Идеальная Мамочка не об этом думала бы теперь, когда драгоценная дочка находится неизвестно где. Она бы бежала через полгорода в разных тапках и одном носке и теперь, срываясь на крик, требовала бы, чтобы ее приняли немедленно, сейчас же…

Глаза болели, и она машинально извлекла ярко-синие линзы, высвобождая настоящий цвет глаз, – как будто маску сняла. Глаза, очень темные, карие, при определенном освещении почти вишневые, были единственным, что внешне связывало их с Аней.

В дверь постучали, а затем в щели появилось лицо девчонки, с которого не сходило выражение испуганной почтительности. При взгляде на Маринино лицо в потеках дорогой туши девчонка машинально прижала ладонь к животу. «Радуется, что не на моем месте, – подумала Марина. – И, может быть, молится – если у нее есть бог, – чтобы никогда на нем не оказаться».

– Следователь пришел, – робко сообщила девчонка. – Он вас ждет у себя в кабинете.

Марина кивнула:

– Спасибо. Я приду через минуту. – Она потянулась за салфеткой, смочила ее водой. Перед тем как закрыть дверь, девчонка быстро стрельнула в нее взглядом – на этот раз почти благоговейным. Как минимум она не увидела в том, чтобы поправлять макияж перед встречей со следователем, ничего зазорного – возможно, наоборот, восхитилась Марининой стойкостью. «Здравствуйте, моя дочь сегодня не вернулась домой после школы…» Покрытый белой казенной плиткой пол вдруг сделал красивый кульбит, метнулся в лицо, как камень из пращи, и Марина с трудом устояла на ногах.

Она должна вспомнить все, что может оказаться важным. Должна сохранять спокойствие. И сделать все, чтобы Аню нашли. Первый раз за день Марина вдруг с ледяным спокойствием подумала, что не перенесет, если Аня не найдется, не перенесет, если именно такой станет ее история… Если это и станет ее историей.

Кабинет следователя плавал в облаке сигаретного дыма, и, увидев ее, очень толстый и лысый человек с лиловеющим родимым пятном на жирной шее виновато помахал рукой, безуспешно пытаясь его разогнать.

– Пожалуйста, курите, – прошептала она. – Мне не помешает.

Следователь благодарно кивнул и повел перед собой рукой, показывая на очень жесткий с виду стул:

– Садитесь.

Размещаясь на стуле, не обманувшем ожиданий, она вдруг с изумлением увидела в глазах этого толстого усталого человека искреннее, не казенное сочувствие.

– Имя, фамилия, отчество?

– Анна Максимовна Межова.

Она наткнулась на строгое «Анна» (дочь всегда требовала называть себя только так, и никак иначе), как на забор с острыми кольями.

– Хорошо. Меня зовут Анатолий Иванович. Анна Максимовна, пожалуйста, рассказывайте, что случилось. Спокойно и по порядку.

Марина растерянно покачала головой:

– Извините. Анна – моя дочь. Меня зовут Марина… Марина Антоновна.

Следователь терпеливо кивнул:

– Очень хорошо. Итак, ваша дочь, Анна Максимовна Межова… У вас есть документы? Паспорта, свидетельство о рождении?

Она торопливо кивнула, почувствовав неуместный прилив радости, как после удачного ответа на экзамене, – как будто то, что она прихватила с собой мятый файл с документами перед выходом из дома, гарантировало, что теперь все точно будет хорошо.

– Да. Вот… Анин паспорт. Она не носит его с собой. Свидетельство о рождении… О, мой паспорт, вот… Все здесь. Нужно еще что-то?

– Нет, этого пока вполне достаточно. А теперь, Марина… Антоновна? Пожалуйста, успокойтесь и подробно расскажите, что случилось.

Не сбиваясь, мысленно отмечая, что голос не дрожит, Марина рассказала о том, как к трем начала беспокоиться, как не могла дозвониться до дочери и как потом догадалась позвонить ее классной руководительнице. Звонок Аниной «подруге» она упоминать не стала. Следователь одобрительно кивнул:

– Она все правильно сказала. В случае с несовершеннолетними мы не ждем три дня, Марина Антоновна. У вас дома сейчас кто-то есть?

– Что?.. Нет. Мы с Аней живем вдвоем.

Следователь устало потер переносицу.

– Понятно. Тогда, пожалуйста, попробуйте позвонить на мобильный Ани еще раз, с моего телефона, а потом давайте позвоним к вам домой. Может, вы разминулись и она вернулась в квартиру, пока вас не было? У нее ведь есть ключи?

Марина послушно, как маленькая девочка, играющая в телефон, набрала знакомые цифры. Под взглядом Анатолия Ивановича это было не так страшно, как дома, и на мгновение она поверила, что Аня вот-вот ответит.

– Не отвечает, – сказала Марина, и ее голос впервые дрогнул.

Следователь откашлялся, подвинул к себе ручку.

– Марина Антоновна, сейчас мы поедем к вам домой, но сначала я попрошу вас сосредоточиться и ответить на все мои вопросы как можно подробнее. Ничего не упускайте, каждая мелочь может быть важна. Хорошо? Готовы?

Марина кивнула. Следователь взял с ней верный тон – он предлагал сложную задачу, а решать задачи Марина любила. Выучить пятьдесят билетов в ночь перед экзаменом и сдать на «отлично». В одиночку исправить проект, который профессионально запорола целая редакция. Спокойно и подробно отвечать на вопросы толстого незнакомца, когда твоя дочь пропала. Сложный вопрос – немедленный и точный ответ. Проще простого.

– Хорошо. Вам известен IMEI-код телефона вашей дочери?

Привычная схема дала сбой, и Марина вздрогнула.

– Не уверена… Что это?

Толстяк вздохнул, поерзал.

– Уникальный код. Он есть у каждого телефонного аппарата. Обычно написан на коробке от телефона… У вас есть коробка от телефона Ани?

Волна облегчения была горячей, как слишком торопливый глоток чая.

– Да! Да, дома, в шкафу…

– Хорошо. По коду мы сможем выяснить, когда и где аппарат включался в последний раз. Дальше. У Ани есть социальная карта школьника?

– Да, конечно.

– Вам известен ее номер?

Марина прерывисто вздохнула:

– Я не… Я никогда не думала, что…

– Не переживайте. – Анатолий Иванович опасливо помахал перед собой рукой, будто отгоняя комара. – Мы выясним это в школе. Марина Антоновна, мне очень поможет, если вы подробно опишете, во что была одета Аня… Вот здесь – моя почта. Вы можете прислать фото, на которых хорошо видна ваша дочь? Одно фото лица, одно – полноростовое. Сможете прислать с телефона?

– Да… Да. – Марина приободрилась. Теперь она правильно отвечала на вопросы. Почему-то она ожидала, что на самом деле здесь никому не будет дела до чужой беды, что с ней будут говорить каркающими голосами и смотреть свысока.

– Если так вам будет удобнее, напишите. Было бы хорошо, если бы вы нашли фото именно в той одежде, которая была на Ане сегодня утром, когда она уходила из дома. Но если сразу не найдете, ничего, пока пришлите, какие есть… Потом у нас впереди еще два важных дела. Подробно опишите маршрут, которым обычно Аня возвращается из школы. Показания камер хранятся несколько дней. Если они зафиксировали Аню, мы это выясним. – Следователь запнулся. – Что-то не так?

Марина торопливо замотала головой:

– Нет… Нет…

Она вдруг поняла, что понятия не имеет, как именно Аня возвращается домой из школы – идет пешком или садится в троллейбус? Доходит до метро за компанию с подругой, чтобы проехать одну станцию? Точно не последний вариант – в этом Марина была уверена. Недавний звонок по номеру одноклассницы был самообманом – по крайней мере, отчасти. Марина не знала точно, есть ли у Ани друзья в классе, но, честно говоря, всегда подозревала, что на самом деле хорошо знает ответ.

– Она… Иногда она ездит на троллейбусе, а иногда ходит пешком… Я не знаю, как именно сегодня…

– Ничего страшного. Опишите ниже все возможные маршруты. Мы все проверим. Когда закончите с этим и с фото, нужно будет написать заявление, чтобы Следственный комитет возбудил дело.

– Уже? – Она наткнулась на недоуменный взгляд и торопливо поправилась: – В смысле… Так быстро?

– Таковы правила. – Следователь опустил глаза, выровнял стопку бумаги. – Не переживайте, Марина… Антоновна. Это нужно, чтобы как можно скорей помочь Ане. Так у нас будут все полномочия, понимаете? При пропаже несовершеннолетнего Следственный комитет всегда возбуждает дело об убийстве. Стандартная процедура.