Крепкие мужчины осторожно опустили барышню на мраморные плиты зала. Кто-то снял пиджак и положил ей под голову.

Курочкин на мгновение отвернулся, чтобы посмотреть, не идет ли Ванзаров, за которым отправился Джуранский.

Никто ничего не успел понять. В изящной ручке дамы мгновенно оказался маленький браунинг. Филимон инстинктивно отшатнулся, но тут же ощутил сильный удар. Пуля попала в плечо филера. Курочкин пошатнулся и упал.

Барышня нажала на курок еще раз. Огромный агент согнулся пополам. Третьим выстрелом она ранила в шею еще одного сотрудника. Остальные присели. Агенты пребывали в замешательстве.

Дама в вуали быстро вскочила и побежала, стреляя на ходу. Она не целилась. Две пули ушли в стекло. На спины замерших агентов посыпался дождь осколков.

Ванзаров с Джуранским выскочили в зал со служебной лестницы как раз в тот момент, когда беглянка скрылась за дверью. Оглушенные выстрелами, филеры не могли справиться с шоком. На полу в лужи крови корчился в предсмертной агонии один из сотрудников. Родион Георгиевич знал его в лицо, но не помнил имени. Другой, сидя на полу и прислонившись к стойке, зажимал раненый живот. Сам Курочкин, стоя на коленях, охал от боли в разбитом плече. Перепуганные банковские служащие с ужасом разглядывали следы короткого боя.

Джуранский выхватил наган и уже собрался броситься в погоню, но Ванзаров резко остановил помощника. Не хватало только, чтоб дама в вуали или ротмистр перестреляли на улице случайных прохожих.

От полного бессилия Джуранский страшно выругался.

— Да вызывайте скорее карету медицинской помощи! — крикнул он служащему, который растерянно разглядывал раненых. — Чего смотришь?! Шевелись! Пристрелю!

Служащий со всех ног бросился к телефонному аппарату.

Такого профессионального унижения Ванзаров еще никогда не испытывал.

Как одна женщина могла справиться с десятком мужчин? Она хладнокровно перестреляла лучших агентов, словно куропаток! Наверное, он сделал ошибку, что приказал Джуранскому убрать с улицы филерский пост. Но ведь расчет был правильный! Подъезжая к банку, Ланская могла заметить филеров и проехать мимо. Может быть, ей и вправду помогает разбуженное божество Сома? Да нет, что за глупость! Вот только как все объяснить Герасимову…

— Родион Георгиевич, это моя вина! — сокрушался безутешный Джуранский. — Нельзя мне было уходить! Так бы хоть пристрелил эту гадину! А то ведь у наших даже одного револьвера на всех не было! Перестраховались на всякий случай, нечего сказать! Проклятье!

Сыщик молчал и лихорадочно старался найти хоть какой-то выход из полного тупика. Решение даже в такой ситуации должно быть. Просто надо его увидеть.

«А что, если…»

То, о чем подумал сейчас Родион Георгиевич, было не только нелогичным, безумным, но и просто опасным экспериментом. Но это был единственный выход! И другого у сыщика в эту минуту не осталось.

В банковском зале появились санитары с носилками. Сокрушенный ротмистр двинулся за ними, но Ванзаров поймал его локоть.

— Постойте, Мечислав Николаевич! Мы здесь уже ничем помочь не сможем. Так что не будем терять время.

— А как же Курочкин…

— Нашей лучшей помощью Филимону будет поимка Ланской.

— Но это невозможно!

— Есть еще один, совсем призрачный шанс, — сказал Ванзаров, натягивая перчатки. — Надо попробовать… За мной, ротмистр!

Ровно в полдень Софья Петровна, как и обещала вчера Студзитской, сидела за столиком «Польской кофейни». Перед ней остывала чашка шоколаду, к которой она не притрагивалась.

За соседним столиком расположился Джуранский, прикрываясь утренней газетой и осторожно поглядывая на входную дверь. Сам Ванзаров остался в пролетке рядом с отелем «Европа» на углу Михайловской улицы. Он не имел права находиться внутри кафе. Ведь Ланская знала его в лицо и, увидев, могла запросто скрыться.

Недвижно сидя на кожаной подушке пассажирского места, Родион Георгиевич не замечал холода. Он старался не думать, чего стоило его супруге согласиться на роль наживки. Софья Петровна пошла на это без всяких возражений и слез, сказав, что готова на все ради безопасности дочек. Такого мужества сыщик не ожидал от своей избалованной супруги.

Несмотря на сомнительность идеи, он почему-то был уверен, что дама в вуали придет на встречу. Хотя бы ради интереса. Однако пока Студзитская опаздывала на свидание с подругой.

Отсюда другая сторона Михайловской улицы виднелась как на ладони. Ванзаров мог отследить каждого, кто приближался к окнам кафе. Но среди публики пока не было заметно ни одной стройной дамы в черной вуали. Забастовка не коснулась служащих многочисленных контор Невского проспекта. С важным видом они спешили по своим делам, кутая носы в меховые воротники.

Около четверти первого сыщик заметил, как мимо окон кофейни неторопливо движется старичок в драном тулупчике и деревенской ермолке. Дедушка остановился у того окна, где сидела Софья Петровна, нагнулся и стал поправлять онучи. Родион Георгиевич удивился, как этому нищему удалось ускользнуть от городовых, которые обязаны не допускать на главные улицы бродяг. Дедушка подтянул обмотки и двинулся в сторону Русского музея.

Провожая взглядом колоритную фигуру, Ванзаров не успел заметить, откуда появилась дама.

В этот раз он был уверен, что не ошибся! Стройная барышня в черной вуали, быстро оглянувшись, вошла в кофейню.

Точно — это она!

Сыщик успел заметить в руках дамы маленький черный ридикюль. Значит, после банка она еще куда-то заехала.

Ванзаров приказал извозчику дожидаться на месте и спрыгнул на мостовую.

Родион Георгиевич успокаивал себя тем, что рядом с женой находился верный Джуранский. В случае чего, ротмистр сам пойдет под пулю, чтобы спасти женщину. Сыщику захотелось немедленно скрутить преступницу. Но он подавил порыв. Все должно развиваться по намеченному плану. Сейчас дама в вуали напряжена, как тигр перед прыжком, может среагировать на любую мелочь. Софья Петровна должна отвлечь ее разговором. И когда она ослабит бдительность, в дело вступят Ванзаров и ротмистр.

Студзитская вошла в кофейню и настороженно осмотрела зал. В этот час посетителей оказалось мало. В дальнем углу две дамы пили чай. Влюбленная парочка ворковала у окна. Невдалеке от госпожи Ванзаровой какой-то господин развернул газету.

Сжимая ридикюль, Студзитская подошла к столику, за которым сидела Софья Петровна, и, обняв ее за плечи, прижалась щекой к щеке:

— Дорогая, что с вами? На вас просто лица нет!

— Ох, Елена Павловна, не спрашивайте, у нас дома такое… Это так ужасно!

Дама была вынуждена сесть на свободный стул — спиной к входной двери и господину с газетой. Она лишь чуть приподняла вуаль, чтобы лучше видеть страдающее лицо госпожи Ванзаровой, но тут же опустила.

— Что случилось?! Расскажите мне все, милая!

— Мои дети и мой муж что-то съели, они… они… — Софья Петровна не смогла говорить, сдерживая рыдание.

— Они отравились? — ужаснулась дама.

Софья Петровна кивнула, борясь со слезами.

— Боже мой! Но они хоть живы?!

Софья Петровна промокнула глаза кружевным платочком.

— По счастливой случайности — да! — сказала она и слишком прямо посмотрела в лицо подруге.

— О! Слава Богу! Как хорошо… — обрадовалась Студзитская. — Я надеюсь, им лучше?

— Безусловно! И мой муж настолько пришел в себя, что даже хотел с вами познакомиться.

— Я с удовольствием познакомлюсь с господином Ванзаровым, — Студзитская улыбнулась. — Только, боюсь, дорогая, в этот приезд мне уже не успеть. Сегодня вечером я возвращаюсь в Ревель.

— Как жаль! — вздохнула Софья Петровна. — А он так хотел вас повидать…

— В другой раз — обязательно! — дама развязала тесемки ридикюля и стала что-то искать в нем. — Кстати, дорогая, у меня для вас еще один набор пряностей…