Через год после всяческих процедур, санаториев и домов отдыха он стал похож на прежнего Кипяткова. Вот только руки у него дрожали, и с памятью стало плохо. Он частенько забывал, что кому-нибудь денег должен. Сначала думали - прикидывается с умыслом. Потом выяснилось: он не помнит даже, что сам кому-то занимал. А это уже совсем другое дело. Врачи предупредили его жену - в милиции ему больше работать нельзя, ибо там выдают оружие. Типа, забудет, что стрелять в хамов-водителей нельзя, пульнет в кого-либо и ничего ему за это не будет. Угоревший ведь!

  Кроме того, после года лечения его медицинская книжка содержала столько интересной информации, что можно было легко сделать инвалидность и смело свинтить на пенсию. Но Костя не сдался. Поскольку он не владел больше никакой профессией, то решил остаться в милиции. В итоге с помощью горячо любящей его жены, кучи денег (родители и тесть с тещей) и связей, он был признан годным к несению строевой службы (заключение военно-врачебной комиссии).

  Правда, по распоряжению командира полка первые полгода Кипятков ходил на службу без оружия. В роли наставника за ним закрепили Палыча.

   Когда решено было выдать Косте пистолет, Кривошапко чуть ли в истерике не бился, доказывая, что этого делать категорически нельзя. Но его, естественно, не послушали. Слава богу, все было хорошо после этого, хотя Палыч боялся до сих пор, и когда во время усилений в экипаж выдавали автомат, тут же отбирал его у Кипяткова и таскал до конца смены на себе...

  Тем временем в курилке заговорили о деньгах. Алмазов, обращаясь ко всем сразу, спросил:

  - Вы деньги сдавали?

  Он имел в виду ежедневную повинность, которую несли все инспекторы. Деньги собирались, якобы, на ротные нужды. По словам Царя, они служили для покупки канцелярских принадлежностей. В роте было восемьдесят человек. Учитывая суммы, которые собирались командирами взводов, командиру роты можно было писать "Паркером" по пергаменту. Царь ревностно следил за сборами и ежеквартально индексировал размеры выплат с учетом инфляции. Кроме этих сборов бывали еще срочные, так сказать - авральные сдачи, когда Его Величество напрягало командование полка, или управление ГИБДД. Ну, а что касается самого командира роты - расчеты с личным составом он производил лично.

  На вопрос, заданный Алмазовым, Кривошапко и Гращенко ответили утвердительно.

  - А у нас нету,- сообщил Изя.

  - Значит, сейчас Царь на вас будет жениться,- констатировал Палыч.

  - Ни фига, у нас бухой есть,- с сомнением в голосе сообщил Алмазов.

  Яреев рассмеялся и ничего не сказал. Командира роты он знал лучше всех.

  - А где твой постоянный напарник, - спросил у него Гращенко.

  - Болеет, естественно, - ответил Яреев, - Новый Год же на носу.

  - А-а-а, понятно...

  Напарником у Яреева был некто Серега с интересной фамилией Клейман.

  Его, как и Алмазова, называли различными еврейскими именами, но он открещивался от обвинений в причастности к иудейской культуре. Серега рассказывал, будто родился он на Дальнем Востоке, где испокон веков жили его предки - каторжники. Все они имели на лбу клейма за различные преступления, совершенные против царя-батюшки и не только. Вот отсюда, мол, фамилия и произошла. Ему все равно никто не верил, и говорили, что если даже он прав, то место его рождения находится на широте города Биробиджана, который является столицей Еврейской автономной области.

  Инспекторы принялись обсуждать, чем лечится гипертония, которой болел Клейман, и пришли к выводу, что тот может в виде лекарства употреблять только водку, и она ему здорово поможет, особенно - в новогоднюю ночь.

  Но тут появился Царь, и веселье пришлось прекратить.

  Командир роты - грозный усатый майор - Григорий Алексеевич Цапов приехал на новом автомобиле марки "Хонда". Машины он менял как перчатки, благо финансовые возможности позволяли. Славик Гращенко тут же подошел к нему и с почтением поздоровался. Царь после рукопожатия отработанным жестом сунул руку в карман куртки, оставил там деньги и принялся здороваться с остальными подчиненными. Те денег ему не дали. Лицо у Царя вытянулось, нижняя губа обиженно оттопырилась, и он осведомился:

  - Что, результатов наделали? Ну, сейчас посмотрим: - и ушел в кабинет.

  Кипятков ткнул Палыча кулаком под ребра:

  - Говорил тебе, давай денег дадим!

  Палыч ответил:

  - Успокойся, Костя. Если ему каждый день давать, он вообще нюх потеряет. А то на шею сядет, и станешь ты его личным рабом.

  Яреев заметил:

  - Можно подумать, этого еще не случилось.

  Открылись двери, и во двор вылетел Царь. Лицо его было красным, усы торчали дыбом, глаза горели справедливым гневом, а рука сжимала ведомость, где напротив каждой фамилии стояли маленькие плюсики и минусики (типа - сдал, не сдал деньги).

  Палыч весело рявкнул:

  - Строиться!

  Все встали в две шеренги. Яреев негромко произнес:

  - В очередь за пряниками, джентльмены!

  Подошел Царь. Он зло оглядел строй и начал:

  - Это что за результаты? Кривошапко, вы чем ночью занимались? Где бухой? Почему всего восемь нарушителей?

  - Алексеич, искали бухого всю ночь, - проблеял Палыч. - Одни прокуроры и судьи пьяными катаются. Ну, некого оформить! А пока сеяли транспорт, мелких нарушителей выявлять некогда было. Вот, попались с утра по скорости восемь человек, их и написали.

  - Что ты мне костыли в галоши обуваешь? Чтобы ты или Кипятков бухого не поймали? Никогда не поверю! Вчера не оформили, сегодня... Это сколько ж вы продали, а?