— Мать чувствовала, что я должен быть богатым, — рассказывал Витя. — Только ей сказали знающие люди, что я сделал какой-то роковой выбор, поэтому могу все упустить.

— Больше слушай знающих людей, — смеялась Дина. — Мы и так богатыми будем!

— Ну да, — соглашался Витя, почесывая макушку.

В последнее время тема судеб была закрыта в доме Нины. В этом огромном, холодном и полупустом доме. Дине казалось, что она в нем теряет последние силы и здравый рассудок. Но теперь все будет по-другому — через неделю Дина въедет в собственную квартиру.

— Ты, деточка, иди, а мы тут с доктором потолкуем, — деловито произнесла свекровь.

— Хорошо, — пробормотала Дина и потопала за Олей.

— Вы чего-то хотели? — спросила Алевтина Эдуардовна, посматривая на Нину.

— Вы с ней там не церемоньтесь, — заговорщицки шепнула Нина. — Строит она из себя о-го-го, а сама — шалава шалавой. Как это сына угораздило? — сокрушалась женщина.

— Что я могу сделать? — нетерпеливо перебила Нину Алевтина.

— Понимаете, они переезжать вздумали. Витенька там без меня пропадет совсем! Так вы бы ребеночка сфотографировали и мне прислали фото. Пусть сынок посмотрит, что не в него выблядок этот, — невинно заулыбалась женщина. — Уверена, что Витюша не может дитятко зачать, у него в детстве травма яичка была…

— Давайте номер, — обреченно вздохнула Алевтина. Она готова была согласиться на все, чтобы поскорее уйти от этой больной. «Судьбы, ревность и расследования», — крутилось в голове врача. — Вот тебе и сумасшедшая свекровушка пожаловала».

Бедра Дины не отличались патологической узкостью, ребенка, по результатам последнего УЗИ, крупным назвать нельзя было, обвития нет — и в чем тогда дело? Процесс просто не шел. Алевтина Эдуардовна нервничала. Она и не думала шпынять бедную Дину, но и как помочь не знала. Посовещавшись с персоналом, Алевтина Эдуардовна решила выдавливать жильца. Дина не была против. У нее не осталось сил, чтобы выражать эмоции. Думать — это последнее, чего хотела Дина. Она мечтала об окончании ада, представляя, что Витя стоит рядом. Только это держало женщину в сознании.

Три нажатия, восемь разрывов и один разрез. Ребенок снаружи. Такой спокойный и синий. Несмотря на нездоровый цвет кожи, младенец был красивым — весь в мать. Только нос был бабушкиным — слегка крючковатым.

Тройное обвитие и долгий бескислородный период не оставили мальчику шансов. Алевтина Эдуардовна не верила в случившееся. Как так? Его словно не хотели отпускать в этот мир — злой и подлый. Где мужья не ценят жен, а матери — презирают выбор сына. Где невинных младенцев зовут выблядками и прибегают к помощи страшных ритуалов. Пусть они и не имеют силы, но ведь человек верит в то, что сможет навредить. Человек ли? А может, это истинные люди?

У Рика не осталось сил, чтобы давать жизнь бесконечным вопросам. Ответы на них знать не хотелось, единственное желание — быстрее закончить. Он воспользовался теми секундами, которые были подарены малышу, сделав его проводником своего Хозяина. Еще один — и прислужник сможет вернуться. Он больше не хотел помогать. Жить в мире, где тебя предают близкие, где нет ничего настоящего и светлого. Человек рождается с болью, живет со злобой и умирает, так ничего и не сделав, ради чего стоило жить.

Дина не плакала. Она еще не осознала происходящего. Ее глаза сомкнулись, тело стало проваливаться в жесткое кресло, разум выдал только одну фразу. Но прислужник не смог разобрать, что подумала женщина. Рик осознал, что давно перестал чувствовать людей и видеть их судьбы. Последнее озарение было с Лизой. После этого — ничего. Рик боялся, что слишком очеловечился и хотел узнать мнение Владыки, но тот молчал. Возле прислужника суетились Оля и Лиза. Обе украдкой стирали влагу со щек, интенсивно хлопая глазами. Это не помогало им удержать слезы. «Может еще не все потерянно», — только подумал Рик, как его размышления прервали.

— Привет, братан, — услышал прислужник.

— Сэт? — удивился и обрадовался уставший Рик, чуть не забыв, что ему следует выражать скорбь.

— Он, — подтвердил приятель. — Лысые котики! Так у тебя здесь жестче, чем в комнате отступников.

— И не говори, — мысленно подытожил прислужник. — Здесь тебе не за развратными бабулями смотреть.

— Сдались тебе те бабули, — прервал Сэт Рика. — Лучше скажи мне, тебя ничего не удивляет?

— Знаешь, пять минут назад я думал, что удивить меня чем-то невозможно. Но тебе удалось!

— Да-а-а, — самодовольно протянул Сэт. — Удивлять я могу.

— Ты теперь за Владыку? — иронизировал Рик, убирая инструменты.

— Типа того, — удивленно булькнул Сэт. — Ты, значит, уже в курсе?

— Чего?! — воскликнул Рик и тут же понял, что все в комнате смотрят на него. — Чего так несправедлив мир, — продолжил прислужник, чтобы окончательно не спалиться. Оля и Лиля закивали головами, полностью поддерживая коллегу.

— Прикинь, я твой новый Хозяин, — не мог удержать волнения Сэт. — Пока, конечно, это обсуждать рановато, но ведь остался всего один. Но ты не бойся, — поспешил успокоить Сэт Рика. — Мы — лучшие друзья. А вот на Жуле придется оттачивать черное мастерство.

— То есть, Хозяин назначил тебя?

— Да. А чего ты удивляешься? — полюбопытствовал Сэт. — Думал, что нашим миром Саманта будет править?

— Нет. Просто…

— Ясно — сам хотел править, — понял суть дела Сэт.

— Та не особо хотел, — растерянно протянул Рик, зашивая Дину. — Если честно, то я вообще об этом не думал.

— Удивился, что Хозяин не предложил? — задал главный вопрос новый Владыка.

— Да, — не стал темнить Рик.

— Та он хотел, братан, — заверил Сэт. — Ты думаешь слишком много просто — Хозяин наш считает, что это не лучшая черта для Темного Владыки. А твои закидоны о помощи людям вообще выбесили боса, — ляпнул лишнего Сэт. — Владыка не должен сочувствовать там, помогать. Для него главное — отсутствие сострадания и готовность беса погнать в любой момент. Понимаешь, страдать за людишек уже есть кому. Они ж не ценят этого нифига — копье под ребро, и привет!

— Ты прав, Сэт. Владыка из меня хреновый, — расстроился Рик.

— Зато прислужник из тебя суперский и друг такой же, — подбодрил Сэт.

— А Хозяин где?

— Та он планы строит по развращению человечества — в ванной сидит и что-то бормочет. А я тренируюсь. Ведь не сегодня, так завтра придется обязанности на себя возложить — ходить голым по кабинету и орать на блюющего Жуля.

— Точно, — ответил Рик, вспомнив закидоны Хозяина. — А наш Жуль как там? — спросил о приятеле прислужник.

— Норм. Трепещет! Пойду я, — опомнился Сэт. — Саманта к сундуку побежала, упущу момент — вся жопа в дерьме будет.

— Дерьма, я вижу, везде хватает, — иронизировал Рик.

— А ты думал, в комнату перерождения попал? — пошутил Сэт и отключился.

Муж Дины рыдал в телефонной трубке. Нина Викторовна была слегка растерянной, но находилась в поднесенном настроении. Ей казалось, что ребенок умер неспроста — если он зачат на стороне, то лучше уж так, чем Вите глаза мозолить.

— Спасибо вам за хороший сервис, — раскланялась довольная женщина, когда к ней вышла Алевтина Эдуардовна.

Врач еле сдержалась, чтобы не заехать Нине Викторовне по трясущемуся от радости «крючку». Свекровь, словно почувствовав угрозу, прикрыла нос рукой и скривила губы. Только глаза выдавали женщину сполна. Было видно, что блестят они не от слез.

Несколько дней спустя Нина Викторовна плакала над внуком. В ее криках не было фальши, хотя она не так и долго готовилась говорить прощальные речи. Когда женщина увидела ребенка, Нину затрясло от ужаса. Ее плечи свернулись внутрь, а голова втянулась в них. Женщина не сомневалась, что перед ней ЕЕ внук — ребенок, которому она желала смерти.

Вмиг состарившаяся женщина рыдала возле небольшого холмика с деревянным крестом. На нем пока не было фотографии, но Нина Викторовна навсегда запомнила родное лицо. Она не могла играть с мальчиком, помогать ему узнать мир, вместо этого Нина сидела возле насыпи и ерошила в отчаянье давно немытые волосы. Только его лицо она видела, когда смотрела на сына. Материнская больная любовь в ней как будто перегорела. И хоть Нина продолжала любить своего сына, внук унес часть нездоровых проявлений с собой.