Попрощавшись с медсестрой, Клинт тихо подошёл к Алисе. Присев перед ней на колени, он взял её руку. Сегодня он прощался. Впереди его ждала серьёзная битва и терять ему было больше нечего. Он уже не был мстителем. Ушёл сразу, как это произошло. Слишком тяжёлым был груз. Долго скитался. Стал странником. Стал ронином.

Посмотрев внимательно на её располневшее из-за болезни лицо, он аккуратно провел указательным пальцем по бархатистой щеке. Она не реагировала, её широко распахнутый взгляд по-прежнему был устремлен вдаль, за окно. Поднявшись, так же встал лицом к окну, будто стараясь увидеть что-то такое, что видела она. В коридоре время остановилось. За окном же все текло своим чередом — ученики монастырской школы вышли на субботник. Их смех и громкие разговоры едва касались его ушей. Они бегали друг за другом, сражались метлами под возглас недовольных учителей. Это было так просто, обыденно, но тут, за окном на втором этаже, это казалось чем-то прекрасным.

Клинт замер.

— Ты мог её спасти. Почему? — он каждой клеточкой тела почувствовал своего собеседника, но так и не отвёл взгляд от окна. Лёгкая прохлада обдала его лицо. — Почему не остановил?

— Она была обречена, — тихо ответил собеседник, встав у другого плеча Алисы и так же устремив взор в окно, будто там происходило нечто завораживающее. — Для всех она — бомба. Был лишь вопрос времени, когда она взорвётся. Вы все слишком ничтожны по сравнению с ней.

— Мы могли это предотвратить.

— Не могли. Отец вас создал слишком слабыми… Что не можете понять, то пытаетесь поработить, сломать. С вами она была обречена на пожизненное лишение свободы, кандалы, эксперименты.

— А сейчас она лишена жизни.

Мужчина рядом устало ухмыльнулся. Непривычно. Без яда.

— Сейчас она свободна как никогда. Её жизнь принадлежит ей. Она заслужила этого.

— Какое-то извращенное милосердие, — Клинт не выдержал и посмотрел на него. Тот же никак на это не отреагировал, лишь скрестил руки за спиной. Впервые за столько лет они стояли рядом без единого желания уничтожить друг друга. Внутри себя Бартон сдался.

— Ты забыл главное, лучник, — она не твоя. И никогда не была твоей. Там, где она сейчас, нет ни тебя, ни боли. Она счастлива.

— Откуда тебе знать? — вопрос невольно сорвался с губ Клинта.

— Я создал ей этот мир, — он неспешно, немного вальяжно, провел своей тонкой рукой по её голове, и, к удивлению Клинта, Алиса немного вздрогнула от этого прикосновения. Уголки пухлых губ слегка приподнялись. — И сам нашёл в нем свое успокоение.

***

Птицы, сидевшие на ветках молодой яблони, то и дело прерывали утреннюю тишину своим тонким пением, по очереди подлетая к деревянной кормушке. Неровная, слегка покосившаяся крыша, запачканный в клею каркас — она была совсем не идеальна, но любовь, с которой была сделана эта конструкция, магнитом притягивала множество разноперых жителей. Алиса, подсыпав немного корма, сладко улыбнулась. На душе царило спокойствие и умиротворение, словно всё плохое кануло в небытие. Словно ничего никогда не было. Она и не помнила ничего. Погода, под стать её настроению, изо дня в день была прекрасная: тёплое солнце нежно касалось светлой кожи, не обжигая, лаская, даря такое необходимое тепло. На небе изредка появлялись белоснежные облака, настолько красивые, что, казалось, они вышли из-под кисти великого Куинджи. Удивительно, но тут не было морозов, которые так не любила девушка; не было ливней, заставляющих вмиг промокнуть до нитки; не было жары, от которой не спасала даже тень. Лишь свежесть и тепло. Словно вечная весна.

Присев на скамью, что стояла в тени цветущей яблони, Алиса вдохнула нежный аромат цветков, тысячами распустившихся на ветках дерева. Задумалась. Неужели это всё принадлежало ей? Даже не верилось. Этот прекрасный небольшой дом, в котором царили уют и спокойствие, в котором она так любила проводить вечера перед камином или печь пироги рано утром. Этот невероятный сад: аккуратно посаженные розы, цветущие каждый год и дарящие пьянящие ароматы; клумбы с самыми разными цветами, названия которых она уже позабыла, но ухаживание за которыми доставляло ей неописуемое удовольствие; могучие фруктовые деревья: яблони, груши, алыча и черешня, пышно цветущие в данное время. Весной они радовали глаз белоснежными и розоватыми цветками, а летом приносили вкуснейшие, сочные плоды. Иногда возникало ощущение, что вкуснее этого девушка ничего в жизни не пробовала.

Но не только сад дарил Алисе положительные эмоции — человек, одного взгляда которого было достаточно, чтобы день засеял новыми красками. Её сын, её Артей, её плоть и кровь. Самый прекрасный ребёнок: послушный, ласковый, отзывчивый. Его доброе сердце не знало границ — самолично сделанная кормушка для птиц, уже постоянных жителей их небольшого, но красивого сада, была гордостью Алисы. Она ему почти не помогала. Ну только если совсем чуть-чуть.

Впереди раздался звонкий смех, и Алиса, отвлекаясь от своих мыслей, перевела взгляд на бегущего к ней сына. Его чёрные кудряшки забавно развивались на ветру, а новый костюмчик был заляпан красками. Он, радостно улыбаясь, размахивал листом бумаги, на котором было что-то нарисовано. Спешил обрадовать маму. Алиса считала, что у её сына огромный талант к рисованию, ведь, несмотря на свой столь юный возраст, он мог удивительно точно передать желаемое на белый лист бумаги.

Взяв слегка помятый рисунок в руки, Алиса нежно погладила сына по голове. Взглянув на иллюстрацию, не смогла сдержать улыбки. Её маленький мальчик запечатлел свою семью, так, словно они были царских кровей. Маленькой ручкой старательно были изображены несколько силуэтов. Мама была одета в платье нежно-зелёного цвета, чья ткань струилась по телу, скрывая стройные ноги, но открывая вид на руки и шею. На голове у неё была диадема, в которой явно находились нефриты, под цвет наряда. Рядом с ней стоял сын. Себя он изобразил гораздо проще, но по-прежнему очень похожим: чёрные кучеряшки до плеч, небесно-голубые глаза и вечная улыбка с румянцем на щечках. За руку мальчишка с рисунка держал мужчину: высокого, широкоплечего. Алисе показалось, что даже через рисунок было видно, как гордо вздёрнут его подбородок, как горят его холодные глаза. Волосы цвета вороного крыла струились по плечам. Над ним Артей трудился больше всего. Вырисовывая каждую деталь его одеяния изумрудного цвета.

Будто почувствовав на себе въедливый взгляд, девушка обернулась в сторону дома. На секунду на втором этаже в окне увидела силуэт мужчины — высокого и широкоплечего. Того самого, что был изображен на рисунке и над которым ещё детским подчерком было выведено: «Папа».

Улыбнулась, чмокнув непоседливого мальчишку в макушку. Абсолютное счастье наполняло каждую клеточку её тела.