— Не провожай меня, милый мой Вик… — Она чмокнула меня в щеку и резво бросилась прочь…
Какой тут сон, какие уроки? Я думал только о том, что случится в четыре часа. Время тянулось так медленно, что казалось, впереди — целая вечность. В этот день в школе я был сам не свой, а члены нашей «четверки», несколько раз пытавшиеся меня расшевелить, махнули рукой и оставили в покое. Наконец уроки закончились, и я бегом бросился домой. Когда я влетел в комнату, часы показывали без десяти три.
Переодеться было минутным делом, безрукавка и спортивные брюки, которые я натянул на голое тело, придавали мне мужественный спортивный вид. Потом я поменял простыни и наволочку на своей кровати, побрызгал на них папиным «Шипром» и стал нетерпеливо ходить из угла в угол, подбегая через каждые пять минут к кухонному окну, выходящему прямо на подъезд, чтобы не пропустить свою возлюбленную.
Когда на часах было без двадцати четыре, мне пришла в голову кошмарная мысль: а вдруг ОН не наберет нужной силы?
В своей компании мы, конечно, обсуждали сексуальные темы. Особенно любил это Никита Фридьев, которому посчастливилось, как хвастался он, обрести «боевое крещение» в зимние каникулы, когда он ездил к бабушке, в деревню. По его словам, там он познакомился с одной дояркой, с которой и приобрел первый опыт половой близости…
Тогда, правда, мы не слишком ему верили, но потом, когда я сам набрался соответствующего опыта, я понял, что Никита не врал и деревенская девица действительно сделала его мужчиной… Кстати, именно его рассказы о том деревенском опыте и вызвали у меня мысли о возможном конфузе…
Недолго думая, я спустил штаны, поработал немного рукой, заставив свою доблесть войти в достойное состояние, и снова стал ждать. Не прошло и пяти минут, как ОН вновь указал на полшестого. Я опять обратился к «Дуньке Кулаковой» и легко добился должного состояния…
Так мы поддерживали друг друга, пока не пришла виновница моих торжественных приготовлений. Еще в коридоре я впился в алые, горящие страстью губы Валечки и незаметно для нее осторожно опустил свободную руку, чтобы убедиться, что Он находится в состоянии «готовности номер один». Слава Богу, так оно и было! Отлично! Начали!..
Не тратя время на пустые разговоры, я потащил Валю в свою комнату, где мы как-то застеснялись и, стараясь не глядеть друг на друга, стали быстро скидывать с себя одежду. В этот момент мы, наверное, напоминали участников соревнований на скорость раздевания.
Вероятно, многие из уважаемых читателей служили в армии и на своем опыте знают, что такое раздевание в отведенное военным уставом время, другие, надеюсь, слышали об этом. Примерно так действовали и мы с Валей.
На мне были только штаны и тенниска, а потому я обнажился гораздо быстрее. Что мне оставалось делать? Правильно: я, чуть отвернувшись от Вали, стал незаметно поглядывать, чем она занята. К этому моменту на ней еще оставались розовые хлопчатобумажные, с начесом рейтузы, называемые во всем мире «русскими трусами», и один коричневый чулок, который она сняла, и принялась стаскивать с себя трусы, потом маечку. Более всего меня впечатлили розовенькие сосочки на ее довольно объемных полушариях. Они выглядели столь соблазнительно, что я, позабыв о конспирации, откровенно уставился на них, широко открыв рот.
— Ой, не смотри! — конфузливо прощебетала Валя и прикрыла «русскими трусами» свою грудь, обнажив при этом обольстительный лобок, покрытый редкими рыжими волосиками.
— Ты что, милая? — прошептал я пересохшими от волнения губами. — Стесняешься меня?
— Нет! — Словно дразня меня, девушка откинула свои «начесанные» в сторону, опустила руки вдоль соблазнительных бедер, прикрыла глаза и как-то неестественно запрокинула свою голову с водопадом распущенных волос.
Робко и медленно, боясь спугнуть ее, я подошел к ней и неловко обнял за талию, и тут Валино тело задрожало.
— Тебе страшно? — еле ворочая пересохшим языком, тихо спросил я.
— Нет, а тебе?
— Тоже нет, — солгал я, от страха забыв, что положено делать дальше.
Почувствовав мою нерешительность, Валя потянула меня на себя, и мы буквально рухнули на кровать. Я впился в ее губы долгим поцелуем, а моя рука, влекомая природным инстинктом, потянулась к ее лобку. Ее тело извивалось, и она чуть постанывала: скорее всего, девчонки тоже делились между собой рассказами о сексуальных играх, и Валя, по-видимому, слышала, когда и какие нужно издавать звуки…
Добравшись наконец до заветного местечка, я случайно задел свое достоинство и с удовлетворением заметил, что ОН в полной боевой готовности. Я раздвинул ей ноги и хотел было устремиться в неизведанное, но для этого требовался хотя бы элементарный опыт, а не теоретические знания. Безрезультатно ткнувшись несколько раз «мимо денег», я решил сначала проложить дорогу пальцем, но действовал довольно неумело: палец уткнулся в нечто горячее, пульсирующее и живое. Валя вскрикнула, я убрал руку, а мой доблестный дружок предательски покинул меня на поле боя, оставив один на один с соперницей…
Понятно, внутреннее желание у меня не пропало: Валечка все так же влекла меня, а кроме того, я все еще хотел «стать мужчиной» и потому не оставил настойчивых попыток и продолжил целовать и ласкать ее юное тело. Мои ласки возбуждали ее все сильнее и сильнее. Валя забыла про «звуковое оформление», а ее руки без стеснения исследовали состояние моего дорогого приятеля. Судя по всему, она не понимала, почему это он никак не дойдет до необходимой готовности.
Мы уже были мокрыми от пота, но все наши усилия ни к чему не приводили, и я всерьез начал злиться на собственное бессилие. Утратив над собой контроль, я снова устремил свой палец туда, куда не сумел войти мой неопытный приятель. Валя вновь громко вскрикнула, на этот раз ей действительно было очень больно: она оттолкнула меня, и несколько минут мы лежали неподвижно. Никто из нас не знал, что делать дальше, и пауза становилась угнетающе тоскливой.
Первой не выдержала Валя: она вдруг рывком встала с кровати и судорожно принялась одеваться. Моим первым желанием было остановить ее, попытаться объяснить, что моей вины в этом нет, но было так стыдно, что я даже не смог поднять на нее глаза. Когда она оделась и принялась натягивать чулки, я тоже встал, залез в штаны.
Потом виновато взглянул на Валю.
— Ты на меня сердишься? — прошептал я.
— Вот еще! Ни вот столечко! — с вызовом бросила она, указав на кончик своего мизинчика.
— Мы еще увидимся? — спросил я скорее из чувства вежливости.
— Возможно… — неопределенно кивнула Валя и быстро пошла к выходу, строго бросив на прощанье: — Не провожай меня…
Больше мы никогда с ней не встречались. Правда, через пару лет как-то столкнулись в автобусе, но она демонстративно отвернулась в сторону, а я почему-то покраснел и тоже сделал вид, что мы незнакомы…
Вот такой был у меня первый сексуальный опыт — печальный и обидный в том возрасте, вызывающий улыбку и сейчас. Хотя он мог дать серьезные нарушения моей сексуальной потенции: после этого случая я просто боялся приближаться с сексуальными намерениями к особам противоположного пола. Меня выручали ежедневные тренировки, на которых я старался нагружаться под завязку. К тому же в любую погоду: в снег, в дождь, в грозу — я вставал за два часа до начала занятий в школе, надевал спортивный костюм, тапочки и на час-полтора отдавался бегу. И не только трусцой, но и пробегая разные отрезки дистанции с ускорением…
Впрочем, физические истязания не приносили сексуального успокоения: по ночам меня продолжали посещать эротические сны, а любая особа противоположного пола, одетая чуть более фривольно, чем положено, заставляла мое сердце усиленно трепыхаться и совершать безумные поступки даже в стенах школы.
Однажды на большой перемене я стоял в окружении ребят из нашей четверки, а рядом с нами, спиной ко мне, стояла Нина Никифорова в окружении девчонок нашего класса. Они о чем-то увлеченно сплетничали.
