Мать Анархия насобирала ягод калины, сделала настой.

   -- Лежи неподвижно и пей, пока назад не полезет.

   Три дня отпаивала страдалицу, пока той не полегчало. Заодно той же калиной избавила от колик в животе старого бомжа с острым колитом.

   -- Не жри всякую гадость.

   -- Так ведь что найдем, то и в рот тянем.

   -- Овсянку покупай. На овсянке не разоришься.

   И потянулись к ней болящие и страждущие аж из пригородных деревень:

   -- Дай травки, знахарка! Животом маюсь.

   -- Голова болит, аж раскалывается! Заговори боль, шептуха.

   -- Отвадь пьяного беса от моего мужика, матушка святая страстотерпица!

   И до того одолели со своими бредовыми приставаниями, что Матери Анархии пришлось на свалке макулатуры раскопать себе пару траволечебников с картинками, чтобы постичь секреты народной фитотерапии, о которой у нее, городской по рождению, было только смутное представление.

   И пошло-поехало -- вербейник для заживления ран, а также в качестве противовоспалительного, поливитаминного, противосудорожного, желчегонного, антисептического и противоаллергического средства.

   Теперь она знала, что настои багульника оказывают спазмолитическое, отхаркивающее, потогонное, мочегонное, дезинфицирующее, раздражающее, успокаивающее и наркотическое действие, расширяют сосуды и снижают кровяное давление.

   Душица -- отхаркивающее средство при болезнях дыхательных путей.

   От сердца -- настой боярышника, шиповника, калины, корней валерианы и цикория, а еще пустырника.

   От язвы -- настой корневища аира.

   От повышенного давления -- настои сушеницы, пустырника, валерианы, адониса и много чего такого прочего.

   Глистогонное средство для детишек делала из чеснока, тыквенных семечек, да еще ставила клизмы из отвара полыни.

   С годами пришли знания и опыт. Очищают печень чаще всего одуванчиком. Болезни почек и мочевого пузыря лечит лист толокнянки. Чай для укрепления нервов делают из шишек хмеля, зверобоя и цветков липы.

   И если бы только одна фитотерапия. Однажды два дюжих деревенских мужика принесли на руках бесноватую -- едва удержали. Она плевалась, кусалась, царапалась и так сочно материлась, что бывалые матерщинники-бомжи только смущенно посмеивались и отводили глаза:

   -- Во загибает, стерва!

   Мать Анархия положила ей на лоб затертую бумажную иконку и свои костлявые пальцы, которые бесноватая пыталась укусить:

   -- Не вынашивай в себе беса, тебе еще детей вынашивать!.. А ты, нечистый, выдь из нее и ступай, откуда пришел!

   У больной приключилась истерика с фонтанирующей рвотой, от которой она задохнулась бы, если бы Мать Анархия не положила ее животом на свое костлявое колено, потом резко откинула навзничь. И так вот все-таки откачала бесноватую.

   Мать Анархию стали сильней побаиваться, а затем и так бояться, что стали ею детей пугать.

<p>

* * *</p>

   Все бы хорошо, да отыскался православный изувер из расстриг-семинаристов, который сколотил на брэнде "Мать Анархия -- целительница" не только деревянную часовенку с бумажными иконами, но и неплохой бизнес. Рекламными изданиями он не воспользовался, но через "калик перехожих", странников-бродяг, что кормятся по монастырям и храмам, запустил такую рекламу для Матери Анархии, что у часовенки рядом с ее помятым вагоном, всегда толпились с приношением суеверные почитатели чудес.

   Поговаривали, что вся сила ее была в том, что у нее висела на гайтане иконка чудотворная, не гляди, что вся истертая, зато мироточит, почитай, каждый год. Вот эту-то то иконку чудотворную Мать Анархия прикладывала ко лбу всякого страждущего.

   Но это были все еще лишь первые приступки к массивному фундаменту для устного памятника народной исцелительницы-заступницы, которая всю жизнь свою положила за здравие людское.

   Славу целительницы она честно заработала трудом и учением, а вот слава заступницы народной пришла к ней неожиданно, как неожиданно появились бульдозеры для сноса бомжовских хибарок, которых понастроили тут уже изрядно. Только вместо громил на этот раз для боевого охранения бульдозера был придан настоящий спецназ в шлемах, бронежилетах, с щитами и дубинками.

   Мать Анархия с походной палкой вышла на спецназ и только лишь глянула своим мертвящим взглядом на строй рыцарей в полицейских латах, не проронив ни слова. Великое стояние на свалке продолжалось всего пять минут. Потом спецназовцы лениво опустили щиты и дубинки, сняли шлемы и нестройной толпой побрели назад к своей машине.

   -- Чудо!

   -- Какое там чудо! Она их просто загипнотизировала.

   Сколько ни кричал смуглый до черноты курчавый толстяк, очевидно, новый хозяин земельного участка за городом, омоновцы снялись и уехали восвояси. За ними потянулись назад и бульдозеры.

   После этого случая за Матерью Анархией, стали заезжать какие-то леваки и "зеленые" активисты.

   -- Не поеду, -- отказывалась бабка. -- Умерла я для вашего мира.

   Активисты витиевато разглагольствовали перед ней об активной жизненной позиции, борьбе за права и свободы, но Мать Анархия была непреклонна.

   -- И ваш мир умер для меня.