Марк Скольников, он же генеральный директор, он же председатель совета директоров. Ты смотри какой. Все сам, все сам. И не жирно ему будет?

Да и вообще, если он действительно настолько серьезный дядя, то почему его сын учится не в МГИМО, МГУ или Вышке? Почему в нашей гуманитарке? Стоп. Он же перевелся, и даже сплетней никаких не было, откуда именно. Почему это не показалось странным с самого начала?

– А-а-а… – тихо простонала я и растерла виски.

Да какая мне разница, господи. Забыть. Пережить. Не думать и не вспоминать. Все.

Я решительно смахнула вкладку с сайтом организации и, свернув браузер, заблочила телефон. Вышла на ближайшей остановке и поехала в обратную сторону. Чертова рассеянность и шоковое состояние. Ни о каком визите к Олесе больше и речи не шло. Тут бы мысли в кучу собрать.

Вечером мама прислала мне сообщение с благодарностью, а Кристина даже помогла с ужином, почистив картошку. Я же, немного расслабившись, решила, что зря подозреваю и вижу во всем какую-то теорию заговора.

Следующие пять дней до середины недели прошли спокойно: мама больше не теряла никакие документы, Кристина справлялась с подготовительными тестами к ЕГЭ самостоятельно, и мне оставалось их лишь проверять, в баре ко мне никто не приставал, и я благополучно доработала свои самые последние смены, забрав трудовую. А Рома Скольников не подходил ко мне ближе чем на три метра, и это не могло не радовать, но было кое-что еще. В ночь с понедельника на вторник мне опять приснился Марк, а потом на следующую ночь, и еще на одну, и еще…

– Я поняла, это все дело в Ромке, – забубнила я, полусонная, себе под нос утром в пятницу.

В дверь очень настырно звонили, да еще и в такую рань. Я быстро подхватила домашние штаны и, запрыгивая в них по пути, поспешила к двери. Кто-то очень нетерпеливый даже не подумал отпустить кнопку звонка. Все звонил и звонил.

– Да иду я! Иду! – рявкнула я и, открыв внутреннюю дверь, заглянула в глазок. Мама. Да твою же бабушку.

– Мама, а ты голову не забыла? – зло выговорила я, распахнув дверь, и только потом глянула на часы. Пришлось на них нажать, потому что они все еще были в режиме сна и экран не светился только по поднятию руки. – Четыре утра, – застонала я.

– Ну, прости меня, милая, я действительно не знаю, куда подевались мои ключи. Но их я точно брала с собой. Я же дверь как-то закрывала, – ласково улыбнувшись, произнесла мама и, разувшись, крепко меня обняла.

От нее очень приятно пахло новыми цветочными духами, да и выглядела она сейчас очень счастливой, хоть и утомленной.

– Значит, нужно поменять замки. Вдруг ты их потеряла?

– Ой, Кариш, если и потеряла, то в гостинице. Неужели хоть один немец поедет в Россию специально для того, чтобы нас ограбить?

Ну-ну! Я скрестила руки на груди и поморщилась. Мама глупела на глазах, и это меня расстраивало. Я проследила взглядом за тем, как она на пару минут замерла у зеркала, любуясь собственным отражением, а потом сняла заколку с волос, распуская длинные пепельные локоны.

Да, мама в отличие от нас с Кристиной, была голубоглазой блондинкой со светлой кожей – типичная славянская красавица. Мы же с сестрой взяли слишком многое от отца и почти ничего от матери. Иссиня-черные волосы, смуглая кожа и слегка миндалевидный разрез глаз. Без макияжа-стрелок эта деталь внешности была почти незаметной, но придавала этакий налет загадочного кошачьего взгляда.

Я тяжело вздохнула, еще раз подняла руку, чтобы глянуть на время, но часы так и не загорелись. Я ругнулась про себя, выключила режим сна и пошла на кухню за дозой кофе. Ложиться спать было теперь бессмысленно, все равно скоро вставать. А потом опять на пары, и опять Рома, и опять эти плавящие мое тело сны.

Только вот о Марке я вспомнила намного раньше, чем ближайшей ночью. На этот раз ситуация после пар повторилась. Я вышла за территорию института и, двинувшись вверх по парковке, узнала знакомый внедорожник. Дверь опять распахнулась перед самым моим носом, и в этот раз я не стала выпендриваться, а просто молча забралась в высокую машину, благо на мне были черные джинсы и мне не пришлось светить нижним бельем, карабкаясь вверх на переднее сиденье.

– Здравствуйте, – первой заговорила я, Скольников на это лишь кивнул мне и, переключив положение рычага на коробке передач, начал выкручивать руль, а я почему-то застыла взглядом на его распластанной по рулю широкой ладони.

Так легко и красиво у него это получалось, что я… Господи, да я начала пялиться на его руки. Ухоженные, сильные, горячие и мучающие меня во снах руки.

Что же такое со мной происходило? Я невольно поежилась и, сцепив ладони, положила их на колени. Лучше бы не садилась в эту чертову машину и не дышала бы с Марком одним воздухом. В машине витал фруктовый аромат, совсем-совсем легкий, автомобильные вонючки обычно не пахли настолько тонко и изысканно.

– Ты уже обедала? – спросил Марк, как только выехал с парковки и влился в поток машин.

Я закашлялась, подавившись собственной слюной. И не потому, что действительно была голодной, как неведомый дикий зверь, не евший месяц, а от неожиданности, что Скольников спросил о таком.

– Нет, – я не стала врать, ведь мой завтрак был аж в четыре утра и состоял из вчерашней булочки и двух чашек кофе.

– Я тоже, – коротко отозвался он и, включив радио, больше не отвлекался от дороги. Он и до этого-то глянул на меня всего единожды, когда приветственно кивнул, а теперь вообще не обращал никакого внимания.

Через десять минут мое терпение лопнуло:

– Зачем вы приехали, да еще и во второй раз?

– Я предпочитаю прояснять серьезные вопросы на сытый желудок, Карина, – размеренно ответил он, но я успела заметить проскользнувшую улыбку на его лице.

Кажется, он издевается надо мной!

Еще спустя десять минут мы въехали на парковку одного из ресторанов, названия которого я не знала, но, судя по расположению, он должен был быть дорогим. Марк вышел из машины, и я сразу же распахнула свою дверь, прикусила губу, прикидывая, как бы покрасивее вылезти из машины, и увидела протянутую мне руку.

– Даже не дала за собой поухаживать, – улыбнулся Скольников. Впервые он улыбнулся так легко и приветливо. Словно… пытался мне понравиться? Да ну, глупости.

Я вложила руку в его теплую и крепкую ладонь и спрыгнула на асфальт. Марк все это время внимательно за мной наблюдал и руки моей так и не отпустил. Все еще крепко ее сжимая, он развернулся и повел меня к зданию. Когда мы зашли, Марк отпустил меня и встал позади, положив руки на мои плечи.

Мне никто ни разу не помогал раздеваться, а потому я не сразу сообразила, что Скольников хотел помочь снять мне куртку. Я быстро развязала пояс и опустила руки, Марк же начал плавно спускать с меня куртку, задевая пальцами мои плечи.

Если бы на мне не было водолазки с длинными рукавами, я бы сошла с ума. Слишком близко ко мне стоял мужчина и слишком нежно трогал. Слава богу, что только через ткань. И, кажется, я все-таки уже лишилась рассудка, раз такую обыденную вещь, которая была в норме для любого мужчины, я восприняла столь интимно.

– Спасибо, – шепнула я, не сдержавшись, Марк же кивнул мне и, сдав мою куртку (сам он был без верхней одежды, лишь в черном пиджаке) в гардероб, легонько подтолкнул меня в спину, направляя в сторону лестницы.

Мы устроились на втором этаже, за небольшим столиком с мягкими стульями. Здесь были места с диванчиками, и как же хорошо, что Скольников не пошел в их сторону. Боюсь, что, если бы мы сидели рядом, я ни черта бы не запомнила из нашего разговора.

Мои гормоны бушевали. И головой я все прекрасно понимала. Нельзя не запасть на такого мужчину, особенно после близости. Лишь одна аура спокойствия, растекающаяся вокруг него, обезоруживала, а была еще и хищная грация, с которой он делал все: говорил, улыбался, да даже крутил руль!

Я сжала губы и открыла меню, а следом его тут же захлопнула.