Последнего звали Юрием. Он хоть и не курил, зато любил послушать, развесив уши, болтавших товарищей. Работал Баркасов в ГАИ около десяти лет и считался опытным сотрудником, несмотря на то, что ДТП оформлять не умел и в слове "душ" при написании делал не менее трех ошибок. Кроме этого Юрик панически боялся Царя, других руководителей, а также всех прочих обстоятельств, окружающих человека во время жизни в этом мире. Он глубоко был уверен в том, что если его выгонят из милиции, ему придется либо погибнуть от голода, либо спиться.

  Клейман поздоровался с Баркасовым и сразу же понял, за что получит по шее. Юрик был в белой парадной рубашке, а он - в серо-голубой повседневной.

  - Это что у тебя за праздник сегодня? - спросил у Юрика Клейман.

  - Это не у меня праздник, - радостно ответил Юрик. - Это у тебя сейчас будет вздрючка с пляской.

  - Почему?

  - Потому что курортный сезон начался. Приказ пришел из главка. С первого июня по тридцать первое августа все инспекторы должны быть в белых рубашках, чтобы радовать глаз проезжающих в сторону моря граждан Российской Федерации.

  - Так через пару часов на пыльной дороге эта рубашка станет черной. А если поможешь толкнуть заглохшее ведро, это случится раньше.

  - Никого не волнует. Работающие инспекторы стране уже не нужны. Нужны красивые декорации вдоль дорог. Так что готовься, сейчас тебе будут задницу красным цветом подсвечивать. Га-га-га!

  Клейман спокойно закурил сигарету и сказал:

  - Да пошел ты покойников радовать своей белой рубашкой, а также забери с собой всех отдыхающих россиян, и тех, кто это придумал. Мне об этом никто не говорил. И вообще, как тут обстановка?

  - Как всегда, тревожная, - сказал появившийся сзади Яреев, - ну как отдыхалось?

  - Я не отдыхал, а болел, - ответил Клейман.

  - Ага, видел я тебя больного на одном канальчике с удочкой и чекушкой.

  - Рыбалка, как известно, лечит от всего.

  - Ну-ну, - Яреев посмотрел на Юрика и спросил у того:

  - А ты опять сегодня на въезде в парк работаешь?

  - Да, - ответил Юрик, и у него тут же упало настроение.

  - Наверное, давно к Царю здороваться не подходил.

  - А с чем подходить, если я уже вторую неделю парк охраняю?

  - И ни один бухой не попался?

  - Там такие бухие ездят, что если остановишь, сам ему должен будешь, - настроение у Баркасова пропало вообще.

  - Да там же старое русло реки протекает, - вспомнил Клейман. - Купи пару-тройку водных велосипедов, несколько лодок в придачу и сдавай в прокат отдыхающим. Вот тебе и бизнес. Назови пункт проката: "Юра Лодочный и свисток"!

  - Да пошли вы все! - вконец обиделся Баркасов и отошел в сторону.

  Яреев решил его добить и громко сказал:

  - Юрик, а ты в курсе, что твое имя является русской формой имени Георгий? В большинстве летописей Юрия Долгорукого называют князем Георгием.

  - Брехня! - долетел голос Баркасова.

  Клейман тут же среагировал до́лжным образом и крикнул:

  - Эй, Жора Лодочный! Иди к нам.

  Они с Яреевым с удовольствием рассмеялись.

  Стали подходить другие инспекторы. До развода оставалось еще пятнадцать минут. Все курили и болтали. Появился командир второго взвода капитан Кузнецов Алексей Петрович. Он сказал:

  - Давайте рабочие тетради, я проверки напишу.

   Инспекторы свалили тетради на капот ближайшей патрульки. Петрович принялся писать и одновременно выговаривать:

  - Как вы мне все опротивели. Надоело за вас по шее получать. Никто ничего не делает, и делать не хочет. Вы только смерти моей хотите. Сколько можно меня подставлять? Вот сейчас пойдем в актовый зал и меня обязательно за вас дрюкнут!

  - Петрович, - вежливо перебил его Яреев, - от этого никуда не денешься.

  - Почему?

  - Ты помнишь, как этот зал назывался при советской власти?

  - Ну-у, ленинская комната, по-моему, - вспомнил молодость Кузнецов.

  - А сейчас - АКТОВЫЙ ЗАЛ! То есть место для проведения половых актов.

  Раздался дружный гогот. Кузнецов запустил в Яреева чьей-то тетрадью и сказал:

  - Уйди отсюда, видеть тебя не могу!

  И тут взгляд его уперся в синюю рубашку Клеймана. Кожа на лице взводного командира моментально посерела, а подбородок его отъехал книзу:

  - Э, в-ва, - проблеял Кузнецов и ничего больше сказать не смог.

  - Да не знал я, Петрович, - попытался оправдаться Клейман.

  Дар речи вернулся к Кузнецову, и он заорал:

  - Уйди с глаз моих долой! Чтобы на разводе я тебя не видел! Стой за машинами! Вторую неделю все в белых рубашках ходят!

  - Все-все-все, - Клейман сбежал за машины.

  - Что здесь за крики? - спросил неожиданно появившийся Царь.