Соблазн. Так говорила Изоль.

Волосы собрала в пышный, немного расслабленный пучок, и, набросив на плечи мягкую шаль из козьей шерсти, вышла из комнаты.

Коридоры крепости уже начинали засыпать. Потихоньку тухли факелы, пропуская все меньше света полуприкрытыми ставнями, и затихали, заглушая редкие шаги тех, кто еще не успел вернуться в свою кровать. Хотелось остановиться и вдохнуть воздух полной грудью, замереть, наполняясь восходом серебристой луны над чернеющим небом. Сейчас приход зимы был особенно ощутим, проскальзывая по голым пальцам промозглым сквозняком. Она вновь проберётся в людские сердца не оставляя в них места для смеха, радости, сочувствия. Все будут спешить укрыться в своих домах, у теплых манящих очагов с танцующим в них пламенем, думая только о тех, кто совсем рядом.

Я не любила ее.

Она всегда забирала у меня самое дорогое, перечеркивая, убивая все, что цвело и хотело жить. Мол, попробуй, выживи и я позволю тебе вновь восстать, пустить белоснежные цветы на яблонях, позволить воде в реках не стыть, но… Приходит время и она, словно издеваясь, вновь забирает все.

Даже сейчас. Меня не покидало ощущение, что это она, зима, вновь забирает у меня Алекса, когда я только обрадовалась, зная, что он целовал меня, по настоящему, не придумано. Дала попробовать, мазнула по губам сладким сиропом, и тут же сбила спесь звонкой пощечиной.

Умри и не вставай.

У меня вновь забирали что-то ценное, вырывали с мясом, безжалостно стуча по пальцам. А я… вновь ничего не могу сделать.

Хотелось найти Алекса, встряхнуть его за грудки и закричать: - «Сделай же что-нибудь!? Прошу!», но как? Как мне произнести эти слова, зная, что ставлю его жизнь под вопрос, подвергаю опасности? Я ненавидела его, так же как и любила, но мысль, что с ним может что-то произойти вселяла в тело такой лютый страх, что душа покрывалась коростами от холода, потрескавшись на незатягивающиеся дыры, из которых даже не льется кровь, превращаясь в острые кристаллы льда.

Я жертвую собой?

Повернулась к окну и закрыла глаза, пропуская через нос глубокий глоток морозного воздуха.

Жертвую.

Все что угодно, только бы знать, что он жив и здоров.

Я разобью себе сердце в мелкую острую пыль, развеивая ее по северному ветру, навсегда оставляя черный провал вместо клокочущего органа в груди. Все что они захотят. Я буду бороться, пытаться, пресмыкаться и падать, зная, что разобьюсь, храня в памяти блеск малахитовых глаз. 

Решимость. Вот чего мне не хватало, поняла я, вот уже четверть часа, смотря на дверь столовой, в которой меня уже ждали. Проходящая мимо служанка, сообщила, что как раз собиралась пойти за мной, так как лорд устроил поздний ужин по приезду гостей.

Гостей.

Почему у меня не возникло сомнений в том, что это господин Везери собственной персоной? И стоящие в противоположном конце коридора слуги подтвердили мои мысли, и как мне показалось, улыбнулись, скрываясь в полумраке и сверкая желтоватыми глазами. Словно они знают.

Плевать. Я собираюсь сделать то, что изменит мою жизнь, перевернет ее с ног на голову. Вновь оставляя меня в полном одиночестве перед целым миром, в котором нет даже Луи, готового читать мои слезливые письма.

Дверь открылась, впуская меня в гостевую столовую, сразу укрывая лавиной внимания. Пронзительного, жадного, сосредоточенного. Могла бы я вспыхнуть как спичка, сгорела бы в ту же секунду, озаряя не долгим но ярким светом и без того светлую комнату.

Алекс сидел во главе стола, сегодня, на удивление, возложив на голову обруч как символ власти. Но, не смотря на внешний лоск, вид был взвинченным, взбудораженным и взволнованным. Будто мечтает вскочить с места, и бросить что-нибудь в стену, желательно возле меня.

Мы мало общались в последнее время, и можно было подумать, что его  какой-то причине злит мое появление, но волнение дрогнуло в малахитовых глазах. Он переживал. Грудь вновь сдавило, и я постаралась как можно равнодушнее поклониться, приветствуя своего лорда, до зубного скрежета сдерживаясь не закричать о том, как мне страшно.

- Доброго вечера всем. – Заглушив голос, я надеялась, что не перешла на шепот, но присутствующие меня услышали и поприветствовали. – Прошу прощение за свое опоздание.

- Леди Анна. – Везери поднялся со своего места, привлекая всеобщее внимание, и слегка прочистил горло, словно готовился к чему-то. – Я рад видеть вас вновь. Позвольте преподнести вам подарок? – Он щелкнул пальцами, выбиваясь из образа смущенного мужчины, на секунду превращаясь в самоуверенного волка.

Как же жестока его игра. Ведь я видела те острые клыки, которые сейчас играли ласковой улыбкой, которой меня теперь не обмануть.

Дверь открылась и слуга, совсем юный всклокоченный мальчишка, внес огромный букет из аккуратно сложенной в композицию осенней листвы и красных ягод рябины. Последний подарок осени, так называли эти букеты.

Мальчишка размашистым шагом подошел, и низко склонившись, словно собирался сломаться, протянул мне, под ошарашенные взгляды присутствующих.

- Лорд Везери. – Только и смогла сказать я, как мужчина тут же перебил:

- Не сочтите за дерзость.

Константин подхватил меня под локоть и проводил к последнему свободному стулу, помогая присесть.

Тишина. Гробовая.

Алекс закаменел и его брови сошлись на переносице, огонь в малахитовых глазах полыхал так ярко, что на секунду я подумала сбежать, скрываясь от гнева моего лорда. Алани вздернула светлую бровь, и лицо, всегда мягкое и робкое застыло с маской удивления и зависти, будто этот букет должен был принадлежать ей, но каким-то неведомым образом ускользнул, лишая ее образа хорошенькой девушки. И только Леон, сжав в руке ножку кубка, нарочито равнодушно отхлебнул вина, окатив меня волной удивлённого призрения.

- Алекс сообщил мне о том, что ваше сердце свободно.  – Даже не пытаясь начать издалека, Везери вновь оборвал тишину своим наигранно смущенным тоном, фальшь в котором, по-видимому, чувствовала только я. – И я имел дерзость выразить вам свою симпатию, леди Анна.

- Благодарю вас, лорд Везери.

- Константин. Зовите меня Константин. – Подчеркнул он, обозначая всем, что имеет на меня самые очевидные планы.

- Но боюсь, мой лорд поторопился. – Я опустила букет на колени, дрожащие под плотной тканью, и опустила глаза, не решаясь встретиться взглядом с Алексом, который ощутимо напрягся. – Мое сердце не свободно. И более того, я помолвлена.

Звякнули приборы, выскочившие из рук Алани, которая тут же стушевалась, вспыхнув как маков цвет. Она обвела глазами присутствующих и, убедившись в том, что ее неловкость не привлекла внимания, медленно подняла вилку.

- Простите? – Константин сидел напротив, рядом с Леоном, и совершенно не замечал, как молодой мужчина сверлит прищуренным взглядом мое лицо в ожидании объяснений.

Вот и пришло время. Сейчас я сломаю все хрупкое и невесомое, что было между нами. Ладони вспотели, колени дрожали, а губы предательски кривились, не позволяя произнести разрушительные слова. Я походила на загнанную в угол лань, с огромными глазами полными страха, но дав себе мысленную пощечину, распрямила плечи, встречаясь с карим взглядом визави:

- Леон сделал мне предложение, и я его приняла. – Вот и все. Только добей себя. – Так ведь, Леон? – Обернувшись к мужчине, я успела заметить, как дернулся его кадык, но спустя мгновение довольная улыбка растянула его красивые губы, превращая злого тигра в довольного кота.

- Да, любимая. И я безмерно рад своему счастью. – Подтвердил он.

На Алекса я посмотреть побоялась.

Глава 26

- Вот как. Приношу свои извинения, сир Тьер. – Константин обернулся к Леону, который откинувшись на спинку стула, продолжал безостановочно поглощать вино и только качнул головой, слизывая капли напитка с губ. -  Что ж, мне очень жаль, но такова судьба. Могу ли я проявить невежливость, попросив приглашения на свадьбу?

- Конечно. – Ответил за меня Леон, продолжая рассматривать мое напряженное лицо, на котором висела маской унылая улыбка. – Торжество состоится ровно через три недели. Как раз к тому моменту, я вступлю в права наследования и сразу после мы сможем уехать в наш новый дом.