Откровенность Марь Палны в этот день сверкала пенной, брызжущей, тугой струей, как при открытии теплого шампанского:

- Сегодня ночью "троила", - призналась Марь Пална и присовокупила, не дожидаясь уточнений, - между прочим, ваш куратор!

- Господи! - утратив игривость, выдохнул Мастодонт и по лицу его скользнула тень досады и растерянности. Неловко прикурил, закашлялся, стал суетливо выгребать из ящиков бумаги, пытаясь хотя бы приблизительно вспомнить, что они означают и зачем написаны.

Марь Пална проницательно отметила внезапную и необъяснимую смену настроений и решила "опускать занавес", легко соскочила с подоконника, тихо осведомилась:

- Я пойду?

Мастодонт вроде поначалу и не услышал, затем будто вынырнул на поверхность реального из глубин времени и, запинаясь, пробормотал:

- Да... иди... конечно... потом договорим...

Секретарша исчезла. Предправления вскочил, подбежал к сейфу, прижался лбом к холодной стали, обеими руками обхватил сейф за боковины, будто возжелал обнять махину, рывком стронуть с места, поднять над головой и швырнуть... то ли в окно, то ли в приемную, то ли в портрет вождя над головой, если достанет сил...

В неприметном особняке в мешанине переулков центра, скромном снаружи и роскошном внутри, предстояла встреча с представителем братской партии. Гостиная с лепными медальонами и крашеными в цвет лаванды стенами безупречной гладкости ожидала гостей.

Первыми вошли Черкащенко и Сановник. Сели за уставленный яствами стол. Хотя Сановник был намного моложе Мастодонта, странное сходство проглядывало в их разных лицах. Сановник разлил минеральную по фужерам, принялся жадно пить.

- Синдром обезвоживания, - меланхолично ввернул Мастодонт.

- Было дело, - не стал оправдываться Сановник. - Схема простая... наши братья регистрируют торговую фирму - форин трэйд и все такое... мы продаем им оружие по бросовым ценам, затем они его перепродают на Западе по рыночным, разницу на наши счета и немножко им, на сытую жизнь и пропаганду марксизма...

- Все это делалось уже сотни раз, - заметил предправления.

- Разумеется, - согласился Сановник, - но наши сотоварищи по идеологии часто такие бестолковые, сущие дети, непременно напутают... на той неделе наш польский друг приволок шестьсот тысяч... на черта они нам здесь?

- На красивых женщин, - подсказал Мастодонт.

- Этого хватает и бесплатно, - разъяснил Сановник, - дамы как бы авансируют тело могущественным кавалерам в преддверии будущих благ...

- Как правило, призрачных, - выказал осведомленность Мастодонт.

- Как правило, - не стал возражать Сановник. - Однако, вернемся к делам... кредитование, проводки денег, финансовая отчетность - по вашей части.

Мастодонт кивнул.

Двери гостиной распахнулись, вошел маршал авиации и крохотный человечек с бегающими оливковыми глазенками - скорее всего представитель братской партии.

- Какие люди! - Закричал маршал, мужчины обменялись рукопожатиями, никто б не усомнился - знают присутствующие друг друга тысячу лет.

Четверо расселись за столом, вышколенные официанты-унтеры, а может и младшие офицеры - обслуживали споро и бесшумно.

Представитель братской партии кивал, как китайский болванчик, маршал методично насасывался коньяком, Сановник нашептывал в уши присутствующих свои соображения.

Наконец, осовевший маршал отвалился от стола, облапил худосочного представителя братской партии, сказал наставительно:

- Что ж ты такой костлявенький... прямо призрачный... не кормють?.. Ты тут поешь! Вишь! - Маршал метнул пухлую кисть к центру стола. - У нас добра на всех запасено, особенно для правильных людей, знающих толк в классовой борьбе... - Сановник остерегающе зыркнул на хмельного вояку, и маршал враз заткнулся, сник, опустив плечи и безвольно свесив руки, с ужасом припоминая, как генерал-полковника Лаврова впихнули в дурдом да еще в смирительной рубахе.

Чахлый представитель братской партии уродился скорее всего человеком не только хлипким, но и злобным - впрочем, малопочтенные качества эти часто сопутствуют друг другу - потому что прожег маршала пренебрежительным взором и ехидно уел, коверкая слова:

- Плехо? Такой болшой чиловъек, - похлопал по впадине под ребрами, намекая на оплывшую гору маршальского брюха, - а не... не... - тут представитель не нашел нужных слов и постучал себя по лбу костяшками жалкого кулака.

Маршал счел за благо не встревать, не напарываться на международный скандал и... прикинулся в дым пьяным, даже лобастую башку свесил на плечо, хотел и пасть раззявить для пущей убедительности, но решил, что уж это слишком.

Сановник миролюбиво оглядывал отключившегося военачальника: сильно пьющие никогда не вызывали тревоги властей, не то что трезвенники или, хуже того, люди себе на уме.

Мастодонт отвел Сановника к камину. Представитель наворачивал ложкой черную икру, предвкушая мысленно, ка расскажет на далекой родине, бьющейся в тенетах распроклятого капитализма о чудесах невиданного и, поразительно! - бесплатного изобилия. Маршал натурально дремал.

Мастодонт кивнул на маршала:

- Он-то зачем?

- Его ведомство товар отгружает... - Сановник подумал, заметил проникновенно. - Какие у них радости? Жена стопудовая... дочки - подстилки майорского состава, сослуживцы дуболомы... пусть хоть напьется в охотку...

Мастодонт решил, что время пришло, допил вино - недурное божоле поставил бокал на мрамор камина:

- На правах старшего товарища... - не без презрения глянул на представителя, на бескровных губах борца налипли черными точками икринки, казалось нагадили огромные мухи, - держу пари, сегодня ночью вы развлекались.

- Угадали, - подтвердил Сановник.

- Хотите скажу с кем?

В глазах Сановника мелькнул испуг.

- Скажите.

Мастодонт по-детски осведомился:

- А что мне за это будет?

- Внеочередная поездка в Париж, инспекция нашего Евробанка. Совершенно серьезно предложил Сановник.

- Устал я мотаться, надоело, - искренне признался Мастодонт. - Как приедешь, как дорогие соотечественники опрокинут тебе на голову ушат дерьма, что копили весь год... кто чью жену... кто чьего мужа... кто сколько украл... кто в тряпках субординацию нарушил...

- Так кто же? - не обращая внимание на "лирику", нажимал Сановник.

Мастодонт молчал.

- Вы не шутите! - с облегчением выдохнул Сановник. - Вы ба-а-льшой шутник. Все знают.

Мастодонт желал, чтоб Сановник успокоился, морально разоружился, как любили говаривать в парткабинетах. И действительно Сановник усадил маршала поудобнее, потрепал представителя по плечу и даже подсунул заботливо еще одну плошку с икрой, и уж совсем взяв себя в руки, снова приблизился к предправления.

И тут Мастодонт нанес стремительный, проникающий, рапирный удар:

- Вас ублажала Марь Пална, не так ли?

Лицо Сановника посерело и вытянулось.

В Цюрихском аэропорту верные сыны Мастодонта - Холин и Цулко встречали визитера из Москвы.

Чугунов вышел в зал ожидания с небольшим, видавшим виды чемоданчиком, и Пашка, впервые в жизни узревший этого человека, прошипел:

- Не нравится он мне.

- Только не улыбайся, - умолял Холин.

- Не нравится он мне, - с упорством заезженной пластинки повторял Цулко.

Представители банка в Цюрихе направились навстречу Чугунову, визитер из столицы не видел встречающих, но знал, что они должны быть.

- Не брякни вместо добрый день - не нравится он мне! - предостерег Холин. Пашка улыбнулся. Холин похолодел. Женщина, едва не налетевшая на них, остановилась, как вкопанная, будто споткнулась о Пашкину улыбку.

- Убери улыбку! - завопил Холин. Уже на подходе к Чугунову, Пашка расправился с улыбкой убийцы на розовощекой морде и придал лицу выражение вполне чиновное, даже глуповатое, что, впрочем, дается большинству совслужащих без малейшего труда.

- Добрый день! - выкрикнул Холин и выхватил чемоданчик у Чугунова.