Лиара кивнула.

-Дополнительным доказательством будет не заставивший себя долго ждать комментарий о возможном расколе среди гетов, который он выдал после того, как вы переслали нам данные разведки, тот, о котором никто бы из нас не додумался.

Шепард простонала.

-Почему? Какие загадки он скрывает в своей истории? Где и как его так воспитали или натренировали? Он — всё что угодно, кроме типичного человека, даже по сравнению с теми, кто заявляет, что они мыслят нестандартно и альтернативно. Держи в уме что ему всего — в лучшем случае! — двадцать три, больше Чаквас дать никак не может.

Лиара заёрзала на сидении.

-Я не хочу делать никаких поспешных выводов, Коммандер. Мне… сложно понять человеческую культуру и ещё труднее судить в согласии с ней. Может он действительно говорил правду.

-И всё же, если я попрошу тебя сделать вывод, что ты скажешь?

-Я скажу, что он вырос в семье уникумов, или учёных. Или, может быть, имеет связи с уникумами и… малопонятными исследованиями, даже можно предположить связь с революционными радикалами.

-Или он действительно жертва обстоятельств, выкинутая в непонятный ему мир, преданная близкими, отчего ему пришлось полностью поменять свою личность и подход к проблемам. Он тренировался — или был натренирован — не доверять простому решению, но и не отрицать его полностью.

Лиара прикрыла глаза. Шепард было интересно, насколько она в этой характеристике похожа на Рейвена.

-Не бывает медали с одной стороной — это цитата, которую я нашла во многих документах и часто в комбинации с источниками, которые он использовал. Есть и другая, которую я нахожу интересной: «Исключи все факты, пока не останется один — и он будет верным. Однако, нет ничего более обманчивого, чем очевидная правда» [5]. Судя по всему, эта цитата принадлежит вымышленному персонажу, Шерлоку Холмсу, созданному на заре двадцатого века по человеческому календарю. Мне кажется необычным, что он знает настолько старую… почему вы улыбаетесь?

-Извини, Лиара. — Шепард хихикала, пытаясь прикрыть улыбку рукой, смотря на озадаченное лицо Лиары. — Я прочитала большинство рассказов и повестей Конан Дойля и мне всё это хорошо известно. Это один из главных принципов Холмса. Сам Шерлок — это фактически синоним мастера-детектива, даже спустя три столетия.

-Теперь… я не вижу ничего необычного. — слегка смущённо ответила Лиара, снова меняя позу в кресле. — Тем не менее, я не могу дать вам достаточно уверенного ответа, я лишь могу сказать, что Рейвен… уникален. Даже среди вас, людей.

Дважды Коммандер игралась с идеей попросить Лиару провести слияние с Рейвеном и клещами вытащить правду, но её останавливала крайняя неэтичность этого действия, ведь слияние без согласия фактически является изнасилованием среди азари. Такого она ни у какого друга не попросит.

Говоря без приукрашивания, Шепард было противно от самого появления такой мысли.

Они обе затихли, думая о своём.

-Я поговорю с Рейвеном когда ему будет лучше. — позже сказала Шепард. — Мне нужно извиниться. Ещё, могу я попросить тебя об услуге, Лиара?

-Всё что угодно, Шепард. — улыбнулась азари.

-Следи за Рейвеном. Я… честно, я думаю, что мне не стоит пока лично заводить с ним разговор, хотя бы пока он нездоров. А через тебя же, с другой стороны…

-Конечно, я присмотрю за ним.

Когда они обе встали и собирались вернуться к своим прямым обязанностям, Шепард не выдержала и обняла удивившуюся азари.

-Спасибо, Лиара.

-… Да… ничего, Шепард.

Коммандер улыбнулась и отпустила её.

-Меня зовут Джейн.

-Спасибо, Джейн.

Лиара спрятала взгляд и поспешила прочь, но Шепард успела заметить как её щёки окрасились в синеватый оттенок и как трудно ей было сдержать широкую улыбку, от чего Коммандер стало гораздо легче на душе.

Затем, тяжело вздохнув, она вернулась к работе.

Но сначала аккуратно закрыла и убрала куда подальше подопустевшую бутылку.

***

Как можно было уже давно заметить, моя память не славится точностью воспроизведения действий, но при этом отрывочные фрагменты своей жизни я могу рассказать с потрясающе тонким описанием. Этот период моих злоключений — не исключение.

Холод. Зверский холод в теле и разуме. Поставленный в роль наблюдателя, я беспомощно смотрел как контроль над собой молча уплывал в непроглядную, размытую даль.

Ко мне вернулись старые друзья. Одним словом — депрессия, во многих словах — ненависть к себе, чувство ущербности, калечащая неуверенность, никак не связанная со здоровой самокритикой или благородной скромностью.

В каком-то смысле я благодарю небеса за то, что мне трудно вспомнить прошедшее. В любой беде есть толика счастья. Если бы человек помнил всю свою жизнь в полноте ощущений и образов… не думаю, что психика справлялась бы с этим.

Я позволил себе небольшое отступление. Снова.

***

С течением жизни я принялся смотреть на депрессию как на простую болезнь. Наивно, может быть, но я верю, что, как и физическая болезнь, она может быть вылечена. Даёт мне надежду, за которую можно держаться — упростить до максимальной лёгкости для понимания, что точно гораздо лучше, чем пространно размышлять о бездонной сущности человеческого разума.

При всём вышесказанном, это дьявольская болезнь, в определённом роде сравнимая с раком. Стоит только посеять в разуме это отравленное семя, как оно незаметно прорастёт в уродливое вечно-самодостаточное древо.

Страдая от депрессии, больше невозможно видеть мир цветным. Сложно даже просто понимать, что происходит вокруг. Появляется иллюзия логичности выводов, чем больше поддаёшься которой, тем тяжелее становится понимать, что есть факты, а есть твой взгляд на них.

Продолжая видеть в мире лишь унылый фон, вы начнёте искать способ закрыться от него, найти отдушину.

Здоровый человеческий разум всегда ищет действия, сопряжённые с каким-то усилием, за которые вы получаете вознаграждение. Простой пример — разговор. Вы можете насладиться им, вы можете разочароваться в нём, но так или иначе вы получаете новую информацию в процессе и ощутите приятную теплоту, топливо, заставляющее двигаться дальше.

То, чего вы никогда не получите при депрессивном состоянии, потому что просто не видите смысла в риске. Любой шанс отрицательного исхода заставляет вас бросить любое дело. Порочный круг, в котором от старания обезопасить себя от отрицательных эмоций вы отрезаете от себя любую возможность получить положительные эмоции… что же, вы всё равно этого не заметите. И чем дольше он совершает обороты, тем больше ощущается отягощение жизнью.

Со мной это было перед началом моей одиссеи. Я часто тупо сидел, уставившись в одну точку, замыкался в себе, не чувствовал привязанности разума к телу. Глубоко истощённый, не физически, но умственно, я всё ещё сохранял достаточно сил чтобы бесцельно проживать день за днём, но со временем древо пускало корни всё глубже и глубже, опутывая собой изнывающую душу.

Возможно я слишком растекаюсь мыслью, но идея от вас не ускользнёт. Не могу перестать извиняться за такие антракты, но мне необходимо описать как на меня влияли происходящие события, как хорошие, так и плохие.

Только оказавшись в этом мире, я начал носиться вокруг как обезглавленная курица, и чтобы успокоиться мне понадобилось несколько часов и одинокий тёмный угол. Почему?

Справедливо будет сказать, что моему разуму не понравилось, что у него выбили землю из-под ног. Это было болезненно и сбивало с толку, но при этом появилась первобытная нужда выжить, и именно она разогнала всякий туман в голове и побудила активно действовать, она вернула мне вкус к жизни.

Оттеснённый на фон, он никогда по-настоящему не исчезал. И теперь я снова истощён, не только Вермайром, но и месяцами грязной лжи ради хранения секрета, вечной подозрительностью и неестественностью, нуждой постоянно совершенствоваться чтобы не сгинуть в схватках с бесконечными опасностями галактики.

Но больше всего надо мной довлели призраки умерших. Фантомы тех, кого больше не вернуть.