С некоторым сожалением Родион Георгиевич подумал, что у старика верное алиби. Хотя подозрения с него отнюдь не сняты. Просто искать придется дольше.

— Когда вы вернулись домой, ворота были закрыты? — спросил Ванзаров.

— Понятия не имею! Я мало обращаю внимания на бытовые мелочи.

— У меня последний маленький вопрос. Кто мог убить Марию Ланге, и почему ее бросили около вашего дома?

— А вот это, господин сыщик, умоляю вас выяснить как можно скорее! И поймайте убийцу! Надеюсь, теперь все?

Ванзаров поклонился. Идя мимо книжного шкафа, он заметил фотокарточку, небрежно воткнутую между томами. Из любопытства, он быстро вынул снимок. Среди нескольких персонажей и самого Серебрякова была запечатлена Мария Ланге. Но фотография оказалась необычной. Даже на редкость странной. И можно сказать, неожиданной.

— Как вы смеете, немедленно отдайте! — закричал профессор.

Сыщик успел подробно рассмотреть карточку и протянул ее Серебрякову:

— Тоже ваши ученицы?

— Вас это не касается! Прощайте! — злобно крикнул профессор.

Уже в дверях квартиры, надев пальто, Ванзаров обернулся:

— Отчего вы не держите кухарку?

— Я ее выгнал, — буркнул профессор.

— Воровала?

— Нет. Надоело терпеть глупую бабу. Да еще и глухонемую.

— Попрошу, господин Серебряков, никуда не отлучаться из города. Вы нам можете понадобиться…

Дверь с грохотом захлопнулась перед носом Родиона Георгиевича.

Во дворе переминались с ноги на ногу замерзший околоточный, ожидавший указаний от сыщика, и Пережигин, но Ванзаров подошел к дворнику.

— Степан, а что, профессор давно кухарку выгнал? — спросил он.

— Да уж, почитай, десятый день как…

— И куда она делась?

— Живет у меня в светелке. Куда ей идти? Глухая и немая, — дворник жалостливо шмыгнул.

— И жена не против? — удивился сыщик.

— Так померла моя хозяйка, — Степан перекрестился, — уж года два тому. А так хоть живой человек. Да и жалко убогую. Много не ест, а по двору помогает.

— Я разрешил, ваше благородие, пусть поживет убогая. Но если прикажете… — околоточный демонстрировал служебное рвение.

— Нет-нет, все правильно… А сбегай-ка, Степа, за своей приживалкой, — Ванзарову из любопытства захотелось посмотреть на женщину, которая согласилась терпеть вздорного профессора.

— А чего бежать, вон она, — ткнул пальцем дворник.

Сгорбленная старушка, плотно обмотав голову драным платком, прижалась к двери дворницкой. Она настороженно смотрела на полицейских. Ванзаров махнул, подзывая ее.

Немая подошла, поклонилась в пояс.

Родион Георгиевич нагнулся к низенькой старушке.

— Как звать? — закричал он прямо в ухо.

Женщина подняла сморщенное личико, улыбнулась и издала тихий стон.

— Глухая — одно слово. Я тут давеча самовар уронил, так она даже не шелохнулась! — дворник гордился, что его приживалка совершенно ничего не слышит.

Ванзаров махнул рукой, отпуская калеку. Она как-то странно глянула, будто запоминая сыщика, повернулась и смиренно засеменила к дворницкой.

— Какие будут приказания, господин Ванзаров? — околоточный прямо рвался в бой.

— Обойти квартиры, опросить жильцов, может кто что видел. Действуйте как обычно! — сыщику явно не понравился этот выправной служака.

В этот момент во двор почти вбежал невысокий, сухощавый мужчина, с тонкими чертами лица и острым, прямым носом. Господин носил короткие черные усики. Несмотря на мороз, он не повязал шарф, а белый воротничок рубахи плотно стягивал галстук черного шелка.

— Здравия желаю, господин Джуранский! — околоточный резво козырнул.

Вбежавший господин машинально поднес руку к шляпе, чтобы отдать честь, но вовремя спохватился и просто кивнул.

— Родион Георгиевич, что ж вы меня не захватили, я б помог?! — слегка обиженным тоном сказал он, пожимая протянутую ладонь Ванзарова.

— Пустяки, Мечислав Николаевич, хватит того, что меня из постели подняли. В общих чертах суть дела знаете?

— Да, пристав успел рассказать…

Ванзаров тут же поручил своему лучшему помощнику, за глаза прозываемому в сыскной полиции Железным Ротмистром, массу дел. Во-первых, выяснить в адресном столе, где проживала девица Ланге. Во-вторых, точно установить, до какого часа профессор Серебряков присутствовал на балу Бестужевские курсов. В-третьих, организовать смену филерского наблюдения за домом. А в-четвертых, выяснить по картотеке, не проходил ли профессор по каким-нибудь, пусть даже самым незначительным, делам. Родион Георгиевич постарался, чтобы поручений хватило на весь день.

— Сделаем! — ротмистр деловито насупился и тут же хлопнул себя по лбу. — Что ж я… вас же Лебедев срочно просит прибыть в участок!

Штабс-ротмистр Особого отдела полиции Юрий Жбачинский считал, что общение с агентом должно напоминать игру и украшаться шпионской романтикой. Для этого он не жалел сил и выдумки. До сих пор удача ему благоволила. Ни один из его агентов не был разоблачен. А ведь они работали не с обычными уголовниками, а с безжалостными террористами-революционерами.

Политический сыск для Жбачинского был не просто службой. Он занимался борьбой с врагами империи с такой страстью, на какую вообще способен офицер секретной полиции за скромное жалованье полторы тысячи годовых.

Но сегодня у него было свидание с малозначительным агентом Дианой. Штабс-ротмистр назначил встречу в квартире на Крюковом канале, которую снял для таких надобностей. Агент новенький, задание получил первое, что-то вроде учебного боя. Жбачинскому хотелось как можно скорее получить отчет и сразу направиться на прием Департамента полиции в ресторане «Дононъ».

Штабс-ротмистр настолько несерьезно относился к Диане, что позволил себе опоздать на четверть часа, наслаждаясь коньяком и воздушными пирожными в «Cafe de Paris» в Пассаже.

Когда он явился, Диана уже задернула шторы и включила электрический свет. Не снимая пальто, Жбачинский сразу прошел в комнату с большим круглым столом, которая считалась гостиной.

— Прошу прощения, Диана, срочное совещание.

Девушка не ответила.

— Ну-с, что у нас нового за прошедшие двадцать три дня? — Жбачинский точно помнил, когда у них состоялась последняя встреча.

Он не обратил внимания на нездоровый вид агента. Более того, штабс-ротмистр искренне считал, что симпатичной женщине бледность к лицу. А Диана была очень симпатична. Но Жбачинский не позволял себе смешивать работу и страсть к женщинам.

Диана по-прежнему молчала.

Штабс-ротмистру захотелось закончить эту ненужную встречу.

— Голубушка, если у вас нет новостей, не беспокойтесь. Я пойму. Поработайте еще месяцок с профессором, а если ничего не накопаете, мы для вас что-нибудь придумаем! — он приветливо улыбнулся.

Но не дождался ответа.

— Ну, хорошо, — Жбачинский встал, решив, что с Дианой все понятно. Обычная пустоголовая кукла, захотела поиграть в шпионов. У нее ничего не получилось, и барышня не знает, как выкрутиться. — Давайте договоримся: недельки через две, ну, числа 15 января, встретимся здесь, и, может быть, у вас будет что рассказать. А сейчас позвольте откланяться.

Жбачинский даже протянул руку через стол.

Диана посмотрела прямо в глаза штабс-ротмистру.

— Юрий Тимофеевич, я не знаю, как вам сказать. То, что я узнала, представляет страшную опасность, это такое… такое… — голос Дианы задрожал, но она справилась с волнением.

— Ну-с, и что же такого трагически страшного вам удалось узнать? — Жбачинский постарался сказать это как можно мягче и дружелюбней.

— Я вам все расскажу, все… — Диана по-детски всхлипнула. — Только, пожалуйста, прошу вас верить всему, что я скажу. Дайте честное слово, хорошо?

Жбачинский едва не рассмеялся.

— Честное офицерское слово, Диана, поверю каждому слову!