До наступления рассвета осталось совсем немного световых вспышек, перед тем как окончательная сокровищница золотого сумрака возымеет надо всем видящем и невидящем верхушку апельсиновой корки. Какое еще можно вылепить пластилиновое счастье из поднебесной красоты? Отрывочные записи подсознательным коктейлем выпрыгивают из желудочков планетарной системы, вечерами оно и вовсе кроет утро делянкой металлического железняка.

Металлическое разумие приходит в одиночестве, изысканными манерами потчует и вкусным молочными чаями нагревает желудки. Острота ее перцовой жизненности добавляет ко всему увиденному в Шепчущем городе Смар нотку изумляющей свежести. Новое течение реки времен указывает дорогу к Разумению несомненному. Хроникус Тамниус над Перфекто и розмариновой корочкой пленяет нежностью ароматов домашнего пирога.

Металлическая сокровищница разума отворяет створки ровно на одну минуту, а дальше земные черви выдержать уже не могут. Поэтические сборники прошлых эонов отметают витиеватость умиротворенного творчества, приписывает этой природе заранее заданный мотив. А где же творчество самого Металлического Разумия с его безумными сполохами жемчужной страсти, с его платьями из легчайшего сатина или видения изумрудной зелени бесконечных лесных пейзажей моего детства?

Иначе быть могло, но не в нашей Вселенной. Я бы мог стать городом Смар Страны Муар, но стал Цветком-Звездой, что в Звездной Пустоши тянется к нежности солнечных лучей. Воспоминание рассыпается в дымке гипнотического видения, и ни рассказчик Альятта с его морской пеной, все породившей и не песчаное дно с вулканической породой не смогут сделать из заранее неживого субъекта живое объективное великолепие. Цветок порождает своей звездностью полотно самозабвенного Космоса, что вечностью проплывает над всей нашей жизнью. Такими научениями оно смогло проложить себе дорогу в блистающее настоящее, и я смею все это описывать, отдыхая от дел насущных, от навершия себя же и всяческой предубежденности вообще.

Такая красота доступна всем и с каждой планетарной стороны оно стопроцентно распаляемо перед нежным прикосновением утренней росы и перед вечностью самопальной Вселенной. Время с пространством яркими снежками полагаются на собственные силы, а верно ли оно?

Звездного вещества достаточно для создания наилучших миров и цветение Земли по тому же принципу было исполнено: в садах ароматами грез в восхищении падали чувственные натуры. Только с началом поздней осени они успокаивали собственные рдеющие сосуды и все погружалось в длительный сон. Сближением окрашен всеобщий собор, где собиралось войско застывших лебедок прямо за истлевшей от времени деревянной трещоткой, самозабвенно выказывая простодушие поздним гостеприимством. Простая дорожная сумка тех существ уже не удовлетворяла провидение, потому была создана новая приспособа, меняющая цвет материи с красного на пурпурный, а потом и на розовый.

О сближении я говорю, будучи яркой цветастой заплатой в ножках у звездной Странницы, третьей уже по счету, пришедшей в наш постоялый Дом. Сближением кажется мне процесс наливания темного-синего кофеиума с ложечкой настойки из розовой сняковки в глиняную полую пластинку. Странница поглядывает на меня устало, но ее звездный напиток уже готов, и теперь ее обрадую я сим подарком и все забудется странным сном.

И все погнется как бумажная пластинка для самозабвенного напитка.

Стреляет разумно Цветок, вспоминая свое настоящее имя да следуя по пятам за ушедшей душой. В шепчущем городе Смар произвелась встреча, где глубокой раной было воспето Металлическое Разумение. История не умолкает ни на секунду в головах и вертит блистающим платьем наверх и вниз. В глубины смотреть совсем не хочется, потому я расхвалил Третью Звездную Странницу, отдав и сумку, и темно-синий кофениум. Сближение продолжалось три суточных оборота вокруг блеклой неизвестной всем планеты и семь половинок световой ночи среди изувеченных замочных скважин.

Вместе с простотой гениальной прибыла задумчивость Рассказчика. Альятта не имеет документа для въезда за границу ледяного кряжа, а морское песчаное дно не дремлет, потихоньку встает из мягких недр пространства-вневремени. А разговоры только и сыпятся изо рта Странницы, натурально лишая последней крупинки восприятия жижу кофениума. Только под лиловым сном в Стране Муар достаточно вылепить звезду из папье-маше, и ты уже король.

Цветок-Звезда отказывается от Сближения, а я все продолжаю твердить о нужде засыпать отверзлые наползни пустоты четвертичным музыкальным ключом. Кто кого в этой негаданной битве – пока не понятно.

Леность оказывает услугу тем, кому вредно много двигаться, заявляясь негаданно и во всей красе подпинывая соленые слезы песчаных дюн на одном из сотен островков близ озера Грац. Получается неровное скольжение по воде, чем-то напоминающее пародию на плавание.

Стоит только подумать, а странная Странница тут как тут. Она вдруг вознамерилась подарить мне подарок, как бы намекая на возможность О Сближении. Честно, я не стал вспоминать прошлые безделицы и сразу улетучился как небесная птичка, только прожженная перина с горячей головой напоминала о моем присутствии.

Координатная доска по воле случая оказалась в ремешке и сказочно поблескивала на бледном солнечном свете. Темная полость, светлая полость, а я как загипнотизированный все смотрел на квадратные блестяшки, не ведая куда, собственно, держу путь. Теперь я был птицей, и парил высоко над городом Смар, желая достичь Цветочного поля, где жил-поживал Звездный Цветок. Из всех известных мне друзей его ночное видение и вечное бдение за Пустошью Звезд наводило на меня тонны изумительного дива. Просто забывая куда ты держишь путь, ты быстрее достигаешь цели.

Такой породой Цветочное марево меня само отыскало, даже из привычного града не нужно было вылетать. Материализованная выкладка вспоминает о своей зачаточной форме как литературное произведение и емко грезит о моментах славы и времени сна в полуподвальных помещениях из золота и бриллиантов.

Рассказчик меняется в лице и перед моим птичьим взором предстает неизвестная формация, гулко гремя металлическими основаниями да испуская искристый шепот. Озеро Грац напомнило всем присутствующим кто хозяин золотой зари и все. Исчезло Цветочное поле, а я даже не успел попрощаться с ним.

Чем томительней было ожидание у ворот моего Дома, тем сильнее билась птичка в грудной клетке. Повороты вертятся на языках у цветастой заплаты. Взор на странное стечение кристаллической породы в совершенстве разравнял и разомлел глазные яблоки. Что еще оставалось делать, как не магнитную катушку раскатывать по ребрам Странницы? Она меня нашла, громко шептала фантастические сказания, и растворилась в небытии, подарив мне тонкую глиняную пластинку от кружки. Произошло Сближение. О, как я спокоен теперь, 257!

Взрывами долготой над широтой мировых океанов сыпется пыль островов бывших когда-то людьми. Ворочают сумку с припасами и некоторый намек на бытийность плавят под солнечными лучами томатного супа. Громкие звуки наполняют здешнюю комнату воздухом славного лета и зеленым молоком.

Во мне теперь не птица парит, а Странница, что оставила свою пластину в дар сизой малышке (мне). Я как пират девственных кораблей, весов и нежитей, правлю исключительно на север, не задумываясь о последствиях ни на секунду. Трехголовые существа и лапти, что на них, стали моими матросами. Вместе забавляясь прибаутками о сказочных лесах, мы плыли и плыли, желая растеряться в пустотном кремнии и навечно прослыть шапочными чудачниками.

Пустота и желание славы – о взрыве небесном я говорю теперь. Став Странницей, я могу выбирать корабли на свой вкус и лад, и сё. Матросы с их фантастическими лапами мне не указ. Торопыжничали они смуро подскакивая от каждого толчка каждой взрывающейся бомбочки. Летнее время хорошая пора для подобных забав. Я хотел прибыть в порт звездчатого Цветка, навестить своего родителя да испить зеленого молочку. Уют теплой негой подхватывал мою перьевую шляпу и уносил ее самозабвение в прерии такой вышины, что мне и не снилось то никогда. Мерцание персиковой девы во снах продолжает навещать мой дух. Он зрит на ее округлости и желает, чтобы и у меня было подобное.