Не знаю, не знаю, ничего не знаю. Как же трудно бежать в неизвестность без поддержки…

Когда я покидаю комнату, и пересекаюсь с Амиром возле выхода из дома, то мое лицо имеет крайне скорбное выражение – какое и надо.

– Я готова, – произношу я тихо, и Амир кивает на двери.

– Иди.

– Вы поедете со мной?

Кажется, он едва приподнимает в ответ бровь.

– Нет.

Не сдержавшись, тихо фыркаю. Хочу было сделать шаг, как широкая ладонь неожиданно ложится мне на спину, и я замираю, едва не задохнувшись от страха.

Его рука медленно и с нажимом скользит вниз, к пояснице.

– Красивое платье, – через грохочущий в ушах пульс слышу я голос Амира. Наверное, сейчас у меня разорвется сердце, если он не остановится. Он же почувствует, что под платьем у меня не голое тело. О, Боже, мне конец, если он все понял.

– Мне просто оно очень понравилось. Я в нем уже ходила сегодня. Вы только сейчас заметили? – выдавливаю я, – я могу идти? Хотелось бы закончить побыстрее. До того, как ребенок проснется.

Ненавижу себя за такое вранье. Как же трудно лгать.

Амир убирает руку, и я с облегчением выдыхаю, чувствуя, как меня начинает потряхивать. Осторожно поднимаю на него взгляд, и мне тут же хочется провалиться сквозь землю. Он едва уловимо усмехается. А темные глаза будто прожигают меня – настолько пытливо он смотрит.

– Иди, – коротко произносит он, и я, не веря своим ушам, разворачиваюсь, толкаю дверь, и быстро выбегаю наружу.

Боже-е! Я, кажется, просто себя накрутила. Да разве этот безэмоциональный тиран мог почувствовать что-то подозрительное? Он, наверное, везде грубый, как деревяшка, не только в душе.

У ворот меня встречает тот самый лысый мужчина, от которого я вчера убегала в лесу.

– Добрый день, – здоровается он приветливо, отчего у меня дергается краешек губ. Лысый открывает дверь автомобиля, приглашая меня внутрь, – садитесь, пожалуйста, Мирослава. Скажите, куда вас отвезти?

– А они что, тоже поедут с нами? – я киваю на машину позади, через лобовое стекло которой замечаю двоих мужчин в салоне.

– Конечно. Амир Ринатович распорядился, чтобы мы вас сопровождали.

Ох. Ладно, а что я ожидала? Что он даст мне проездной и отправит на автобусе до магазина?

– Отвезите меня до какого-нибудь торгового центра, – произношу я и сажусь в автомобиль. Лысый закрывает за мной дверь и спустя секунду садится рядом с водителем.

Да уж, я была сказочной дурой, когда надеялась, что сбежать будет легко.

Машина мягко трогается, а я провожаю взглядом огромный особняк за высоким, каменным забором. Прощай, Амир. Надеюсь, в этой жизни мы больше никогда не увидимся. Да и в следующих не хотелось бы.

Я ощущаю себя арабской принцессой, когда иду по торговому центру в сопровождении двоих мужчин в чёрном. Хорошо, что я не ловлю на себе удивлённые и заинтересованные взгляды от людей – сегодня выходной и ТЦ заполнен, а мои телохранители держатся на приличном расстоянии от меня.

Я бы могла прямо сейчас рвануть и побежать. Затеряться в толпе в выходной – дело нескольких минут. Но у меня только один шанс на побег. Если что-то пойдёт не так, я боюсь даже предполагать, что Амир со мной сделает за попытку сбежать. Убьёт, точно. Или запрет в комнате на всю жизнь и будет пихать миску с едой под дверь.

Мой взгляд замечает вывеску «Детский мир» и на душе становится погано. Я очень люблю детей, иначе никогда бы не пошла работать в роддом. Особенно за такую зарплату – не все выдержат ежедневное общение с растерянными, только родившими тревожными мамочками, не все смогут по десять раз показывать, как пеленать и менять памперс ребёнку, и терпеливо учить прикладывать его к груди.

При мне уволилась несколько девочек, а я все работала и работала, просто потому что мне становилось тепло на душе, когда я помогала женщинам заботиться о своем ребенке.

Поэтому сейчас я чувствовала себя предательницей, бросая малыша одного. Наверное, любая другая нормальная женщина бы думала о своём спасении, а не о дите, который ей неродной… но у меня так не получалось.

Я захожу в Детский мир, набираю побольше детских книжек, беру восковые мелки, альбом для рисования, и пластилин. За меня на кассе расплачивается Лысый. После я собираю все покупки в большой пакет и отдаю ему.

Как же я надеюсь, что Амир прислушается к моим словам и будет заниматься с малышом.

– Мне нужно в туалет, – говорю я Лысому и он немного удивлённо приподнимает брови, – я могу сходить хотя бы туда без вас?

– Нам приказано ждать в таких случаях у двери.

– Хорошо, – пожимаю я плечами и заворачиваю в сторону санузлов. Чем дальше я иду по коридору, глядя, как он делает поворот. тем тревожнее мне становится. Ооооох, а там окна-то есть? Мне кажется, или в той части ТЦ была глухая стена? Господи, хоть самой в канализацию смывайся. Знать бы, что пролезу – без раздумий нырнула бы.

Руки холодеют от волнения. В примерочных точно некуда будет бежать. Что же мне делать? Я нервно закусываю ноготь и замедляю шаг. Впереди какое-то помещение. Стоит только мне поравняться с открытой дверью, как сердце пропускает удар.

Там есть окно!

Все звуки будто исчезают, когда я резко разворачиваюсь и бросаюсь в комнату. В два прыжка оказываюсь в ней, захлопываю дверь прямо перед носом удивлённых телохранителей и поворачиваю замок.

Боже, да!

Я едва не спотыкаюсь об ведро, срываю с себя платье, бросаю его куда-то в угол, к швабрам. Дверь содрогается от удара. У меня мало времени – замок тут слишком хлипкий!

Я подбегаю к окну, смотрю вниз и вскрикиваю. До земли метра три, и внизу курят двое рабочих в спецовке.

Плевать! Рывок – и я на подоконнике. Перебрасываю ноги и кричу:

– Эй!

Мужчины удивлённо поднимают головы. Один из них открывает рот, выронив сигарету. Бедняги. Им лет по пятьдесят на вид, интересно, на их веку часто попадались девушки, прыгающие из окон?

– Поймайте меня, – произношу я и срываюсь вниз. Меня успевает поймать седой мужик с выдающимся пузиком, об которое я мягко пружиню, приземлившись. Он хмыкает в усы, обдавая меня запахом табака и опускает на землю.

– Ну ты, девка, даёшь… – с укором произносит он, пока второй пораженно делает затяжку за затяжкой, рассматривая меня.

– Простите! – кричу я и бегу к дороге. Ноги, как мне кажется, даже не касаются земли. Боже, я свободнааааа! Пока Лысый со вторым телохранителем выбьют дверь, пока они поймут, в какую сторону я убежала – я уже успею миллион раз скрыться.

Я теряюсь в толпе людей, спешащих за покупками в ТЦ. Петляю, как испуганный заяц, то и дело заворачивая за остановки и осматриваясь. Сажусь на первый попавшийся автобус и забиваюсь на дальнее сиденье, надеясь, что сегодня не будет контролеров. Сбежала, сбежала! Хочется смеяться и плакать от облегчения.

Что я и делаю, когда пересаживаюсь на маршрутку, которая идёт в сторону моего дома. Плачу, и мысленно прошу прощение у малыша, которому придётся остаться в очередной раз без матери… пусть и ненастоящей.

К подъезду своего дома я пробираюсь едва ли не кустами, вздрагивая от каждой проезжающей мимо машины. Вытираю слезы, и в голове мелькает ясная и правильная мысль: сейчас я зайду домой, и в любом случае пойду в полицию. Есть ли там Володя или нет. Пусть потом Амир меня найдёт, я скажу ему, что написала на него заявление, и если он меня похитит – ему не поздоровится. И просто предложу помочь с малышом.

Я захожу в подъезд, и медленно поднимаюсь на четвёртый этаж. Потому что слышу на лестничном пролёте эхо мужских голосов. Осторожно прислушиваюсь, пытаясь понять, кто говорит. Трое… нет, четверо. Молодые, судя по голосам. Обсуждают какой-то ночной клуб. Точно не мои похитители, наверное, кто-то из соседей пригласил гостей.

А кто мог-то? У нас по соседству только старый дед, да одинокая женщина с ребенком лет пяти.

Стоит мне только подняться на наш пролет, как я удивленно замираю. Двое парней поворачиваются сразу, услышав шаги. Самый молодой из них вскидывает брови.