В свободное время Эви хотела написать что-то о конце света, но застопорилась на половине страницы. Очень быстро поняв, что ничего не смыслит в этом. Эви сдалась. Сдался и ее муж. Он больше не говорил, что его жена начинающий писатель, поэтому отвечал просто: «Эви — домохозяйка. Могу себе позволить».
Эви практически записала себя в неудачницы. Тот день был обычным. Женщина набивала килознаки. Находясь в утомительном поиске информации о протезировании, полуугасшая романтичная душа забрела на форум писателей. Все как один твердили, что для творения удачных книг следует получить жизненный опыт. Один участник со смешной обезьянкой на аватарке активно всех поддерживал. Он советовал другим не отчаиваться, а ждать момента, когда появится, что рассказать людям. «Желторотик не напишет бестселлер», — кричал он с монитора в уши Эви. «Почему, вы думаете, у большинства писателей такая тяжелая судьба? Понимаете, только человек, искалеченный судьбой, может достучаться до сердца читателей. Он знает, о чем говорит. Правда обнажает души, выдумки — убивают творца».
Женщина настолько прониклась словами «обезьянки», что казалось, они написаны для нее. Теперь Эви было что сказать — о деньгах, власти, разлагающих человеческие души, но ей так не хотелось окунаться в мир предательств, злобы и вранья. «Человек должен писать о том, что он прочувствовал всей душой. Женщинам не стоит писать о мужских переживаниях, которые им неизвестны. Мужчинам противопоказано искать смысл в женских метаниях. Мужикам лучше отдать войну, женщинам — любовную тематику».
— Хорошая идея, — произнесла окрыленная Эви и пошла перерывать комод, где хранился комплект красивого белья. Эви давно не доставала его. Обычно мысли были заняты другим — что выпить, чтобы не убить себя — разочарованную и недолюбленную тридцатилетнюю женщину. Муж тоже не настаивал на романтике. «Много дел на работе», — говорил он и бросал трубку.
Ночь была шикарной. Эви наполнилась теми ощущениями, которые давно, казалось, в ней умерли. Ее душа ликовала, а тело трепетало. Теперь она была уверена, что сможет написать несколько глав. Конечно, ее героиня не будет прыгать из одной постели в другую — для этого нужен опыт, приобретать который Эви пока не стремилась. Она подумывала завести себе щеночка, чтобы заполнить листы книги звериными шалостями. Героиня — любительница животных. Это мило. Именно пес мог познакомить ее с тем красавцем, с которым она провела ночь во второй главе.
— Никакого пса в квартире! Я не собираюсь брать на себя еще и обязанности по уходу за животным — мне хватит тебя!
— Но милый. Я просто не успеваю смотреть за домом. Понимаешь, я постоянно устаю.
— А я не устаю?! — крикнул Игорь.
— Устаешь. Но ты сильный, а я…
— Да, да. Никакой собаки.
Эви практически отчаялась. Неожиданным спасением стал визит к доктору.
— Возможно, вы просто беременны, — ответила ей уставшая женщина в очках. — Возьмите направление.
Эви кружилась по своей спальне и ликовала. Страстные ночи дали ей больше, чем пару глав для книги. И пусть у нее не будет собаки, но ребенок все исправит.
Двенадцатая глава была окончена, как и двадцать седьмая неделя беременности. Эви подробно расписывала чувства беременной героини, но книге не хватало перца. Наверное, Эви посылала слишком мощные призывы во вселенную — трудности, которые стремилась пережить писательница, возникли совсем скоро. Через два дня Эви заметила кровянистые выделения. Женщина чуть-чуть насторожилась и сильно обрадовалась. Теперь она могла написать эксклюзивный материал, ведь не каждой удается столкнуться с подобным. Схватки остудили радость Эви и она, никому не сказав ни слова, потопала в роддом.
— Что ты там делаешь? Мы договаривались о приезде в лучший роддом! — сокрушался муж.
— Я пока не рожаю, — слишком спокойно ответила Эви. Женщина даже во время разговора не выпускала толстую тетрадку с набросками для книги. Она говорила нарочито тихо, чтобы не вспугнуть капризную музу.
На самом деле Эви не хотела ехать в лучший роддом. Тот, что располагался возле ее дома, женщину устраивал. Да, здесь было много недочетов, но Эви решила хлебнуть реальности. И это свершилось — ее, к сожалению, приняли.
— Что это? — деловито поинтересовалась Эви.
— Капельница! Разве не видите? — удивилась медсестра такой глупости.
— Я понимаю! А что в ней?
— Не все ли равно? — тихо буркнула девушка, но быстро исправилась: — Магнезия, Гинипрал.
Женщина около часа прокручивала в голове название. Как только Эви освободили от трубок, сдерживающих творческие порывы, она старательно вывела в тетрадке слово «Гинипрал». О магнезии она и так запомнит.
Не успела Эви загуглить о Гинипрале, как врач отменил капельницы. Вместо них Андрей Иванович назначил другие лекарства и свечи.
— Только их нужно покупать самой, — вкрадчиво сказал врач. — У нас финансирование ни к черту. Вы же понимаете?
— Да-да, понимаю, — заверила Эви. Ее уже влекла возможность использовать инструкцию к препаратам для книги. Пользоваться интернетом затруднительно из-за плохого сигнала, а сидеть на лавочке возле роддома — вообще не вариант. Жара на дворе стояла такая сильная, что, казалось, ты горишь живьем в доменной печи.
Только Эви написала последний лист тринадцатой главы, как схватки возобновились. В этот раз они ощущались болезненней, а крови стало больше. Врач сжалился над Эви, предложив новую «дозу» Гинипрала. Так тянулись дни. Все лекарства были описаны, книга выросла еще на три главы, но радости это приносило все меньше. Схватки возникали ежедневно. Девочки, лежавшие в палате с Эви, стали уговаривать ее обратиться в другой роддом. Тем более, муж имел возможность устроить туда женщину. Но женщина упорствовала.
Эви была уверена в правоте, пока не почувствовала, как ее тело словно агонизирует. Все болело, выкручивало кости.
— Что со мной и с ребенком? — устало спросила Эви.
— Все хорошо, уважаемая. Плацента просто у вас низкая. От того и мучаетесь.
Эви успокоилась, как и те, кто отвечал за здоровье малыша. Женщину больше не дергали — можно спокойно писать книгу, только писать совершенно не хотелось. Зародившаяся боль лишала любых желаний. Эви не могла найти сил, чтобы подняться, и наблюдала, как постель под ней стала окрашиваться в красный цвет. Именно в таком состоянии ее застал муж. Не обращая внимания на слабый протест Эви, Игорь отвез жену к платному врачу.
Вторые результаты обследования были не столь радужные, как предыдущие. К низкой плаценте прибавилось маловодие и диффузное утолщение. А еще определялось отхождение плаценты, и было подозрение на внутриутробную инфекцию. Врач тоже посоветовал ехать в лучший роддом на Мертвой улице, и Эви сдалась. В последнюю ночь в Царстве Равнодушия женщина не получила ни капельницы, ни человеческого сострадания. Единственное, что поддерживало состояние Эви — свечи и ожидание выписки.
Боль была ужасной. Ребенок рвался наружу, не желая оставаться в исстрадавшемся теле Эви. Схватки уже не прекращались, а Эви боялась, что так и не закончит книгу. Женщине трудно было дождаться понедельника — лучший роддом был ее последней надеждой прославиться.
— Господи Иисусе, Пресвятая Дева Мария! — скороговоркой выпалила Оля, когда увидела Эви в коридоре.
— Врача! — как в фильмах, закричал Игорь, которому было не до кино.
— Бегу, — спохватилась Оля.
Алевтина подбежала к растерянному мужчине и уставшей женщине. Эви безвольно висела на Игоре. Ее пробивала мелкая дрожь. В глазах стояли слезы. Эви уже не хотелось дышать, так как боль буквально удушала ее. Белые брюки запачкались. На лбу выступила испарина. В ту же секунду бедняжка заскулила — схватка страшной силы скрутила ее пополам. Пятно еще больше расплылось по хлопковой ткани.
