- Можно мне?

- Разве ты умеешь?

Нет, он не умел. Но после нескольких уроков музыки научился подбирать и новые мотивы, прежде всего песню про молдавских невольниц.

Семи лет Гриша поступил в ганчештинскую школу. В ней обучение продолжалось шесть лет. Соня гордилась успехами брата. После смерти бабушки она была за старшую в семье, и Гриша вырос на ее руках. Да и все любили этого красивого, здорового мальчугана, быстроногого и неугомонного.

- Сильный он у нас какой, - рассказывала Софья всем, кто желал слушать. - Побороть его никто на селе не может из его сверстников. Я сама видела: пятеро повиснут на нем, а он как тряхнет - все горохом посыплются. Но не драчун. Совсем наоборот. Жалостливый. Только и таскает в дом то слепого щеночка, которого хотели утопить, то кролика, которого собаки затравили. За слабого всегда заступится.

Любил Гриша играть в войну и всегда командовал, предводительствовал в играх. Никто лучше его не умел прибегать к хитростям, устраивать засады, внезапно нападать. Он рассказывал своим приятелям:

- Вот как надо воевать - как молдаване воевали в древности!

- А как?

- Вот, например, я читал: сражались они с поляками у Кузьминского леса - был такой лес. И вдруг во время сражения на поляков начинают падать деревья! Ловко придумано? Деревья были заранее подрублены. Вот это военная хитрость!

И много различных историй, вычитанных из книг, рассказывал Гриша. А потом, для того чтобы все было как на самом деле, они подрубили старую грушу в саду дядьки Романа. Это навлекло беды на обе стороны сражавшихся, потому что дядька Роман очень рассердился за грушу.

Гриша, начитавшись исторических книг, вооружал свое "войско" топорами, рогатинами, луками и стрелами, мечами и палицами, изготовленными из фанеры. Он оказывался Стефаном, а противная сторона - полчищем польского короля Яна Первого Альбрехта. Война неизбежно заканчивалась победой молдавского войска, потому что и по истории было известно, что "возвратился король с великим срамом восвояси".

Встреча Гриши с круглощеким мальчиком на песчаной косе возымела неожиданные последствия.

Мальчик пожаловался отцу. Старый князь Манук-бей по каким-то признакам сразу догадался, что дерзкий мальчишка, не пожелавший подать мяч его сыну, был не кто иной, как сын Ивана Николаевича, механика на заводе. Ведь он, говорят, дворянского происхождения, хотя и обеднел. Вот и нашла коса на камень! Князь был доволен, что его баловень получил урок. Не всеми командуй! Разбирайся, с кем имеешь дело!

Князь вызвал к себе механика:

- Иван Николаевич! Как идут дела на заводе?

- Ничего, все в порядке, - отвечал Иван Николаевич, несколько удивленный неурочным вызовом.

- Скажите, Иван Николаевич... мы раньше все как-то не разговорились... у вас ведь большая семья?

- Жена-то померла, а детей много, мал мала меньше...

- И сыновья есть?

- Как же! Николай уже совсем большой, а Грише одиннадцать двенадцатый, учится в школе - не нарадуемся. Очень способный, даже, я бы сказал, чересчур.

- Вот как? Вы бы привели его как-нибудь. Ну, хотя бы в это воскресенье.

- Он у меня диковат. И кланяться его не приучал...

- Не надо кланяться. Зачем кланяться? Вот, рассказывают, он и музыкант, и силач, и учится отлично... Давайте посмотрим да подумаем, может быть, и сделаем что-нибудь для него.

- Ему ничего не надо. Сыт, здоров.

- Хорошо, хорошо. Я его и не собираюсь ни кормить, ни лечить. Так, значит, в воскресенье?

В воскресенье Гришу помыли, причесали, принарядили в новую рубашку. Гриша спросил:

- Сечь будет? За своего толстощекого? Так я не дамся, все равно убегу.

- Кто тебя посмеет сечь? Познакомиться с тобой князь хочет.

Софья даже перекрестила брата на дорогу.

А князь разглядывал Гришу со всех сторон:

- Как зовут тебя? Гриша? А по отцу Иванович? Ну, видишь, выходит, мы с тобой тезки, ведь и я Григорий Иванович. Рассказывай, как живешь, чем занимаешься?

- Книг очень много читает, - ответил вместо Гриши Иван Николаевич. Уж такой читатель!

- Книг? Может у меня брать. Я дам распоряжение. Только книги книгами, но молодому человеку нужно и физическое развитие.

- Он в "Ниве" вычитал про какую-то волевую гимнастику Анохина. И каждый день руками машет. Упрямый. Ну и на коне мастер ездить. Прямо тебе джигит.

- А вот мы посмотрим, какой он мастер, какой джигит!

Это знакомство произошло во дворе, перед крыльцом манукбеевского дома. Князь крикнул конюхам:

- А ну-ка дайте лошадь посмирнее!

- Я могу и не смирнее, - ответил Гриша.

- Да? Хорошо! Приведите Гайдука. Попробуем.

Тут вышли поглядеть на развлечение и другие обитатели дома, появился и мальчик, но только издали глазел, со ступенек стеклянной веранды.

Гайдук оказался резвым конем. Иван Николаевич уже с тревогой смотрел, как красавец конь ходит ходуном. "Ну, думает, вызвали они Гришу на потеху, свалится мальчишка, ушибется, а им лишь бы посмеяться..."

Ничего, Гриша не оробел. Ему только ладонь положить на круп лошади и он уже на ней. Гайдук сначала на дыбы, потом брыкаться - не тут-то было! И понес он маленького всадника, вымахнул за ворота, пролетел через всю аллею, а потом смирился.

Князь покосился на сына. Куда ему! Маменькин сынок. Князь думал о том, что дворянство изнежено, что выращивают ни к чему не приспособленное поколение, а между тем понадобятся волевые люди, и неоткуда будет их взять.

Чтобы задеть самолюбие сына, громко хвалил Гришу, распорядился давать ему, когда захочет, коня. Дал рубль "на пряники" и отпустил.

Когда они подходили к дому, отец сказал:

- Ты у меня молодец, оказывается. Ты никого не бойся. Так и живи.

Иван Николаевич был такой работник, какому нет цены. Он пунктуален, старается сделать на десять рублей, где платят рубль. Он безукоризненно честен, князь Манук-бей отлично это знает. Такие люди, как Иван Николаевич Котовский, всю жизнь трудятся, и всегда у них ни копейки за душой.

Если он за что-нибудь отвечает, то весь исхлопочется, у него все должно идти без сучка, без задоринки. А тут, как назло, выбыл из строя один из паровых котлов. Выпустили из него горячую воду и принялись за починку. А разве Иван Николаевич может удержаться? И разве может смотреть, как машина простаивает? Тут уж его не остановить. Как его ни уговаривали, чтобы он не вмешивался и набрался терпения, ничто не помогало.