потом... - Холин махнул рукой. - Ты на машине, как я понял?.. Ищи-свищи...

- Я не смогу, - глухо уронил парень, не выпуская заточку.

- Сможешь! - напирал Холин. - Захочешь жить - сможешь. А нет... сейчас вызову милицию и... восемь лет зоны, может и больше... а ты еще и не жил.

Парень с ожесточением замотал головой: только не зона!

Послышался звук открывающегося замка. В комнату вошла Ольга Холина и замерла. Муж кивнул незнакомому человеку, сжимающему тонкую как длинное шило иглу.

- Ну! - Холин направил пистолет. Парень поднялся и замер.

- Ну! - выкрикнул Холин. Парень схватил лапищей Холину, притянул к себе, занес заточку и... замер.

- Ну! - проревел Холин и выстрелил "газовщику" в ногу, по линялой ткани расплылось бурое пятно. Крик парня слился с воплем жены... Заточка по самую рукоятку вошла в податливую плоть... Страх, коньяк, простреленная нога сделали свое дело. Парень отшатнулся от распластавшейся на ковре жертвы, опустился рядом, тупо глядя на кровь из раны.

Холин поднялся, швырнул парню торбу:

- Грузи серебро! Как договорились!

В глазах парня тенью мелькнули признательность и облегчение: свободен! Пусть и такой ценой.

Рука с голубым клеймом КЕНТ забрасывала в мешок серебро, портсигары, половник, сливочник... Когда пальцы "газовщика" ухватили канделябр, Холин выстрелил в голову. Парень рухнул на мешок с серебром...

Тут же Холин позвонил в милицию, возбужденно кричал:

- Приезжайте! Убийство!.. Дом 42, квартира 16.

Милиция прибыла мгновенно: капитан, следователь в штатском, еще какие-то люди.

Холин сидел на стуле, рядом пистолет:

- Прихожу... а он жену зарезал... и уже собирался уходить, а у меня пистолет в коридоре... и вот... - Холин возбужденно и путано пересказывал, что случилось, чем вовсе не насторожил милицию: напротив, грабитель пойман на месте преступления... на заточке его отпечатки... потерпевшему каяться не в чем... жуткая история, одно хорошо - розыск не понадобится. Все прозрачно...

- Одно не понятно... - капитан милиции с сожалением смотрел на молодую женщину на ковре. - Не сработала сигнализация... на пульте сказали, что код назван правильно... Откуда? Вы никому не говорили код?

- Что вы? - изумился Холин. - Может, жена?

- Жена... - вздохнул капитан. - У жены теперь ничего не узнаешь... Холин опустился на колени, дотронулся до позолоченного брелка на поясе жены, буквы плясали - que sera sera...

По пустынному бульвару от Тверской вниз шли Седой и Холин. Седой с неизменным кофром. Черная "Волга" с красной мигалкой, отпущенная на время прогулки, тихо прошелестела вдоль бульвара и замерла, поджидая хозяина в переулке у церкви, где венчался Пушкин.

Седой сосредоточенно смотрел под ноги:

- У нас всегда есть такие... про запас, избить кого, грабануть для острастки... работаем в тесном контакте с эмвэдэ... "газовщика" сначала вербанули менты, а уж потом наши... оказывал разовые услуги и вдруг... закобенился... дружкам даже признался, что хочет порвать с нами, выдать прессе наши приколы... дружки, само собой, к нам... Кому приятно, когда на добро злом отвечают? Нашими молитвами раньше времени расконвоировали. Зарвался парень. Ну мы ему подбросили через "людей вне подозрений" - по его представлениям - наколку на "легкую" квартиру...

Остальное вы знаете... Вам помог... ну и нам... баба с возу, кобыле легче. - Седой перехватил тяжелый кофр.

- Удачно с сигнализацией получилось. - Выдохнул Холин. - А то б все сорвалось... наехала б милиция до срока.

Седой улыбнулся:

- Молодой... хорошая память... всего две цифры... У нас срывается редко... случается, конечно, все же люди, но... как исключение.

Холин нервно теребил перчатки, посматривал по сторонам, будто тихо идущих и мирно беседующих мужчин могли подслушать со стороны. Записи Холин не боялся, после истории с Мадзони на встречи всегда брал генератор стираний, такой же что отдарил предправления Черкащенко.

- А вы мне не слишком доверяете!.. - неожиданно заявил Седой.

- Почему? - Чуть уязвленно откликнулся Холин.

- У вас генератор стирания... чтоб я не записал нашу беседу. - Седой хохотнул. - А у меня вот, - показал приборчик не более авторучки с мигающим красным глазком, - штучка, сигнализирует, что у вас генератор.

- Извините, - не найдя ничего лучшего, буркнул Холин.

- Ничего... нормально. Каждый страхуется. - Седой собрался прощаться, замерли у памятника Тимирязеву. Навстречу шел худой человек с восточным лицом. Седой выждал, пока прохожий удалился. - Гогуа! Не узнали? Известный международник, наш человек... погорел в Вашингтоне. Вложил свою валюту в корпорацию, производящую "першинги". Это перебор! Такое не прощают. Но... все спустили на тормозах, слишком много знал о верхах - не убирать же каждого второго. Договорились... Забудьте обо этом. Ничего и не было. Даже я сам не смог бы вас "свинтить"... тот сказал этому, этот тому, ни бумажек, ни приказов... все расползается, разваливается. Да и зачем нам?

Холин не верил ни единому слову Седого. Дружески распрощались. Холин зашагал по Суворовскому вниз, мимо, будто подмигивая, пролетела черная "волга".

На террасе открытого кафе Ребров сидел с Леной Шестопаловой. Синяки еще не покинули лица Реброва, хотя тона бесформенных пятен стали приглушеннее, будто кожу Реброва, ранее размалеванную гуашью, теперь окрасили акварелью.

- А ты ничего... - Лена отпила из бокала.

- Ты тоже... ничего. - Ребров рассмеялся.

- Ничего лишнего не говоришь. - Шестопалова тряхнула золотой гривой и, не дождавшись ответа, заключила: - И правильно делаешь. Я сама себя боюсь. - Лена кивнула - бокал пуст, Ребров наполнил да краев, даже перелилось чуть на салфетку.

- Обожаю шампанское... - и мужиков. - Лена заглянула в глаза Реброву. - Ты уедешь, и у меня будет другой. Не обидно?.. Только без вранья!

- Отчего ж... - Ребров гладил ее руку, - обидно.

- Врешь ты все! - Лена рассмеялась. - Если б я исчезла навсегда... прямо сейчас... на глазах... ты б и не вспомнил. Никогда!

- Пожалуй, - не стал юлить Ребров.

- Именно это держит! - Раскрыла карты фрау-мадам-сеньора, давно освоив и полюбив игры в откровенность. - И еще! Ты всех настроил против себя. Совболото тебя не приняло. Гонору много. Все только и гадают: кто за тобой стоит?

- Я знаю в Москве женщину... редкостно хороша... с ума сходит, чтобы узнать: кто за мной стоит?..

Шестопалова поджала губы:

- Лучше меня?

- Совсем другая! - Ребров тоже отпил.

- Пошел к черту! - В притворном гневе выкрикнула Лена. - Учти, в совболоте и не такие тонули!

За столом, в охотничьем домике, сидели маршал авиации, Сановник, Мастодонт, Марь Пална, Седой и представитель братской партии. Прислуживали маршальские денщики. У стен густо синели вороненые стволы охотничьих ружей: у маршала трофейный "зауэр три кольца", у Мастодонта "уитэрби", у Сановника бельгийская двустволка-вертикалка. Представителю вручили тульское ружье, не раз выручавшее и других представителей и служившее подобно резиновой шапочке или плавкам напрокат в бассейне.