— Ваше величество, для нас большая честь, что вы сегодня сделали ставку. — Хозяин вампиров делает шаг вперед. — И я так рад, что вы победили. Такой прекрасный лот. Она настоящий приз.

Франжелико даже не смотрит на него. — Моя машина готова? — спрашивает он у начальника охраны.

— Да, сэр.

— Вы можете оставаться в этой комнатой столько, сколько захотите, — вмешивается вампир. — Она лично ваша. Сюда никто не поднимается…

— Оставьте нас, — говорит Франжелико.

Вампир-подхалим и телохранители уходят, не сказав больше ни слова.

Король вампиров пересекает комнату и садится. Я стою на полпути между ним и окном, переплетая пальцы вместе. Меня учили драться. А это… это что-то другое. Правила игры изменились. В обозримом будущем этот вампир — мой хозяин. Он будет приказывать мне, и я буду повиноваться. Почти так же, как с моим наставником, за исключением… Ксавье никогда не вызывал у меня таких чувств. У меня внутри все пылает, а кожа чересчур холодная.

Ксавье смотрел на меня как на проект, как на оружие, которое нужно затачивать. И я смертельно опасна. Моя красота — мое лучшее оружие, но сегодня она обернулась против меня. Король вампиров смотрит на меня как на женщину. Его темный взгляд пробирает меня до костей. До наготы, до уязвимости. Я чувствую себя маленькой и беззащитной, и волнующе, дико живой.

Красота и привлекательность короля вампиров — это его собственное оружие, и он хорошо им пользуется.

Франжелико поднимает темную бровь, и по моей коже пробегают мурашки. Из меня вырывается хриплое дыхание.

Франжелико слегка наклоняет голову. — Питомец? — Он показывает указательным пальцем на пол.

Верно. Все верно.

Я делаю несколько шагов к нему и опускаюсь на колени. Ноги раздвинуты, ладони лежат на бедрах. Пиджак скомкался вокруг меня. Я прикусываю губу. Может, мне следовало снять его?

Я моргаю, глядя на ковер.

— Хорошее начало, — весело говорит Франжелико. — А теперь подойди ближе.

Я колеблюсь.

— Ты можешь встать. Когда будешь в моем доме, ты будешь ползать.

Я опускаю голову. Встаю на ноги и подхожу к тому месту, куда он указывает. Опустив голову, борюсь с желанием пошевелиться.

Голос Франжелико — низкий, раскатистый баритон, успокаивающий мои измученные нервы. — Как тебя зовут?

— Селена. — Мой голос дрожит.

— Селена, — медленно повторяет он, смакуя каждый слог. Если он и находит странным, что у меня нет фамилии, то не говорит об этом.

Я подавляю дрожь.

— Прекрасное имя для милого питомца. Ты можешь называть меня Сир.

Я открываю рот, но не издаю ни звука.

— Говорят, ты обучена.

Это не вопрос, но я все равно отвечаю: — Да, Сир.

— Ты знаешь, что это значит? — Он показывает двумя пальцами на пол в форме буквы V.

В ответ я расставляю ноги в стороны.

— Почти. — Веселье окрашивает его голос. — Подбородок и грудь вверх. Руки за голову.

Я повинуюсь, и пиджак распахивается. Мои соски направлены прямо на него.

— Холодно, питомец?

Я облизываю губы, прежде чем ответить: — Немного. — Мой голос высокий и хриплый.

С задумчивым лицом он закатывает рукава, обнажая сильные предплечья, покрытые темными волосами. У меня пересыхает в горле. Он делает мне знак повернуться по кругу. Я поворачиваюсь, не уверенная, что он может видеть, пока я одета в куртку.

— Ты впервые на аукционе?

— Да, Сир. — Я стою, глядя в точку над его головой.

— Ты можешь смотреть на меня.

Я повинуюсь, не задумываясь. Его глаза — два темных озера; я падаю в них и тону.

— Какая красивая волчица, — мурлыкает он. — Мне придется заставить тебя измениться для меня. Скоро. Какого цвета твое животное?

Я делаю глубокий вдох. — Белого.

— Нервничаешь?

— Да, Сир.

— Не стоит, — бормочет он. — Я не кусаюсь. — Даже когда он это говорит, его клыки сверкают. — Много.

В моем желудке все переворачивается, и я заставляю себя сглотнуть.

Скрестив длинные пальцы, Франжелико наклоняет голову влево. — Тебя никто не трогал?

Я отрицательно качаю головой. — Нет, Сир.

Что-то мелькает в его лице. — Никто не пускал твою кровь? Ни разу?

В горле слишком пересохло, чтобы ответить, и я качаю головой.

Он встает. Я отшатнулась назад, не в силах удержаться. Он огромен, на порядок выше меня, его плечи широки, как у Ксавье. Если ему тысячи лет, то он наверняка считался гигантом, когда был человеком. Он смотрит на меня сверху вниз, а я съежившаяся Алиса в Стране Чудес. Я — игрушка, кукла. И могу только надеяться, что он не сломает меня.

В его руках мелькает что-то белое, и я вздрагиваю.

— Полегче, питомец. — Он показывает мне белый платок, словно забавляясь. Легко думать, что чужой страх смешон, когда ты самый сильный человек в комнате. Я не перестаю внутри возмущаться, в то время как он нежно стирает мою помаду.

— Ну вот, — бормочет он. — Так-то лучше. — К тому времени, как он заканчивает, льняной квадратик уже весь в красных прожилках. Его запах обволакивает меня, и я прильнула ближе, впитывая его. Одеколон должен быть специально разработан, чтобы опьянить жертву. Меня никогда так не тянуло к вампирам. Да и к любому другому мужчине, раз уж на то пошло.

— Стой, — приказывает он и обходит меня. Я должна ненавидеть то, что он командует мной, как собакой, но привыкла к этому. Большинство вампиров относятся к оборотням как к тупым животным.

Король вампиров обходит меня. У меня по спине пробегают мурашки. Панический голос в моей голове предупреждает о большом хищнике, находящемся позади. Мне приходится закрыть глаза и заставить себя стоять спокойно. Он купил меня, заплатил за право прикасаться ко мне по своему желанию.

Проходят долгие мгновения, но он не трогает меня. Наконец мягкий рывок, и мои локоны падают. Он вынимает шпильки из моих волос, одну за другой. Коса расплетается, спадает с моей головы, и я вздыхаю от уменьшившегося веса. Волосы каскадом падают мне на спину, почти ниже пояса. Я редко их подстригаю.

Рука Люциуса пробирается сквозь густые локоны. Несмотря ни на что, напряжение в моей шее ослабевает от его прикосновения. Он гладит меня. Я… не ненавижу это.

— Очень хорошо, питомец, — бормочет он. Я поднимаю голову. Как долго я стою здесь, позволяя ему гладить волосы? Покалывание распространилось по телу, предвкушая, как эти сильные и нежные руки коснутся других частей моего тела.

Затем он кладет руку мне на затылок, и я замираю. Пульс колотится под его большим пальцем.

— У тебя все хорошо получается, питомец. Кто-то обучил тебя. И я хочу знать… кто же это?

Мое дыхание вырывается наружу. Мы с Ксавье придумали историю для такого случая. Не далекую от истины, чтобы никто не мог сказать, что я лгу. — Вампиры, которые забрали меня из стаи. Они учили меня выделять сладкий аромат.

— Интересно. — Он продолжает удерживать меня пальцами. — Почему ты на аукционе?

Я судорожно сглатываю. — На благо моей стаи. — «Чтобы отомстить за них».

— Ты позволила им продать себя? — Его голос выражает недоверие.

— Да, я пошла на это добровольно. Мне было шестнадцать.

— Все это время ты тренировалась?

— Изначально не для того, чтобы быть сладострастной. Пока мне не исполнилось восемнадцать. — Мне не терпится повернуться к нему лицом. — Мне разрешили закончить школу. Я училась на дому.

— Шестнадцать лет. — Франжелико задумывается. — И твоя стая отпустила тебя?

— Я была в приемной семье. Моя родная семья погибла. — Мой голос не дрогнул.

Франжелико опускает руку и отступает, возвращаясь на свое место. Он делает знак, и я опускаюсь на колени рядом с его креслом.

— Мои люди сейчас допрашивают всех, кто имеет отношение к этому аукциону. Они проверят то, что ты говоришь. Не то чтобы я тебе не верю, но… — он машет рукой. — Я был мишенью для покушений столько раз, что сбился со счета.

У меня кровь стынет в жилах. Он меня подозревает?

— Тебе нечего бояться, питомец. Если все пройдет гладко, ни тебе, ни твоей стае не будет причинен вред.