Однако все оказалось тщетным: Александру все равно не выпустили тогда за границу, и сценарий пришлось корректировать.

О поисках героини для картины случайно узнала создательница сериала про Штирлица — Татьяна Михайловна Лиознова. Она позвонила мне и попросила сообщить ей, если мне встретится «что-нибудь интересное». В то время она вместе с Львом Александровичем Кулиджановым вела третий курс актерской мастерской во ВГИКе, а нужной ей героини в мастерской не было.

Когда Митта утвердил Александру Иванес, я созвонился с Лиозновой и рассказал о талантливой студентке — Елене Цыплаковой. Посмотрев ее в курсовой работе, Татьяна Михайловна сразу предложила ей перейти к ним в мастерскую. Получилось, что я поспособствовал Леночке сэкономить два учебных года. И горжусь этим, потому что считаю Елену Цыплакову не только очень талантливой актрисой, но и незаурядным режиссером. И более всего мне нравится ее фильм «Камышовый рай»…

Производство фильма «Экипаж» закончилось. Пришло уже время заказывать титры, Александр Наумович Митта вызывает меня для разговора наедине. Чисто интуитивно я почувствовал, что этот разговор не сулит мне ничего хорошего.

Мои предчувствия оправдались: чуть смущаясь, Александр Наумович сказал мне, что все его попытки добиться разрешения на титр «режиссер комбинированных съемок» не увенчались успехом, а поэтому он предлагает мне войти в титр «режиссеры фильма». Вы уже знаете, режиссер фильма или, как принято было в нашем кинематографе, второй режиссер, — это как бы «начальник штаба». Таким «начальником штаба» на «Экипаже» была очень опытная Марина Колдобская.

Как, вы думаете, я должен был поступить в подобной ситуации? Во-первых, я был официально зачислен на должность «режиссера комбинированных съемок» и лишь изредка, в качестве «скорой помощи», помогал режиссерской группе. Во-вторых, это было неэтично по отношению к действительному второму режиссеру фильма, то есть по отношению Марины Колдобской, которую все в группе очень любили, называя ее за глаза «наша мама».

И я откровенно сказал Митте:

— Александр Наумович, вы меня пригласили в качестве режиссера комбинированных съемок, у вас есть претензии к выполненной мною работе?

— Конечно же, нет!

— В таком случае пробивайте МОЙ титр, и если не получится, то вообще не ставьте меня в титры фильма…

Не знаю, правду ли сказал Александр Наумович, что ему не разрешили такой титр, но…

Так меня не оказалось в титрах фильма. И конечно же, мне было обидно, когда на премьере фильма в Доме кино, при появлении в конце фильма титров — операторы и художники «комбинированных съемок» — раздались настоящие овации, а моей фамилии там не было…

Правда, немного бальзама на свои раны я все-таки получил. На одной пресс-конференции американцами был задан вопрос о полной стоимости всего фильма. Я, взглянув на американца, в свою очередь спросил: а как он думает? Тот, немного подумав, сказал: миллионов тридцать долларов США. Когда же я ему назвал реальные суммы, американец воскликнул, поворачиваясь к Генеральному директору студии:

— А нельзя ли с группой комбинированных съемок фильма «Экипаж» заключить контракт на пару лет для работы в Голливуде?

Директор отделался шуткой, а я был рад и горд, что наша работа была столь высоко отмечена зарубежными специалистами…

И чего я так радовался? Американцы хотели поиметь нас по дешевке, что они сейчас и делают со всей Россией…

Очень долго дулся я на Сашу Митту, но, записывая эти воспоминания, пересилил себя и решил с ним встретиться. Звоню, представляюсь и вдруг слышу искренне взволнованный голос:

— Виктор, ты? Боже, сколько лет… Давай встретимся!

— Хорошо, когда, где?

— В любое время… У меня в мастерской: она в центре…

На следующий день приезжаю, захватив несколько своих книг в подарок. Несколько смущенный, Саша говорит:

— У меня только одна книга, и я хочу тебе ее подарить…

Красивое издание, претенциозное, но очень точное название «Кино между адом и раем». Открываю дальше:

«Дорогому Виктору на добрую память о совместной работе над одним безумным фильмом, с радостью за твое развитие и надеждой, что твой путь будет долгим, а наше общее дело — кино станет тебе второй матерью.

23.03.99. Саша Митта».

А рядом забавный рисунок (кто не знает — Александр Митта очень талантливый художник): кентаврик с крыльями и с цветком в руке…

Саша пригласил за стол, и мы ударились в воспоминания. В какой-то момент я не выдержал и задал ему вопрос, мучивший меня все эти годы:

— Саша, скажи честно: ты просто не хотел, чтобы я был в титрах?

— О чем ты говоришь, Виктор? Я ставил тебя в титры, пытался отвоевать, но в то время к режиссеру прислушивались только во время создания картины, а едва сдав исходные материалы, ты становился никем… В то время были стандартные титры и никто не имел права их менять!..

Саша был столь искренен, что на какую-то секунду мне даже показалось, что я был не прав, но это было лишь на секунду. Я до сих пор уверен, что все титры зависят только от режиссера-постановщика.

Во время работы над фильмом я подружился с руководством Аэрофлота, и мне предложили написать музыкальный сценарий с участием крупных звезд кино и эстрады, и большая часть действия происходила на только созданном первом в стране аэробусе. Я написал сценарий, имея в виду свою любимую певицу Аллу Пугачеву. На главную мужскую роль намечался Юрий Никулин.

Я написал следующее…

Почти все действо происходило в воздухе на борту лайнера, в экстремальной ситуации, которую специально создал для своего молодого экипажа командир корабля. Он единственный, кто знает, что авария — учебная. Однако случайно об «аварии» стало известно и актерам, летящим на фестиваль…

Мне было очень важно исследовать характеры разных людей в экстремальной ситуации…

Сценарий руководству Аэрофлота понравился, и были выделены деньги, но с одним условием: в главных ролях Алла Пугачева и Юрий Никулин.

Сначала я встретился с Никулиным у него дома на Малой Бронной. Юрий Владимирович оказался очень интеллигентным, душевным и удивительно добрым человеком. Попросив супругу угостить меня чаем, он при мне прочитал сценарий, причем ни разу не улыбнулся: был очень сосредоточен и лишь иногда поднимал взор и, глядя в никуда, о чем-то думал, наверное, мысленно представляя прочитанное, а потом сказал слова, ставшие для меня полной неожиданностью:

— А вы знаете, Витя, смешно! Давайте попробуем…

Не могу описать чувства, обуявшие меня, — вряд ли нашлись бы точные слова, но я действительно пожалел в тот миг, что не умею летать. Больше времени ушло на то, чтобы связаться с Пугачевой: я все время попадал на мужской голос, говоривший, что певица занята или ее нет дома. Но я был терпелив и наконец услышал в трубке до боли знакомый голос.

— Здравствуйте, Алла Борисовна, мне срочно нужно встретиться с вами! — на едином дыхании выпалил я.

— Здравствуйте… А кто это? — спокойно спросила она.

— Режиссер Доценко Виктор!

— И о чем речь, Виктор?

— Для вас я написал сценарий: он уже одобрен, и мне нужно только ваше согласие!

— Хорошо, подъезжайте… — ответила певица. — Сейчас можете?

— Конечно! — нетерпеливо воскликнул я.

— Адрес знаете?

— Конечно! — Честно признаюсь: не в силах пробиться к ней по телефону, я попытался нахально заявиться к ней домой, с огромным трудом разыскав ее адрес, но… дежурная не пустила меня даже в подъезд, возле которого кучковались многочисленные поклонники любимой певицы. — А пустят? — нерешительно спросил я.

— Назовете фамилию: я предупрежу…

Алла Борисовна встретила меня в халате, не очень выспавшаяся, но тщательно причесанная. Запомнился внушительный строй пустых бутылок в углу прихожей.

— Проходи в комнату, Виктор! — окинув меня быстрым, оценивающим взглядом, предложила Пугачева, а когда мы присели друг против друга, сказала: — Ну…

Я, завороженный тем, что сижу рядом с Великой, вдруг растерялся.