Это хорошо. Значит, я всё ещё цепляюсь за эту бесполезную жизнь.
Отсюда был прекрасно виден сам оползень, бесформенной чёрной кучей занявший часть подножья. Неумолимая вода проточила себе путь через рыхлую породу, но дальше её цвет больше напоминал коктейль с каким-нибудь вискарём. А вот вход в пещеру я узрел, только когда встал прямо напротив него. И он… впечатлял.
Выглядело всё это как овальный провал в здоровенной каменной плите. Края арки действительно были слишком ровными, хотя я слабо представлял, чем их древние люди могли проковырять, не зная железа и прочих твёрдых сплавов. И это не считая почти отвесного склона.
– Ух ты, прямо как в наших дольменах! – восхитился Костя.
– Да, только там ребёнок едва пролезет, – заметил я. – А тут никак не меньше трёх метров в поперечнике.
– Два с половиной, – поправил Саша. – От ЮНЕСКО недавно приезжали специалисты, измеряли тут. Хотят комплекс в реестр свой занести.
– И правильно, – кивнул Костя. – А то начнут туристов водить, и те всё здесь разворотят.
Я не стал напоминать ему, что мы вроде как тоже туристы. И даже не самые первые, кто сюда смог попасть за последнее время. К примеру, на внутренней стороне каменной арки были начерчены какие-то непонятные цифры чёрным маркером, примерно на уровне человеческих глаз. Ну хоть не пресловутое: «Здесь был Вася из Урюпинска», – что уже радует.
За входом постепенно сгущалась тьма, но у нас имелись яркие фонарики, интегрированные прямо в строительные каски. По-другому в пещеры заходить было нельзя, так что пришлось принести собственную причёску в жертву науке. Никогда не носил короткие волосы, но и длинные пакли мне тоже не нравились. Саша тщательно затянул все крепления, чтобы каска не съехала набекрень от резкого движения, но я и не думал протестовать. Безопасность превыше всего.
Идти предстояло всё по тому же узкому настилу из досок, не касаясь заваленного мелкими камешками пола. Кое-где виднелись деревянные П-образные подпорки, но в их эффективность верилось с трудом.
– Это чтобы вам по голове сверху ничего не прилетело, – снова взялся за объяснения Саша. – С тропы не сходить, держаться вместе. Всё ясно?
– Так точно, командир, – недовольно отсалютовала Мария.
Девушку не портила даже нелепая оранжевая каска, а уж оделась она так, что даже у носильщиков текли слюни. Облегающие штаны, приталенная куртка, а под ней – спортивный топ, подчёркивающий серьёзные достоинства юной активистки. Размера эдак третьего, не меньше. Скалолазания у нас не предполагалось, так что эта одежда вполне подходила для прогулок на свежем воздухе. Я тоже не стал особо наряжаться, а вот Саша помимо каски нацепил ещё и жилетку с множеством карманов и клапанов, забитых всяким полезным добром. Отдалённо она напоминала военную разгрузку.
Камуфлированные мужики остались снаружи вместе с носилками, и внутрь рукотворной пещеры мы углубились вчетвером. Хотя это громко сказано – уже через двадцать метров проход преграждал завал из огромных глыб, к которому категорически запрещалось приближаться. Насколько глубок тоннель, никто пока что сказать не мог.
К счастью, цель нашего похода находилась чуть ближе завала.
Стоило преодолеть гладкий, как яйцо, тамбур, как на стенах стали встречаться всевозможные барельефы, выполненные на приличном уровне мастерства. В одних изображениях точно угадывались люди и животные, но большая часть представляла собой укуренную абстракцию. Сложное переплетение геометрических фигур, какие-то кольца и продольные линии… А некоторые и вовсе напоминали странные механизмы в разрезе.
Я притормозил у одной композиции, где было изображено нечто смахивающее на паука с задранными лапами, и восхитился детализацией и проработкой. У барельефа оказались прорисованы даже суставчатые складки, как в самых древних египетских храмах. Только привычных иероглифов не было – одни непонятные палочки да закорючки.
От дальнейшего созерцания слепка прошлых эпох меня отвлекли яркие вспышки, больно резанувшие по глазам. Восхищённая Мария вовсю снимала на стильный «айфон», а её брат – на более-менее профессиональную «зеркалку». Мне же делать фото на память было ни к чему. Захочу снова это увидеть – съезжу сюда ещё раз. Вообще не люблю фотографировать, потому что в снимках нет жизни. Их не потрогать и никак не ощутить, а для обычных воспоминаний волне годится собственная память. Благо на неё мне грех жаловаться.
Так что, пока Ксандиновы окончательно не выжгли мне сетчатку, я поспешил надеть защитные очки. Опытный Саша щеголял в них с самого начала и не спускал с нас троих глаз. Хотя куда тут денешься…
Камень вокруг не был однородным, но все стыки были аккуратно замазаны чем-то более светлым. Раствором, что ли? Или знаменитой древней смесью на сыром яйце? В любом случае это творение рук человеческих простояло невероятно долго, почти не пострадав от беспощадного времени. Лишь несколько барельефов осыпались полностью, а один и вовсе как будто бы соскоблили нарочно. Или просто материал подобрали неудачно – не все ведь камни одинаково прочны.
А вот нефрит по ударной прочности вполне сравним со сталью или гранитом. Специально поинтересовался, когда узнавал про загадочные диски. Неудивительно, что эти артефакты сохранились спустя столько тысяч лет. Другое дело, как их тогда смогли изготовить без современных технологий?
В инопланетян не особо верилось, так что воображение тут же нарисовало огромную мануфактуру, где трудолюбивые китайцы с ночи до утра полировали неподатливую породу, пока не теряли профпригодность от старости. После чего эстафету подхватывали их потомки… и так далее. Трудоёмко? Разумеется. Но кого в те дикие времена это заботило…
Вполне возможно, что этот самый кругляш прошёл через несколько поколений мастеров, пока не принял окончательную форму. Витиеватый орнамент никаких ассоциаций не вызывал, но выглядел загадочно и красиво. Саша осторожно открыл кейс и вытащил тридцатисантиметровую пластину под восхищённые взгляды Ксандиновых.
Сейчас, в полутьме пещеры, это действо выглядело каким-то ритуалом.
– Вот сюда, – тихонько прошептал Костя, указывая на одну из стен.
Из любопытства я подошёл ближе и увидел на том месте кольцеобразную выемку с цилиндрическим выступом посередине. А вот и сам алтарь или как его там по-научному. Этот участок барельефа разительно отличался от остальных, будто его сюда нарочно врезали. Слишком уж правильный прямоугольник из плотного тёмно-коричневого камня с блестящими искорками. Такой больше нигде не встречался.
Гранит, что ли?
В любом случае отполирован он был до состояния капота спортивного автомобиля. Я провёл по расписной глыбе пальцем, но не почувствовал даже мельчайшей шероховатости. Идеально гладкая поверхность, будто литьё. И ещё – неожиданно тёплая, хотя в самой пещере было зябковато. Для сравнения я коснулся соседних участков, и там камень отчётливо холодил кожу. Странно.
Саша к моим ощупываниям отнёсся с пониманием, хотя это напрямую нарушало все его инструкции. Ведь сам он пошёл ещё дальше, науськиваемый Костиком, и попытался вставить диск в углубление. Что получилось без особых проблем. Ещё когда древний артефакт только покинул кейс, я уже знал, что он войдёт туда как родной. С глазомером у меня всегда был полный порядок.
Так что я не стал изумлённо охать, когда нефритовая пластина чётко встала в кольцеобразный паз, будто тут всегда и была. Саша убрал руки и отступил в сторону, позволив публике вдоволь налюбоваться получившейся инсталляцией. Радостные Ксандиновы тут же защёлкали вспышками, заставив меня ненадолго отвернуться. Но, к счастью, издевательство над моими глазами вскоре закончилось.
– Алекс, ты хоть представляешь, что это значит?! – восторженно спросил Костя, едва не танцуя на костылях.
– Нет, но полагаю, ты мне сейчас всё объяснишь.
– Это настоящее Открытие, с большой буквы! Да они все там удавятся от такого! Это же рвёт всю классическую схему в лоскуты!
– Бедные китайцы, и тут впахивали сверхурочно… – пробормотал я, разглядывая композицию. – Было очевидно с самого начала, что здесь поработали одни и те же мастера. Даже орнамент на диске частично совпадает.
