— Я так соскучился, — прошептал Гераклий, с трудом оторвавшись от своего гостя.

— Я тоже, — отвечал римский офицер. — Я чуть с ума не сошел! Если бы ты только знал…

— Потом, потом, — сатрап Гефестиона крепко схватил своего друга за руку и увлек за собой, в соседнюю комнату…

………………………….

— А давай плюнем на все и сбежим! — предложил Сервилий полчаса спустя.

— Куда? — грустно спросил Гераклий, изучая потолок.

— Вселенная гораздо больше Святой Троицы. Мы можем попросить — и получить — политическое убежище в целой дюжине галактических держав.

— Во время войны? — прошептал Гераклий. — Предательство…

— Слишком громкое слово, — поморщился римлянин. — Я не предлагаю тебе надеть римскую форму и выдать Сенату все секреты Космократии. И я не собираюсь делать ничего подобного. Сдадим посты заместителям, они только рады будут. На фронтах в нас не нуждаются, — как и македонец, проконсул Антиоха получил свой пост после тяжелого ранения, — Солнечная система как-нибудь обойдется без нас.

— Никогда не вернуться на родину… — продолжал размышлять вслух сатрап Гефестиона.

— Что для тебя родина, Гераклий? Безвоздушное пространство объемом в миллион кубических парсеков? Земля? Македония? Этот богами забытый спутник?

— Я родился на космическом корабле, на полпути между Дарманским и Пуническим Космосом, — признался македонец.

— Ты рассказывал мне об этом. Тогда что тебя держит здесь? — Сервилий Кар приподнялся и уперся локтем в подушку. — Или наша любовь для тебя ничего не значит? Неужели ты будешь скучать по этой дурацкой войне?!

— Нет, — отвечал сатрап Гераклий. — Но я буду скучать по тебе.

Аттилий очнулся в клетке. Судя по всему, клетка находилась в трюме корабля, совершенно пустом. (Хотя здесь могли быть и другие отсеки). К запахам он уже начал привыкать, но здесь они нарушали всякие границы добра и зла. Скафандр и оружие у него отобрали, оставив лишь потертую форму, из чего Аттилий сделал вывод, что никто никому больше не доверяет. Подробное изучение клетки показало полное отсутствие дверей и замков. Такое впечатление, что клетку собрали целиком из толстых титановых прутьев, предварительно засунув в нее пленника. Не сразу, но римский офицер опознал эту загадочную конструкцию. Это было гнусное изобретение африканских работорговцев. В таких клетках перевозили несчастных рабов. В молодости Аттилию довелось послужить на военном звездолете, основной задачей которого была охота на работорговцев. Обычно римляне расстреливали на месте весь экипаж, освобождали рабов — и тут же продавали их на ближайшем римском рынке, тем самым поддерживая на плаву экономику Универсальной Республики.

Время от времени ему приносили еду. Молчаливый желтолицый космонавт проталкивал через прутья несколько пакетов и уходил, не реагируя на вопросы и оскорбительные жесты. Примерно раз в сутки через трюм пропускали поток дистилированной воды, который смывал практически все, кроме самого трибуна Аттилия. Когда это случилось в первый раз, римлянин даже подумал, что его собираются утопить. Запахи, впрочем, никуда не исчезали. Аттилий начал подозревать, что такое состояние атмосферы здесь поддерживается искусственно.

Все это время, судя по вибрации, переменам в силе тяжести и прочим побочным эффектам, корабль куда-то двигался. О судьбе своего собственного корабля Аттилий мог только фантазировать. Вот будет здорово, если эти подонки попробуют заглянуть в реактор, подумал он.

Неделю спустя его навестил капитан Дамба. В руках чернокожий бандит держал свернутый в трубку пергамент компьютерной распечатки.

— О вас пишут интересные вещи, трибун Аттилий, — без всяких предисловий заявил капитан.

— Кто? — равнодушно поинтересовался римлянин, сидевший на полу в одном из углов клетки. Мгновение спустя он оживился. — Ушам не верю, на этом корабле умеют разговаривать!

— Вы понимаете пунический язык? — Дамба проигнорировал его последнее восклицание. — Мне бы не хотелось искажать оригинал грубым переводом…

— Понимаю, — кивнул Аттилий.

— «Имя — Клавдий Аттилий Паролон. Звание — старший военный трибун. Космический Флот Универсальной Римской Республики. Командир тяжелой триремы «Гнев Юпитера», бортовой номер XLM-IIIVI». Так… год рождения, прежние должности, награды… это нам сейчас неинтересно… Ага! «После сражения с карфагенской биремой «Лоно Астарты» в системе Альфы Базилеуса такого-то числа текущего года, взят в плен союзниками. С разрешения старшего офицера флотилии, антинаварха Ипсилантиуса, сына Диомеда Кротонского, совершил ритуальное самоубийство. «Гнев Юпитера» с Аттилием на борту был сожжен в солнечной короне. Дело закрыто». А это, — Дамба прокрутил пергамент, — ваше досье из македонской военной разведки. «…совершил ритуальное самоубийство…», — прочитал капитан по-гречески. — Удивительное сходство! А вот и тактическая карточка вашего корабля. «Уничтожен (сгорел) в хромосфере Альфы Базилеуса». Жаль, — Дамба свернул пергамент, — мы не имеем доступа к республиканским архивам. Неужели и там вы числитесь погибшим? Не правда ли странно, через четыре дня после вашей смерти — и уничтожения вашего корабля — вы оба, живые и почти здоровые, попадаетесь нам на глаза? Как вы это можете объяснить?

— Я договорился с Плутоном, — пожал плечами Аттилий. — Отомстить врагам, исполнить предсказание оракула, все такое… Властелин царства мертвых согласился ненадолго отпустить меня в мир живых.

— Я не верю в римских богов, — нахмурился Дамба, — но вряд ли они простят вам подобное кощунство. ПРАВДУ!

— Эти придурки упустили меня, — снова пожал плечами трибун. — Я увел «Гнев Юпитера» прямо из-под их греческих носов. Разумеется, они не хотели выглядеть полными идиотами, и поэтому состряпали лживый доклад о гибели…

— Каким образом? — перебил его Дамба. — Когда мы вас нашли, все ваши двигатели были безнадежно испорчены!

— Вы что-то перепутали, — хладнокровно ответил Аттилий. — Осмотрите корабль еще раз.

— Нет, — покачал головой капитан, — этим займутся пуны. Жаль, мы бы хотели сохранить «Гнев Юпитера», но африканцы готовы поменять его на новенькую бирему дарманской постройки. Лучше, чем ничего.

— Поменять? — переспросил римлянин.

— Да, и вас тоже. Они весьма заинтересовались вашим чудесным спасением, — сообщил Дамба.

— А я-то думал, — Аттилий попытался изобразить презрение, — что вы борец за справедливость, героический защитник человечества от кровожадных инопланетных ящеров! Оказывается, я имел дело с обычным карфагенским шпионом!

— Мне плевать, что вы обо мне думали, — равнодушно ответил капитан «Непреклонного». — Вы отказались принять участие в нашей борьбе. Ваши дурацкие войны нас не интересуют, разбирайтесь с пунийцами сами. — Дамба резко повернулся и покинул трюм. После чего возобновились визиты немого кормильщика и ежедневные водопады. Оставалось только ждать. Дамба не счел нужным рассказать, когда состоится обмен, но вряд ли его будут откладывать до бесконечности.

Несколько дней спустя Аттилий проснулся от сильного толчка. (В трюме постоянного горел свет, поэтому трибун ложился спать, когда ему вздумается. Однажды он не рассчитал и был разбужен очередным водопадом). Еще один толчок… и еще… а этот был особенно сильным, от него, должно быть, содрогнулся весь корабль. Где-то на верхней палубе завопила сирена.

«Стреляют», — понял Аттилий. — «Космос пропитан смертью, берегись — идет звездная война!»

Корабль тряхнуло еще раз. Римлянин впечатался в прутья клетки. Потом снова, но уже в те прутья, что изображали потолок. Потом наступила тишина, отягощенная потерей сознания.

Едва очнувшись, Аттилий понял, что у клетки собралась целая толпа (не менее трех человек, судя по шести ногам), которая его внимательно изучает. Римлянин приподнял глаза и тут же пожалел об этом.

Владельцы ног сняли шлемы своих (снова) необычных скафандров и задумчиво уставились на Аттилия всеми девятью глазами.