— Кхе-хе, — смеясь, кряхтит он, усаживаясь напротив меня. — Что же поднимет настроение прекрасной девушке, когда пасмурно на душе? Порция горячего шоколада? Пирожное? Со сливками? — хитро сощурит он один глаз. Забавный дед, не то ребёнок, не то мужчина.

— Если бы всё было так просто.

— Зависит от нас, — старик касается моей руки, и я внезапно, к своему полнейшему недоразумению и что сказать снова-таки ужасу — оказываюсь заключенной в темном кубе.

Стою и обалдело озираюсь по сторонам, а кругом лишь черные плоскости сторон куба, но в нём самом начинает мерцать слабый свет. Такое впечатление будто я очутилась в какой-то матрице.

— Это моя способность! Психокинез, — раздается рядом дерзкий и звонкий голос возникшего из плоскости … мальчишки. — Здравствуй, Валери! Я Хэнк, глава рода Ледмеров.

— Привет, школота, — неуверенно бормочу я, подозрительно разглядывая этого сопляка. — Ты засранец влезаешь в подсознание?

— Что-то вроде того, — смеясь, встряхивает он своим вихрем, — А ещё я меняю образы, и в реале я старше тебя. Почти никто не знает, как я выгляжу на самом деле. Сегодня старик, завтра мальчишка, послезавтра беременная женщина. Я могу проникнуть везде, под любой личиной. В любой дом, в любое учреждение и в любую голову. Что сказать. ….Твоё появление стало для нас проблемой, Вэл. Что же мне с тобой делать? — комично разводит он руками. — Ты не хочешь быть одной из нас. Единственное твоё желание — быть рядом с паритом. Ты вздорна и упряма. Скажи, зачем мне такая головная боль?

— Может, потому что ты любишь играть? — отвечая, пожимаю плечами. Слушать нотации от малявки это уже перебор. — А может, потому что я особенная, и вам интересно изучить меня, на что способен такой гибрид человека и шудры. Ты здесь не затем, чтобы решить мою участь — ты хочешь понять, как именно меня можно укротить. Ведь так?

— Близко, — довольно лыбится он, а у меня так и чешутся руки дать ему подзатыльник. Не мог для первого знакомства, выбрать образ посолиднее, козявка. — У меня к тебе есть просьба, — продолжает Хэнк, став вдруг серьёзным, — Думаю, … ты не откажешь в свете произошедшего по твоей вине.

— Ну, говори, не надо пилить меня глазами, на молекулы всё равно не разберёшь!

— Только я требую неукоснительного исполнения, от этого будет зависеть моё дальнейшее решение касательно тебя. Твой отец будет отвозить тебя каждый день к Гранту в больницу, где ты с семи до восьми вечера должна сидеть у его койки, держа его за руку. Желательно молча. Грант эмоциональный парень, он пришел в себя и увидев тебя снова, может наговорить массу самых неприятных эпитетов в твой адрес. Посмотрим, как ты сможешь сдержать свои эмоции при нём.

— А если мои способности снова выйдут из-под контроля? Я ведь могу убить его!

— Он и так пал жертвой. Изуродован и раздавлен морально. Не сможешь сдержать — значит, его смерть будет на твоей совести. Мне пора. Когда ты очнёшься — меня уже не будет рядом, но мы ещё обязательно увидимся!

После такой встречи с самым главным шудрой мне напрочь перехотелось выходить из номера, чтобы не дай бог не столкнуться с этим психом снова в его следующем обличье. Он необъяснимо испугал меня, его способность кажется мне самой жуткой из всех возможных вариантов — играть с сознанием людей. Ковыряться в мозгу, навязывать выдуманные образы и мысли, это же чудовищная и извращенная бесконтрольная власть!

Ровно без четверти семь в дверь кто-то тихо и ненавязчиво скребется. Даже гадать не нужно — мой пунктуальный и исполнительный отец.

— Тебя тоже наказали? — выхожу к нему, запирая номер. — Будешь конвоировать социально опасное чудовище с риском для себя?

— Сарказм, это твоя форма защиты? Надеюсь, ты понимаешь, как серьёзно обстоят твои дела? Выкрутиться с легкостью уже не получится. Меня никто не наказывал — я твой отец.

Хочется мрачно съязвить и по этому поводу, но вовремя сдерживаюсь и завожу разговор на другую тему.

— А этот ваш глава ещё тот иллюзионист. Я ведь теперь панически буду бояться абсолютно всех прохожих, потому что ужасно не хочу снова встретиться с этим коварным типом.

— Поэтому он и глава рода, потому что у него самые сильные способности, но он действует всегда во благо шудр и только так.

— А как вы понимаете, что он это он, если Хэнк всё время меняет образы?

— Шудры чувствуют кто есть кто, его энергию. Это сложно объяснить, что-то на уровне инстинкта.

— А он может принять личину знакомого тебе человека? Откуда я знаю, может, ты это вовсе не ты!

— Нет, Хэнк создаёт чужие образы, а попав в твоё сознание — он и так узнает всё, что ты можешь скрыть. Он не читает мысли — он перенимает твоё видение и восприятие произошедших событий.

— Я и говорю, жуть. Должна же быть у шудр какая-то защита личного пространства, какая-то комиссия, куда можно пожаловаться за посягательство и вынос твоих мозгов! Дарен, прошу тебя, растолкуй мне — как научиться распознавать шудр и паритов среди всех этих людей вокруг? Для меня это сейчас очень важно. Вы же как-то друг друга чувствуете! Я тоже так хочу.

— Опять-таки — это заложенные нашей природой инстинкты. Мы пока ещё не выяснили, сможешь ли ты развить в себе это качество. Хотя я согласен было бы намного проще и тебе, и всем остальным.

— Хэнк не сказал тебе, как долго я должна ездить к Гранту?

— Нет. Возможно, он ещё и сам не знает. Вас будут проверять. Обоих. Грант ведь тоже отчасти виноват в том, что с ним случилось, ему не следовало провоцировать тебя, не будучи уверенным в твоих способностях.

— Ты ведь понимаешь, что ни я, ни Грант от этого не в восторге?

— На счёт тебя не уверен, а Грант просто взбеситься!

В его одноместной палате стоит какой-то специфический запах, возможно, от препарата, которым были пропитаны бинты. Это зрелище вызывает во мне новую волну жуткого сожаления. Хочется тихонько сползти по стеночке и закрыться руками. Вид изуродованного ожогами парня вмиг заставил меня забыть о своей антипатии к нему и о том, за что я вообще на него злилась. Лицо, руки, грудь и живот Гранта были покрыты широкими повязками. Ноги до бедер прикрыто легким одеялом. Он лежит неподвижно, и я тоже боюсь пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы взять его за руку, как мне велел Хэнк. Наконец решившись, я присаживаюсь на краешек стула, осторожно просовывая свою руку под его неподвижную ладонь.

— Кто здесь? — слабо подаёт он голос. Оказывается, он не спит, но повязка на глазах не позволяет ему увидеть меня, хотя я не уверена, что он теперь вообще зрячий. Я зажмуриваюсь. Шудры ведь чувствуют. Грант сейчас и так догадается!

— Ах … это … Пошла вон!!! — оправдывая мои опасения тут же шипит он, даже в таком состоянии закипая от гнева. — Ненавижу тебя!!! Убирайся от меня выродок! Не смей ко мне прикасаться, отпусти, мне противно!!! — Грант не может выдернуть свою руку из-за глубоких ожогов от плеча до самого запястья, наверное, причиняющих ему ужасную боль, и я продолжаю сжимать его пальцы. — Если я выживу, то только для того, чтобы задушить тебя собственными руками, Валери!!! Только самая последняя мразь способна вот так …, - дальше я вынуждена слушать отборную брань, которую я пропускаю мимо ушей, списывая это на его состояние.

— Грант я же не знала, что могу это делать, я не хотела! — не выдерживаю, я должна ему сказать, — Думаешь, я сделала это нарочно? Это несчастный случай. Мне жаль. Если бы я только могла всё исправить! Прости, меня.

— Жаль тебе? Тебе жаль?!! Уйди! Ты даже не понимаешь, за что именно я на тебя злюсь! Поэтому исчезни! — рычит он. — Мне хоть немного станет легче, и не смей больше являться сюда чудовище!

— Это воля Хэнка. С семи до восьми я должна сидеть здесь, держа тебя за руку, учась контролировать свои эмоции.

— Класс! Она сюда ещё и не по своей воле припёрлась, а её заставили! Он что хочет меня добить? О-о-о! Попрошу, чтобы в это время мне вводили снотворное! Я не могу теперь тебя выносить, не ясно что ли?! И мои ожоги на последнем месте в списке! Я презираю тебя по другой причине! Проклятье, я сейчас сам вспыхну! Ты даже не представляешь, как мне хочется использовать огонь против тебя!