- То есть ты теперь станешь честным инспектором, и денег с дороги красть не будешь?

  - А это тебя не колышет никак. Во-первых: в свой карман смотри. Во-вторых: сначала поймай меня за руку, попробуй. Для тебя я теперь - честный полицейский.

  Царь задумчиво сказал:

  - Тут выяснилось, что у Ромы Пахомова левый диплом...

  Подслушивавший под дверью Славик понял, что остался без напарника. Командир роты тем временем продолжал:

  - Так что можешь считать - Тропая я спас.

  - А как же Рома? Ведь он платит тебе до непотребной матери?

  - Надо же кем-то жертвовать.

  - Вот так у тебя всегда. По головам ходишь.

  - Такова жизнь. Пусть Тропай зайдет завтра ко мне и вернет уведомление.

  Раздался топот ног и Славик спрятался за углом здания, пробежав несколько быстрых шагов по галерее, опоясывавшей второй этаж. Распахнулась дверь и в ее проеме показался Батон. Он неожиданно замер на пороге, обернулся и громко сказал:

  - Не дай бог ты с него завтра за восстановление хоть копейку возьмешь!

  В кабинете что-то булькнуло, как будто Царь поперхнулся, и раздался хриплый кашель. Абакумов хлопнул дверью и легко сбежал по лестнице вниз.

  * * *

  На следующий день Царь торжественно забрал уведомление у Тропая и так же торжественно выдал фигуральный пинок под зад Роме Пахомову. Тот совсем не огорчился, уволился спокойненько и ушел комиссарить в страховую компанию.

  После разгромного поражения, понесенного от Батона, Царь решил самоутвердиться в борьбе с так называемым "еврейским экипажем". По окончанию развода второй смены он зашел в кабинет командиров взводов и выгнал из него всех, за исключением Кузнецова и Завалова. Как только они расположились за столами, Царь уселся за самый большой из них.

  Продумав план сражения, он спросил у Кузнецова:

  - Где ведомости работы за месяц? - и полез в стол, за которым сидел.

  Рука его, выдвинувшая верхний ящик, тут же вляпалась во что-то густое и вязкое. Это был пластиковый судок с недоеденным чесночным соусом. Царь вытащил ящик до конца и обнаружил в нем обгрызенный кусок колбасы, полузасохший соленый огурец и початую пачку презервативов. Растопырив пальцы и показав их Кузнецову, он, еле сдерживая ярость, поинтересовался:

  - Это что такое?

  - Судя по запаху - чесночный соус, - ответил Петрович.

  - Чей это стол?! - заорал Царь.

  - Дрозда, - сказал Завалов.

  Командир роты вывалил содержимое ящика на стол. Соус растекся обширной лужей, и в комнате вкусно запахло чесноком. Царь, матерясь, вымыл руку под соском кулера (купленного ранее свежесокращенным Пахомовым за очередной залет) и, вытираясь носовым платком, опять стал орать:

  - Что это, мля, за бардак! Не кабинет, а помойка! Этому огурцу уже недели две. Он тут валяется и гниет! Почему в столе кондомы? Дрозд что, закусывает ими? Допился вконец? А ну-ка евреев сюда позовите. Наверняка с ними бухал!

  Через пять минут Клейман с Яреевым зашли в кабинет. Нюхнув воздух, Клейман облизнул губы и сказал:

  - К такому запаху жареной курицы не хватает.

  - Сейчас я тебе пожарю, - пообещал Царь.

  Он уселся на место Кузнецова, предварительно выгнав того на диван. В руках Цапов держал пачку ведомостей с результатами работы за месяц. Он швырнул ее Завалову и поставил задачу:

  - Подсчитай, сколько нарушителей каждый из них выявил за месяц.

  Яреев недовольно поморщился. Царь тут же отреагировал:

  - Что-то не так? Чего ты морщишься?

  Яреев без спроса молча сел на диван. Клейман последовал его примеру.

  - Вот видишь, Петрович, - назидательно произнес Цапов, - личный состав уже ни тебя, ни меня, ни во что не ставит. Никто им садиться не разрешал!

  Яреев устало ответил:

  - Алексеич, у меня нога болит. Когда у вас нога болела, вы сразу на больничный ушли. А мы, вон, видите - трудимся.

  Царь понял, что если будет продолжать в том же духе, нарвется на грубость, поэтому произнес, ерничая:

  - Ладно-ладно, сидите. Вы ведь старые, заслуженные работники. Дедушки, можно сказать. Незаменимые! Сейчас посмотрим, как же такие важные инспекторы работают.

  Завалов протянул ему листок с какими-то каракулями. После его внимательного изучения Царь сообщил:

  - Так, у Яреева за месяц выявлено двести двенадцать нарушителей, а у Клеймана - аж двести двадцать пять. Неплохо, неплохо...

  Кузнецов, догадываясь, что за этим последует, закатил глаза в потолок и удрученно вздохнул. Цапов же вглядывался в лица и нарочно затягивал паузу. Наконец он засунул руку в карман и, как кинжал, выхватил какую-то серую бумажку. Это была компьютерная распечатка. Он торжественно положил ее перед собой на стол, разгладил руками и принялся вещать:

  - По данным базы у Яреева сто два нарушителя, а у Клеймана - девяносто восемь. Это они больше чем в два раза надурили нас с тобой, Петрович. А записывают, точнее - приписывают результаты ответственные командиры, которые с ними бухают. Продались, так сказать, за стакан водки!