Видя, что Мара зла не на шутку, Антон поспешно натянул штаны и перелез на водительское кресло.

Мара так и не нашла свои трусы, и надела капронки с юбкой прямо на голую попу.

– Заводи уже! – прорычала девушка Антону. Тот завел двигатель и нажал на газ.

Пока они мчали домой, как сумасшедшие, нарушая правила дорожного движения, Мара пыталась оттереть кровавое пятно носовым платком, смоченным собственными слюнями, но лишь размазала, превратив пятно в бурые разводы.

"Ай, черт с ним, с пятном! Мало ли от чего могло так замараться! "– подумала Мара, когда автомобиль уже въехал в гараж.

Они вышли из машины, и на прощание Антон потянулся к Маре за поцелуем, но та сунула ему в рот свой слюнявый платок.

– Не смей меня целовать, пока не научишься трахаться!

– Но, малыш… – Антон выплюнул платок и состроил невинные глаза – Я просто растерялся. Ты такая… такая… секси! Когда еще увидимся?

– Я подумаю – Мара не могла устоять перед его щеньячьим взглядом. Чмокнула парня в щеку и примирительно улыбнулась – Созвонимся!

"Секс в машине – это ни фига не весело! – с досадой думала Мара по дороге домой – Надо попробовать в джакузи".

Одно радовало: она стала женщиной, и теперь будет крутить парнями, как хочет. А хочет она многих.

Глава 3. Декретные материалы.

– Ну, как-то так… – Мара закончила свой рассказ. От количества выпитого алкоголя у девушки слегка заплетался язык. – Хуже всего то, что папин партнер по работе обнаружил мои труселя и засохшее пятно крови, когда они ехали обмывать сделку в ресторан! Представляю, что он там подумал. Папа был в ярости. Размахивал этими трусами потом дома, как флагом, пытаясь выяснить, чьи они. Такой был скандал… пришлось во всем сознаться. Ну, а как не сознаться, когда тебе тычут любимыми трусами в лицо…

– Ой, не могу! – Дарина корчилась от смеха. – Фиговый же Антон доигровщик (позиция игрока в волейболе, в задачи которого входит прием и так называемая "доводка" мяча после неудачной атаки своей команды – прим. автора), раз даже тебя доиграть не смог.

– У него еще будет возможность все исправить – Мара икнула, встала с дивана и, почесывая левую ягодицу, направилась к стеллажу с банками, полными солений. – Что-то мне соленого хочется…

– Слушай, ты точно не беременна? – Дарина перестала смеяться и насторожилась.

– Прошло всего пол дня с момента полового акта. Разве так быстро можно залететь? – Мара откупорила банку с солеными огурцами и с наслаждением съела сразу три штуки. Четвертый огурец был какой-то корявый, и Мара вертела его в руках, не понимая, съесть или выбросить.

– Слушай, а у Антона… какой? Вот такой? – Дарина подошла к подруге, забрала у той огурец и приставила его к своей промежности в качестве примера. Обе девушки прыснули со смеха.

– Неа, больше! – Мара показала жест по локоть. – Во-от тако-ой!

Снова взрыв смеха. Дарина схрумкала огурец и посмотрела на наручные часы. Почти одиннадцать вечера. Пора было расходиться, но мысль о возможной беременности подруги не давала Дарине покоя.

– Давай на всякий случай купим тест – предложила Дарина. – Есть же какие-то экспресс-тесты, которые на ранних сроках показывают, беременна ли ты или нет.

Мара подумала и согласилась. В обнимку, нарушая тишину ночной улицы громкими песнями из репертуара любимой группы, подруги дошли до ближайшей аптеки. Как назло, у кассы толпилась куча народа. Когда очередь дошла до девушек, Мара со страха вдруг стала заикаться:

– Т-т-т… та…те…

– Тенотен? Троксевазин? Тампоны? – гадала женщина фармацевт, холодно вежливо улыбаясь и мечтая, чтобы рабочий день наконец закончился.

– Таблетки от кашля? – подсказал пожилой мужчина, стоявший в очереди за девушками.

– Травку? – хихикнул парень, стоявший за мужчиной.

– Экспресс-тест на беременность! – выпалила Дарина за Мару.

Вежливая улыбка сползла с лица фармацевта и превратилась в тонко сжатую недовольную линию. Осуждающе глянув на девчонок, женщина взяла с полки коробочку с тестом и пробила чек.

– Триста пятьдесят рублей.

– Ско-олько? – у Мары округлились глаза. "У меня столько нет!" – прошептала она Дарине. Отец выдавал Маре каждый день по пятьсот рублей на мелкие нужды, большую часть из этих денег она откладывала на поездку в Москву. Мужчина в очереди сзади нервно кашлянул, намекая, что ожидание затянулось.

Дарина достала из сумки банковскую карточку и расплатилась за подругу. Родители Дарины уехали в Лос-Анджелес в длительную командировку, едва дочери исполнилось восемнадцать, и теперь переводили ей на карту раз в месяц по десять тысяч рублей. Дарине, конечно же, было мало для разгульной жизни. Позлилась пару месяцев и нашла выход: работа в секс-шопе. Поэтому она могла себе позволить и дорогую одежду, и наращивание ресниц, и такую мелочь, как тест на беременность.

Выйдя из аптеки, подруги решали, где осуществить процедуру тестирования.

– Ко мне нельзя – вздохнула Мара. – А до твоей квартиры я не дотерплю. Пошли в гараж, там папа сделал что-то типа каморки-туалета, канализацию недавно провел, и установил унитаз и раковину.

– Пошли!

Благо гараж был в двух шагах от аптеки. Найдя среди хлама в гараже пустой пластиковый стаканчик, Мара пошла в туалет, сделала свое дело и положила тест на бочок унитаза в ожидании результата.

Дарина ждала подругу у стеллажа с банками. Мара вышла бледная, как смерть.

– Не-е-ет! Там две полоски. Я залетела!

В это время послышался скрипучий звук открывающейся железной гаражной двери.

– Шухер! – Мара схватила Дарину за руку, и девушки спрятались в узком проеме между стеллажом и стеной. Сквозь щель между коробками и банками подруги наблюдали за происходящим.

Счастливо насвистывая, в помещение вошел Петр Давыдыч. После тяжелого трудового дня и неприятных сюрпризов, устроенных дочерью, он намеревался разгрузить мозг бутылочкой коньяка, припрятанного в туалете.

– Черт! – увидев, куда направился отец, шепнула Дарине Мара – Кажется, я там тест забыла. Мне конец!

Так и есть. Петр Давыдыч с растерянным лицом медленно вышел из туалета, держа в руках злополучный тест на беременность, и сел на диван в раздумьях. Когда хаотичные мысли в голове Петра Давыдыча сложились, наконец, в картину преступления, первым делом подозрение пало на супругу Алену, которая буквально несколько часов назад ходила в гараж за банкой с квашеной капустой.

– Ну, я тебе устрою капусту квашеную! – взревел покрасневший от злости Петр Давыдыч, и понесся с уликой домой, устраивать жене допрос.

Мара с Дариной вышли из укрытия. Мару трясло от неожиданно вскрывшихся обстоятельств.

– Так, спокойно! – Дарина нежно обняла подругу, помогла ей дойти до дивана и лечь. Сама села рядом, прямо на пол, и гладила Мару по голове, пытаясь утешить – Все не так страшно. Подумаешь, девять месяцев поносишь в животе живого человека…

– А универ? А фигура? Я стану толсто-ой! – крупные слезы катились у Мары по лицу.

– Универ пока отложишь на год-два. Устроишься на завод к отцу, будешь декретные получать. Пусть отец поспособствует, зря он там что ли директором пашет. И толстой ты не станешь! У тебя генетика хорошая. Мама твоя вон какая стройняшка!

– Мама!  – подскочила Мара, как ужаленная – Он же к маме побежал. Он… на нее подумал! Все, я домой. Если не отвечу на контрольное "Споки ночи!", значит я убита.

– Да твой отец и мухи не обидит! – вставая с пола, возразила Дарина и подумала с горечью: "Не то, что мой…", но озвучивать мысль не стала. Как отец, ей всегда нравился Петр Давыдыч. Добродушный и улыбчивый, с большими круглыми и немного грустными глазами, он напоминал сенбернара, которого все время хочется обнимать, тискать и трепать за щеки. Разве что, в отличие от сенбернара, Петр Давыдыч был лысый, но лысина даже прибавляла ему шарма.

– Ты его в ярости не видела! – Мара подтолкнула Дарину к выходу.