А потом стена кончилась, резко оборвалась углом и – продолжилась, но уже не вбок, а вперёд. Вебер ускорился на пределе сил. Обещание манило, заставляя негнущиеся ноги снова и снова шагать. Он споткнулся. Раз, другой. Навалился на груду обломков, забрался. Они оказались частью обвалившейся стены. На вершине – дыра в черноту. Сырую и неприветливую, но обещавщую убежище, безопасность. Хотя бы ненадолго, просто перевести дух, просто…
Вебер рухнул с высоты метра или чуть больше на холодный пол, залитый дождём до щиколотку. Плевать. Холодно, темно, но здесь ветер хотя бы не пытался вырвать из тела душу. И рушиться особо было нечему – половина крыши с торчащими наружу перекрытиями казалась почти надёжной. Всё, что могло разрушиться, обвалиться, оторваться – уже разрушило, обвалило и оторвало время.
Вебер привалился спиной к стене и закрыл глаза. Его била дрожь, одежда казалось, больше состояла из воды, чем из ткани. Может, он не проснётся, если уснёт сейчас. Но, снова – а какой выбор. Идти он больше точно не мог. И это место казалось было лучшим, что могло с ним случиться. Поэтому Вебер просто позволил телу делать то, что ему нужно – спать.
Я бодрствовал внутри него. То, что оставалось неведомым для Вебера, было ясным для меня. Конечно, он не умрёт, не сейчас по крайней мере. Даже если бы я не читал его биографию от и до, это было очевидно. Ведь кто-то же вытащил запись личности и память из его импланта, чтобы засунуть в игру, чтобы я сейчас мог находиться здесь, мог видеть его глазами, чувствовать его чувствами. И, конечно, сделала это не полиция, а кто-то другой, причём явно нелегально.
Сидеть слепым и глухим было скучно, измотанный насмерть Вебер даже снов не видел, и я включил перемотку времени. Кто-то бился мне в приват, но сейчас я уж точно не собирался читать или слушать сообщения от хрен знает кого. Не хотелось отвлекаться.
Вебер открыл глаза. Медленно и тяжело, будто боролся с таким простым и удобным желанием – закрыть навсегда. Я ничего не увидел перед собой, и мы вместе решили, что ослепли. Но нет, серые контуры неохотно проступили из темноты. Наверное, началась настоящая ночь, или мир просто умер, пока он спал.
Тело одеревенело, одежда – такая же сырая и ледяная, только рукава немного обсохли, и грязь отваливалась черепками. Неспешно в его голове ползала мысль: что всё же приятнее? Пожизненное заключение без права продолжить обычную жизнь в цифре или смерть от голода, жажды и, заодно, воспаления лёгких? “А мама говорила не гулять под дождём”. Я усмехнулся его мысли или скорее тому, что он вообще сейчас способен шутить.
Интересно, что бы Вебер чувствовал тогда, в реальности, если бы знал, что за ним будут подглядывать изнутри? И не в кастрированной версии, избавленной от слишком личного контента, как в легальных Лайферах, а, кажется, в полновесной. Тем более он ничего с этого не получил. Тем, чьи копии использовали в лайферах, обычно хорошо платили. Достаточно, чтобы компенсировать такую вот душевную обнажёнку. Но вряд ли кто-то дал денег террористу. Да и зачем его загрузили тоже не совсем понятно – дело его давно не актуально, разве что прикрыть игру, которая кому-то мешала. Тоже глупо, потому что… Потому что играть всё равно будут, я тому отличное подтверждение.
Вебер тем временем поднялся, цепляясь за стену. Прислушался. Там всё ещё выло, хоть уже и менее яростно. Он выглянул наружу. Такой же мрак, как внутри, но и смотреть не надо, чтоб понять – ничего не кончилось, разве присмирело, обещая, что шторм не разнесёт мир в щепки. И может быть даже закончится… Когда-нибудь.
Сколько человек погибло? Даже если в обычные предсказуемые ураганы – тысячи. Он представлял, и я ощущал в его мыслях странную смесь горя и мрачного торжества. Как-то мелочно, если это из-за того, что мир не поддержал его желание вечной цифровой жизни для всех… и даром, ага. Но для таких низких чувств он казался более идейным что ли. В любом случае, мне не хотелось в этом копаться. И так позволил ему слишком много, чтобы ещё и вгружаться в его чувства и мотивы.
Вебер шатнулся назад за спасительные стены. Я заставил толкнуться под дождь. Всю волю превратил в желание и потребность – туда, вперёд, надо! На мгновение его тело качнулось, будто в сомнении, но Вебер тут же мотнул головой, отмахиваясь от моего приказа, как от лезущей в глаза мошки.
Нет, твою ж мать! Иди туда! Вебер снова плюхнулся в свой угол, подняв фонтан ледяных брызг. Ну же, ну! Я будто бился в пуленепробиваемое стекло. Я злился. на него, на игру, на себя, что опять начал это, зная, что не выйдет. И это бесило больше всего. Бесило, что так легко лишился уверенности. Хотелось бросить и забыть, но любопытство тянуло остаться. Я должен досмотреть эту чёртову игру. Не доиграть – досмотреть, да. Как кино.
Вебер сел ждать. В этот раз не хотелось перематывать, и я принялся листать сообщения подписчиков, всё равно рано или поздно с ними придётся разобраться. Заплатить за желание приватности. В общей ленте кто-то ругался, что я отключился. Кто-то спрашивал, чего такой странный. Полотна на две страницы или спам просто удалил, не глядя. В личку тоже наслали тонны всего, и почти все послания отправились следом в виртуальную помойку. Лишь один чат, с единственным сообщением, оставил и открыл:
“Покажи его всем”.
И больше ни слова. Я не понимал, что это значит, надо было просто удалить, забыть, мало ли хрени пишут. Но строчка въелась в мозг и не отпускала. И какое-то смутное ощущение, что я смогу разгадать, понять. Когда-нибудь потом.
“Покажи его всем”…
Глава 4
Утро – такое же тёмно-серое, как ночь, только стало немного лучше видно. И Шторм, наконец, улёгся – ещё не пушистый котёнок, но и не свирепый тигр. Холодно, морось… Ветер прилеплял штаны и куртку к телу, выстужая остатки тепла. Но теперь точно надо было идти, иначе даже призрачный шанс выжить развеется. Если уже – нет. Как скоро там, в нормальном мире, придут в себя, чтобы озаботиться его судьбой? Когда поймут, что он не в фургоне? Как быстро отследят по импланту местонахождение? Вебер выдрал бы его из себя – хоть ногтями, хоть как, но… Будет хорошо, если он и сейчас-то выживет. Порезанная рука ещё ныла, вряд ли сейчас стоило прибавлять к этому дыру в голове. Может потом, если получится найти кого-то…
Наконец-то можно было рассмотреть, где он оказался. За спиной, откуда вчера пришёл – пустырь, залитый водой по щиколотку. Тогда, во времена шторма, во времена моей настоящей жизни, с лихвой хватало подобных пустырей. Странная фигня – места было одновременно и чертовски мало, и слишком много. В мегаполисах крохотные квартиры и запруженные машинами улицы, а за чертой городов – заброшенные посёлки и заводы. Кому они нужны, так далеко от настоящей жизни? Разве только тем, кто по той или иной причине пытался от этой жизни сбежать. Как сам Вебер. Стены, в которых он провёл ночь, похоже, как раз принадлежали одному из брошенных производственных корпусов. Длинные здания в два-три этажа с коридорами-перемычками между блоками, куски проржавевших аппаратов, трубы, бетон.
Хорошая и плохая новость одновременно – городов поблизости нет. Если тут и теплится какая-нибудь жизнь, то только дикая, негостеприимная. Вебер осмотрел винтовку. Если вода и грязь её не испортили, она даёт надежду. Будет что противопоставить тем, кто может здесь водиться.
Заводы ведь не ставят в полной глуши, так? Где-то должно быть поселение. Даже если заброшенное давным давно, всё равно могло остаться что-нибудь полезное. Консервы, одеяла, лекарства? Что-нибудь… Вопрос только в какую сторону двигаться. Вебер чувствовал, что его хватит только на одну попытку.
Я бы, честно говоря, отправился наугад. Но он стал искать остатки дороги, которую нащупал по пути сюда. Один конец вёл на трассу, куда Вебер не собирался возвращаться. Второй скорее всего мог привести к поселению. Вряд ли большой город, даже заброшенный было бы заметно издали.
