— Что? — спросил я.
— Сценарий принесли? — Она улыбнулась, словно отлично догадываясь о причине моего замешательства.
Я вытащил рукопись из портфеля и протянул певице.
— Чай, кофе?
— Нет, спасибо…
— Может, покрепче что?
— Нет-нет, спасибо, не беспокойтесь…
— Ну-ну… — Она стала быстро читать, судя по тому, как мелькали страницы, закончив, задумчиво проговорила: — В общем, ничего! — И спросила:
— Сроки?
— Чем раньше, тем лучше!
— Придется подождать, если, конечно, хотите, чтобы я снималась: у меня все расписано на целый год вперед… — Она пожала плечами, но, заметив мой откровенно несчастный вид, посоветовала: — Если сроки поджимают, возьмите Ротару…
— Алла Борисовна, неужели ничего нельзя сделать? — промямлил я, понимая, что все мои надежды рушатся словно карточный домик.
— Не могу же людей подводить! Так что… — Она выразительно взглянула на часы.
— Если что, можно позвонить?
— Если что — можно! — улыбнулась Алла Борисовна, и я удалился с таким чувством, что здесь и сейчас я упустил что-то крайне важное…
Прошло много лет. Алла Борисовна превратилась в легенду российской эстрады, а я стал известным писателем, и однажды мы случайно встретились на открытии элитного клуба «Феллини». Организаторы устроили своеобразное состязание между гостями: отдельно между мужчинами и между женщинами. Победителям присваивались почетные звания: «Мистер „Феллини“ и „Мисс «Феллини“, с вручением карточки постоянного члена клуба. Как вы думаете, кто стал победителями? Угадали: королева российской эстрады — Алла Борисовна Пугачева и ваш покорный слуга!..
Я снова погрузился в поиски нормальной работы, подрабатывая актером на киностудиях. Вспомнился довольно забавный эпизод тех дней.
Возвращаюсь с очередных съемок домой, прохожу мимо Никитских ворот: я снимал тогда комнату на Большой Бронной, и вдруг меня останавливает молодая симпатичная девушка.
— Здравствуйте, как давно я вас не видела! Почему вы к нам не заходите?
— Здравствуйте, — недоуменно говорю я: девушка явно мне незнакома.
— Не узнали? — обиженно констатирует она. — Я — Марина, ассистент по актерам у… — называет фамилию довольно известного режиссера.
А я не так давно с ним общался.
— Не вызываете, вот и не видимся, — с улыбкой отвечаю я.
— Господи, столько раз звонила вам, но никто не отвечает.
У меня радостно забилось сердце: неужели мне хотят предложить роль?
— Может, у вас телефон изменился? — спрашивает девушка.
И вновь совпадение: совсем недавно с Кутузовского проспекта, где у моей хозяйки изменились планы, я переехал на Большую Бронную.
— Да, сейчас у меня другой телефон…
— Можно записать?
— Конечно!
Девушка открывает блокнот, достает ручку и пишет: Андрей Миронов…
Вновь совпадение: в то время этот удивительный актер, которого я просто обожал, тоже носил бородку похожей формы.
Поняв ситуацию, я онемел, стою, не знаю, как сказать Марине, что я не тот, за кого она меня принимает.
— Девушка, я не Андрей Миронов, я — Виктор Доценко, — говорю наконец.
Тут уж онемела Марина, а цвет ее щек мог поспорить с самым спелым помидором… До этого меня путали с Олегом Далем, часто принимали за Гунара Цилинского, но за Андрея Миронова — впервые, и, вы догадались, ни в одном случае я нисколько не обижался…
Однажды случайно встречаю режиссера Геннадия Ивановича Полоку и рассказываю о своем безделье. В то время Г. И. Полока был художественным руководителем телеобъединения «Экран». Он подбодрил меня и обещал помочь. Через несколько дней звонит и предлагает приехать. Повторять было не нужно: через час я уже сидел в его кабинете.
— Вот, — Геннадий Иванович протягивает мне сценарий, — прочитай, если понравится, можно попробовать твою кандидатуру… Но учти, до тебя было уже три режиссера, которых герой фильма отклонил, а на фильме, у которого даже не было подготовительного периода, уже висит девяносто тысяч рублей, которые…
— Которые будут довеском тому, кто возьмется за эту работу? — закончил я его мысль.
— Точно!
— Интересно, о чем этот… — Я взглянул на название: «Композитор Андрей Петров, музыкальный фильм». — Тот самый Петров, что с Рязановым? — воскликнул я.
— Тот самый! — с улыбкой подтвердил Геннадий Иванович.
— Когда нужен ответ?
— Чем раньше, тем лучше! Фильм должен выйти на экран к его пятидесятилетию, в сентябре…
А на дворе стоял уже март.
— Я пошел…
Прочитав «сценарий», схватился за голову, почему и поставил кавычки. Текст был в обычном газетном стиле. Я попал в точку: «сценарий» писал ленинградский журналист, приятель композитора. Я никогда не писал сценария музыкального фильма, но понял главное: писать его, лишь перечисляя произведения композитора, вставляя интервью о нем и давая отрывки из фильмов и спектаклей, неправильно — людям будет скучно. Нужно нечто неординарное.
Наконец я нашел форму. Центром фильма должны стать, на мой взгляд, основные произведения композитора Андрея Петрова: балеты «Сотворение мира», «Пушкин» и опера «Петр Первый», а как особая тема — его работа в кино. Оставалось выбрать исполнителей. Созвонившись со знающими людьми, я выяснил, что лучшие исполнители «Пушкина» — Мариинский театр в Ленинграде с дирижером Юрием Темиркановым, «Сотворения мира» — Московский балет Касаткиной и Василева, «Петра Первого» — Свердловский музыкальный театр с дирижером Евгением Колобовым, а работу в кино Петрова, на мой взгляд, должны были представлять Эльдар Рязанов, Георгий Данелия и Никита Михалков.
Принялся писать заново, на свой страх и риск, используя лишь информацию, объединяя все придуманное единой фабулой и добавляя приемы художественного кино. Писал дня три, засыпая лишь на пару часов в сутки. Поставив точку, позвонил Полоке и все честно доложил. Немного подумав, Геннадий Иванович сказал:
— Идея мне нравится, было бы здорово, если бы понравилось и самому Петрову: позвони ему…
Звоню в Ленинград. Представляюсь, прошу о встрече, еще не зная, как ее осуществить: я — в Москве, он — в Ленинграде. И вдруг словно Бог вмешался: Андрей Павлович говорит, что завтра будет в Москве. Просит мой телефон, даю. Утром — звонок: готов ко мне подъехать. Ко мне? Куда? Я — в панике! Не приглашать же такого человека в комнатку коммунальной квартиры? Через мгновение вспоминаю о своем приятеле — очень талантливом художнике и скульпторе, ученике Вучетича, Борисе Дубровиче. Внаглую называю его адрес и тут же звоню ему…
Познакомила нас близкая в то время моя приятельница — Виктория Стенберг. Люди, увлекающиеся российским искусством, особенно театралы, должны знать эту фамилию — под ней работала известная династия художников. В двадцатые годы были очень популярны театральные художники, родные братья, известные как 2-Стенберг-2, и их афиши и плакаты до сих пор продаются на престижных аукционах. Их сыновья, один из них отец Виктории, известные театральные художники уже семидесятых годов.
Вика мне очень помогла с работой, познакомив с дочерью Льва Кассиля, возглавлявшей кинорекламное агентство на Зоологической улице, — между прочим, там рождалась первая кинореклама в нашей стране. И я снял с десяток рекламных роликов. Так что можно считать, что я стоял у самых истоков отечественной кинорекламы…
Когда Борис узнал, что мне известны многие деятели нашего искусства, он попросил поспособствовать в создании их бюстов. Так, с моей легкой руки, Боря сотворил бюсты Г. В. Александрова, С. А. Герасимова, Любови Орловой…
Так вот, звоню я Дубровичу и говорю: есть возможность познакомиться с Петровым. Тот в восторге: «Договаривайся», а я ему: «Уже едет!» Боря в панике! Я: «Ничего не знаю: через пятнадцать минут буду у тебя».
К моему великому счастью, Андрей Павлович оказался весьма контактным, обаятельным и все понимающим человеком. Он легко догадался, что я намерен убить двух зайцев, и вошел в ситуацию:
— Позирую два часа и только один раз, но с одним условием: в это время мы говорим о работе…
