Кое-кого из юных греховодников изгнали, в частности первого королевского пажа, герцога де Ла Тремуйля, имевшего девичьи вкусы и проводившего время за вышиванием. Его срочно женили и отправили в провинцию с некоторыми из его сообщников. Когда король спросил, в чем их обвиняют, ему ответили, что они ломали изгородь в парке; возможно, король понял подлинную причину наказания, но выражение перекочевало в разговорный язык, и приверженцев содомии стали называть «ломателями изгородей».
Поскольку король страстно увлекался охотой, любовные дела временно отошли на второй план.
Приближалось совершеннолетие короля, назначенное на тринадцать лет. В 1721 году его жизнь оказалась в опасности, когда ему стало плохо на торжественной обедне 31 июля, в день святого Германа Осерского. Он превозмог болезнь, и его выздоровление вызвало не только большое облегчение, но и огромную радость народа, для которого король-дитя уже сделался любимчиком.
В октябре 1722 года состоялась помпезная церемония коронации, и в феврале 1723-го о совершеннолетии Людовика было объявлено на краткой церемонии в парламенте.
Став по закону совершеннолетним, Людовик XV ускользал из-под контроля двух человек, которые наблюдали за ним в юные годы, с тех пор как король в семилетнем возрасте был передан им из-под опеки герцогини де Вантадур.
Одним из этих двоих был его гувернер, маршал де Вильруа, чопорный бородач семидесяти четырех лет, приступивший к своим обязанностям в 1717 году. Его отец служил некогда гувернером Людовика XIV; сам он был невыдающимся солдатом и отчаянным ловеласом. Вильруа питал пристрастие ко всему величественному, он взял в привычку постоянно выставлять Людовика XV на люди, из-за чего король возненавидел толпу и незнакомые лица. От этой неприязни он не избавился до самой смерти, и эта же неприязнь частично объясняла его поведение в личной жизни.
Другим был наставник короля, кардинал де Флёри. Сын сборщика церковной десятины из графства Лодев, он по протекции кардинала де Бонци, брата маркизы де Кастри, стал духовником королевы Марии-Терезы, затем получил скромное епископство Фрежюс «по Божьей немилости», как он писал, ибо смертельно скучал в своей епархии, слишком удаленной от Версаля. Но это изгнание пошло ему на пользу, ибо избавило от врагов. Когда Людовику XIV потребовался наставник для правнука, он вспомнил о бывшем духовнике своей супруги.
Приступив к своим обязанностям, тот снискал доверие своего ученика, вызвал любовь к себе и заставил себя слушаться. Внешне мягкий в обхождении, господин Флёри был властным, настойчивым и упрямым. Он тщательно занимался образованием будущего короля и постарался внушить ему принципы добродетелей. Немного янсенист[2], он воспитывал Людовика XV в страхе перед Господом и муками ада, который беспрестанно его терзал во время любовного разгула. В этом отношении король потом выработал для себя особые нравственные принципы, позволявшие потомкам Людовика распутничать, не боясь кары Господней.
Но эта вольная мораль стала его уделом лишь понемногу, после смерти наставника, сохранявшего власть над своим учеником до самой своей смерти в девяностолетнем возрасте, после того как он практически в одиночку правил Францией семнадцать лет.
Став совершеннолетним, король предоставил практически все свои полномочия дяде-регенту и премьер-министру кардиналу Дюбуа. Эти два человека, хоть и погрязшие в грехах, были чрезвычайно умны и способны управлять на благо государства. Но такое положение вещей, устраивавшее молодого короля, длилось очень недолго.
Дюбуа своими интригами возвысился до ранга кардинала, хотя даже не был рукоположен в священники. Он был избран во Французскую академию и стал премьер-министром, но вскоре тяжело заболел. На фоне диабета у него развилась опухоль мочевого пузыря, приведшая к мучительной операции, после которой он скончался 10 августа 1723 года.
Регент вскоре последовал за ним в могилу. 2 декабря 1723 года он находился в Версале, куда годом раньше переехал двор. В тот день он позвал к себе герцогиню де Фалари, с которой состоял в близких отношениях.
– Вы будете меня развлекать, – сказал он посетительнице и вдруг задал ей такой вопрос: – Ты вправду веришь, что есть Бог, а после этой жизни – рай и ад?
– Да, Ваше Высочество, – отвечала герцогиня, – я твердо в это верю.
– Если все так, как ты говоришь, – продолжал Филипп Орлеанский, – горе тебе, что ты ведешь такую жизнь.
– Я все же надеюсь, – возразила дама, – что Господь смилостивится надо мной.
Регент попросил ее рассказать какую-нибудь историю, но в этот момент вдруг откинулся на спинку кресла, вскрикнул и, бездыханный, свалился на пол.
Герцогиня де Фалари позвала на помощь, однако никого из слуг поблизости не оказалось; все думали, что регент у короля. Наконец пришел один лакей и отправился за лекарем, но тот мог лишь констатировать смерть Филиппа Орлеанского.
Тотчас же герцог де Бурбон, правнук Людвика II де Бурбона, известного под именем Великий Конде, испросил у короля должность покойного. Людовик XV дал согласие. Этот факт окажется чрезвычайно важным для его любовной жизни.
Герцогу де Бурбону был тридцать один год, и он значительно увеличил свое состояние благодаря системе Ло. Он не отличался умом, но имел хорошенькую любовницу, госпожу де При. Та подумала, что Людовику XV пришла пора жениться, и убедила в этом своего любовника.
Именно герцог и закончил изгнание из дворца молодых людей с противоестественными половыми наклонностями и держал со своей любовницей совет, на который были приглашены кардинал де Флёри и маршал де Вильруа. Все согласились с тем, что брак с инфантой слишком далек и эфемерен и надо отослать ее на родину.
Маршал де Вильруа завершил разговор такими словами:
– Господь в утешение французам даровал нам такого сильного короля, что мы могли бы уже больше года ожидать дофина. Так что ради спокойствия народа и своего собственного Людовик должен жениться сегодня, а не завтра.
Несколько дней спустя Людовик XV снова заболел; герцог де Бурбон навещал его по нескольку раз в день. Когда король поправился, речь зашла о браке. Инфанту отослали, скрыв от нее правду. Вперед нее отправили нарочного, аббата де Ливри, с неприятным поручением объявить обо всем Филиппу V.
Принятый в королевском дворце в Мадриде, аббат передал королю Испании письмо герцога де Бурбона. Король прочитал его, краска бросилась ему в лицо, и он вскричал:
– Ах, предатель!
Затем позвал королеву, дал прочитать письмо. Та степенно сказала:
– Нужно послать за инфантой, – не подозревая, что принцесса уже на пути в Мадрид.
Первый этап был завершен, путь свободен, оставалось найти супругу королю Франции.
Герцог де Бурбон через государственного секретаря министерства иностранных дел господина де Морвиля составил список всех европейских принцесс на выданье: их оказалось девяносто девять; восемьдесят две кандидатуры были сразу отклонены при первом же рассмотрении.
Затем стали обсуждать возможных супруг. Во Франции проживали две сестры герцога де Бурбона, но это значило бы слишком возвысить один из родов принцев крови. По той же причине была отвергнута дочь герцога Лотарингского, принадлежавшая по матери к Орлеанской династии. Подумывали о будущей царице Елизавете Петровне, но ее отец считался пьяницей, к тому же она была православной. По схожей причине отвергли дочь принца Уэльского, которая являлась лютеранкой и не могла перейти в католичество, так как Ганноверская династия вытеснила Стюартов лишь потому, что исповедовала протестантизм.
Когда отсеялись девяносто восемь принцесс, осталась одна Мария Лещинская – дочь лишенного трона польского короля Станислава Лещинского.
Партия не была блестящей, поскольку отца невесты сверг с трона саксонский курфюрст Август II. Бывший король Речи Посполитой влачил жалкое существование в эльзасском Виссембурге, закладывая драгоценности своей жены Екатерины Опалинской, когда ему вовремя не поступала скромная пенсия, весьма нерегулярно выплачиваемая Францией.
