Внезапно дверь распахнулась и в неё влетели Гарри и Рон, напугав девочку до полусмерти:
- Вы что?! Разве можно так пугать? – Грейнджер схватилась за сердце и пыталась успокоиться, она аж подпрыгнула от страха.
- Прости, Гермиона, мы просто торопились, – ответил Гарри глубоко дыша. Рон рядом с ним кивнул в подтверждение.
- Ничего страшного, – гриффиндорка улыбнулась, но тут же вспомнила, что мальчики должны были вернуться с волосами Крэбба и Гойла, и взволновано произнесла, – вы раздобыли?
Гриффиндорцы переглянулись между собой и с улыбками до ушей показали руки, в которых был последний ингредиент. Добавив нужный волос в стаканы, Гермиона подала их мальчиками:
- У нас будет только час, – Грейнджер посмотрела на Гарри и Рона, и дала знак, что можно пить, – до дна. – Ребята чокнулись и сделали по глотку.
Первое, что она почувствовала, была тошнота. Причём ей показалось, что её вырвет в ту же самую секунду. Забежав в кабинку туалета, Гермиона ощущала существенные изменения в своем организме. Она начала радоваться, что сварила такое сложное зелье правильно, но в следующую секунду…
На руках у неё была шерсть, и руки были похожи на кошачьи лапы. Поняв, что добавила нечеловеческий волос, Грейнджер испугалась.
- Гермиона, где ты? Всё хорошо? – мальчики закончили превращение и не понимали, почему гриффиндорка не выходит из кабинки, но заходить не стали.
- Я, пожалуй, не пойду, идите без меня. Не теряйте времени, – девочка не хотела, чтобы друзья увидели её в таком виде, и им действительно было пора. Услышав, что входная дверь открылась и тут же закрылась, Гермиона выскочила из кабинки и подошла к зеркалу. Увидев, что произошло, она закричала.
Всё лицо в шерсти. Уши. Хвост. Это был самый настоящий кошмар. И только она одна была в нём виновата.
Вернувшись в кабинку туалета и сев на крышку унитаза, Гермиона пыталась придумать, что ей теперь делать.
Профессорам показываться в таком виде нельзя, они сразу догадаются, что произошло. А потом им всем влетит, и их могут исключить. Нет. Должен быть другой вариант. Перебирая идеи, как поступить, Гермиона приходила к не самым радужным перспективам. Был только один выход. Идти к мадам Помфри, иначе никак. Оставалось надеяться, что она не станет об этом рассказывать. Потому что Грейнджер и не представляла, как такое можно исправить самостоятельно. О таком в книгах не пишут. Или пишут, но она об этом не читала.
Погрузившись в свои мысли, Гермиона и не заметила, как пролетело время. Лишь когда хлопнула дверь, и мальчишки ворвались в туалет, она поняла, что прошёл час.
- Гермиона, выходи, нам тебе столько нужно рассказать, – Гарри был воодушевлён, они не только не попались, но ещё и многое узнали. Да, наследником оказался не Малфой, но ничего, однажды они его прижмут.
- Уходите, - в отчаянии крикнула девочка.
Ей было ужас, как стыдно, не только перед ними, но и перед самой собой.
Мальчики переглянулись и толкнули дверь. Следующее, что они увидели, — была кошка размером с человека. Когда к ним пришло понимание, что перед ними стоит Гермиона, то не смогли сдержать смех.
- Ну, и что смешного?! – Грейнджер не понимала, почему они смеются.
Рассердиться на них Гермиона не смогла, и уже в следующую минуту они все вместе хохотали до колик в животе.
- У тебя и хвост, – Рон улыбался так заразительно, что злиться на него было невозможно.
- Что вы узнали? Малфой наследник Слизерина или нет? – улыбки мальчишек пропали, от них не осталось и следа, когда они вспомнили об этом гадёныше и его словах.
Рон весь покраснел и отвернулся к большой раковине. Гарри посмотрел сначала на его спину, а потом перевёл взгляд на Гермиону. Выглядел он при этом очень взволнованно:
- Нет, но мы узнали кое-что другое.
- И что же? – гриффиндорка не понимала почему они тянут с ответами и ведут себя так странно.
Особенно Рон.
Мальчики снова переглянулись между собой, и каждый из них напряженно молчал. Гермиона посмотрела сначала на одного, потом на другого, не понимая их.
Внезапно Рон, не выдержав, выкрикнул:
- Он пожелал тебе смерти, Гермиона. Этот противный, мерзкий слизняк, который даже волоса твоего не стоит, желает, чтобы тебя убили, – прокричав это со злобным выражением лица, Рон не заметил, как Гарри показывал ему замолчать. Переведя взгляд на Гермиону, он понял, что сказал.
Грейнджер замерла. Буквально окаменела.
Как можно желать смерти человеку в двенадцать лет? В принципе, как? Откуда в нём такая злоба на весь мир? И в частности на неё? Что она ему сделала? За что он её так ненавидит? За грязную кровь? Так в Хогвартсе она не одна такая. Почему Драко выделил именно Гермиону?
Ей показалось, что сердце вырвали из груди. Другого описания не было. Ей было больно. Подумаешь, назвал грязнокровкой. Это просто слово. Да, обидное, но слово. Гораздо хуже, было пожелание смерти, вот что действительно больно.
Она забудет об этом. Просто закроет глаза, выдохнет и представит, что этого момента никогда не было. Может, тогда станет легче. Но нет.
Не станет.
***
Когда Малфой услышал, что на Грейнджер напали, он испугался. Это был животный страх. Хуже было осознание того, что он сам ей этого желал. Говорил ей это в лицо. Ему показалось, что именно он в этом виноват, так как догадывался, что примерно будет происходить в школе. Перед началом учебного года Драко слышал от отца о каком-то дневнике и о том, что грязнокровок, благодаря этому, станет меньше. Он так до конца и не понимал, что всё это означало. Пока во «Флориш и Блоттс» не наткнулся на весьма интересную книгу. Древнее чудовище. Змея по имени Василиск.
Тогда к нему пришло понимание ситуации. Возможно, эту змею и хотел выпустить отец, чтобы избавиться от грязнокровок. Но Драко этого не хотел. Они ему и не мешали. Ему было тяжело это признать, но он переживал за Грейнджер.
Да, он начал её ненавидеть. Да, она его нереально бесила и стала отвечать на его издевки со всей злостью, не уступая ему. И пускай она всё так же обгоняла Малфоя в учёбе, что Люциус воспринимал даже более болезненно, чем сам Драко. Это не значит, что Гермиона заслужила смерти. Точно не она.
Малфой винил себя за то, что не предупредил и говорил слова, о которых сильно жалел.
Тот случай во дворе школы многое изменил. Гермиона впервые ответила и поставила его на место. Постаралась это сделать. Драко знает, что не должен был этого говорить, но она сама виновата. Ничего он не покупал, Малфой проходил отборочные наравне со всеми, и его взяли. Лишь после этого он уговорил отца, чтобы тот сделал подарок команде. Но выглядело всё, конечно, наоборот.
И неужели Грейнджер думала, что если она скажет такое, то он оставит это без ответа. Причём этот разговор произошел у всех на виду. Драко обязан был ответить. Да и он был просто катастрофически зол на неё. Потому что именно она это сказала. На другого он бы даже внимания не обратил.
Но получилось всё так, как случилось, и изменить ничего нельзя. Малфой уже не мог остановиться. Когда в поле его зрения мелькала грива каштановых волос, мозг отключался и оставалась только ярость.
И сейчас, идя по коридору в сторону больничного крыла, он ни хрена не понимал, какого чёрта делает. Сжимая вырванный лист из книги во «Флориш и Блоттс», Драко был в панике. Он сам не до конца осознавал, что хочет сделать.
Увидеть её, однозначно.
Как только позавчера в гостиную слизерина залетел Крэбб и начал трубить о «прекрасной» новости, Малфой, казалось, не дышал. Такого страха он ещё не испытывал. Страх перед отцом и рядом не стоял. Он не мог представить Хогвартс без Грейнджер. Без её вечно вздёрнутого подбородка и поднятой руки на уроках. Без звонкого смеха, который он мог услышать, и ловил каждый звук. А потом окунался в чан с презрением к себе. Вот почему она? Почему не Пэнси или какая-нибудь Дафна? Почему Грейнджер не могла быть хотя бы полукровкой, это бы решило столько проблем. По крайней мере, Драко так казалось.
