— Да, вот так, — стонала Беллатрикс, откидывая голову назад, — даже и не думала, что у тебя такой хороший язычок.
Гермиона уже сама была возбуждена собственными действиями, но такие фразы, а особенно сладким голосом Лестрейндж, ещё больше распаляли, что, казалось, ей даже никакая стимуляция не понадобится. Достаточно будет вида Беллатрикс, так открыто стонущей и не теряющей своей соблазнительной колючести. Добавляя второй палец, Грейнджер была нагло поднята наверх за поцелуем, что был довольно сумбурным. Им двоим было уже плевать. Магия, словно очнувшаяся от сна, пробежала по телам мелкими ударами тока. Лестрейндж последний раз громко застонала, когда девушка очередной раз толкнула пальцы внутрь, большим пальцем мазнув по клитору. Ногти впились в плечи Гермионы, оставляя покраснения близкие к царапинам.
— Неплохо для первого опыта? — самодовольно спросила Гермиона, вынимая пальцы и проводя вдоль них языком, слизывая влагу.
— Не зазнавайся, — на выдохе ответила Беллатрикс и притянула свою возлюбленную ближе к себе, в объятья. Она уткнулась ей в голову, вдыхая самый прекрасный аромат, — я говорила, что ты просто прекрасно пахнешь?
— Не помню, — улыбнулась Гермиона, перекидывая свою ногу через ноги Беллатрикс, создавая лёгкое трение, чтобы облегчить собственное возбуждение, что никуда не делось.
— Что тут у нас, — пробормотала Беллатрикс, резко меняя их положение так, чтобы нависать над Грейнджер, придавливая ту к дивану. Она жадным взглядом прошлась по полуобнажённому телу и с помощью своей магии скинула лифчик и джинсы с девушки. Языком обвела сначала один сосок, прикусывая, на что Гермиона выгнулась в спине, а после проделала то же самое и со вторым соском, только задерживаясь подольше. Грейнджер нравились эти ласки, но терпению приходил конец, она просто хотела, чтобы эта мучительница, наконец, помогла ей избавиться от возбуждения. Гермиона стонала и скулила под руками, что иногда царапали нежную и разгорячённую кожу. Женщина видела нетерпение своего соулмейта, но не спешила приступать к десерту. Она медленно ласкала каждый участок, прикусывала и целовала, неторопливо спускаясь вниз. Руки Гермионы запутались в кудрях Беллатрикс, иногда больно дёргая их.
— Белла… хватит меня мучить, пожалуйста, я так хочу тебя, — стонала Гермиона, мечась на диване, но Лестрейндж этого было мало. Она провела языком вдоль талии, поднялась меж грудей, ещё выше, и, наконец, прикусив мочку, уха прошептала:
— Расскажи мне, как именно ты хочешь, — она обвела бёдра Гермионы, после чего одна рука скользнула к самому лону, дразняще, почти невесомо прикасаясь поверх ткани белья, — ты хочешь, чтобы я ввела в тебя два пальца и оттрахала? А может три? — издевательски перечисляла она, языком обводя ушную раковину. — А может, ты хочешь, чтобы я поработала языком? Отлизала тебе… М-м?
Грейнджер задохнулась, теряя любую возможность вымолвить хоть слово. Она была возбуждена, взбудоражена, и эти грязные слова просто выводили сладкую пытку на новый уровень.
— Ответь, иначе я ничего не сделаю, — нагло улыбнулась Беллатрикс, смотря на то, как хватает Гермиона воздух, пытаясь хоть что-то ответить.
— Мерлин, пожалуйста… я хочу, чтобы ты сделала хоть что-то, чёрт, Беллатрикс, — слова путались на языке, сплетаясь в не самое связное предложение, и сердце билось с пугающей скоростью о грудную клетку. Сейчас любая фраза казалась желанной.
Беллатрикс сжалилась, наконец, оттягивая трусы вниз одним рывком и пальцами обводя половые губы. Гермиона застонала не в силах держать такую волну эмоций в себе. Лестрейндж провела пальцами вдоль мокрого входа и ввела два пальца, что проскользнули с большой лёгкостью. Грейнджер хватило всего пары движений и небольшой стимуляции клитора, чтобы она кончила с громким вскриком.
— Неплохо, да? — теперь Беллатрикс самодовольно улыбнулась.
— Это было потрясно, — не в силах затевать какой-либо глупый спор, ответила Грейнджер, пытаясь восстановить дыхание. И она, в общем-то, не врала. Ведь секс с Беллатрикс, и правда, потрясающий. Гермиона положила голову на плечо Лестрейндж, всё ещё чувствуя, как сердце мечется в груди. Грейнджер поцеловала шею возлюбленной, на что та приподняла уголки губ.
— Почему ты так поздно, — прошептала Гермиона, но в тишине её голос казался громким. Женщина сглотнула ком в горле, но на лице не промелькнула и доля эмоций, что были внутри. Милая иллюзия разбилась в эту секунду, — только прошу, не лги.
— Я не готова сейчас к таким разговорам, — спокойно ответила Беллатрикс. Гермиона нахмурила брови и демонстративно отодвинулась.
— А когда, Беллатрикс? Когда ты перестанешь утаивать даже такие незначительные вещи? Ну, не выгнал же тебя этот… этот…! — крикнула Гермиона. О, как же она была близка, даже не подозревая этого. Лестрейндж вздёрнула одну бровь на такую реакцию, чем привлекла недовольный взгляд девушки.
— Если тебе это так важно, — начала она, — то, да, только моё положение ещё хуже. Я предатель, — практически шипя закончила Беллатрикс, и, подозвав свою одежду, оделась и встала с дивана, — теперь ты знаешь, почему я так поздно, ведь только здесь моя жизнь не висит на волоске.
Грейнджер хватала ртом воздух, гнев давно сменился немым удивлением, граничащим с шоком. Беллатрикс не стала ждать и, развернувшись, направилась к камину, где взяв пригоршню пороха, лишь бросила едкое:
— Надеюсь, я сдохну быстро, — и исчезла в пламени.
***
Внутри всё сжималось. Боль распространялась по всему телу мелкими иголками, и Гермиона сжала простыни руками. Что происходит? Думать не давала острая резь в висках, из-за которой реальность плыла тёмными пятнами. Грейнджер готова была заплакать от боли и беспокойства. Нет паники. Абсолютно. Той жуткой, сбивающей с ног паники. Она не знала, было бы хуже, если этот ужас застал её на занятиях или, как сейчас, в гордом одиночестве? Вряд ли кто-то понял бы, что она чувствует. Это была только её связь с Беллатрикс. Что-то происходило, и оно пугало до мурашек в груди.
Девушка судорожно схватила браслет, пытаясь достучаться до возлюбленной. Но нет, теперь это глупая безделушка. Она даже не может ничего отправить! Кто-то уничтожил второй браслет.
Грейнджер судорожно ударила подушку и стиснула зубы. Руки её мелко задрожали. Она должна сделать хоть что-то! Но что ей остаётся? Даже мысли были где-то не на месте. Тело сжалось, а разум паниковал, не в силах понять причину своих страданий. Вдох так и не прозвучал в тишине комнаты. Снова вспышка, но, нет, уже не боли, а чего-то тёмного, отчаянно съедающего реальность.
Она взглянула вокруг, это точно были не её глаза. Другие. И комната была другой. Запах крови ударил в нос. Тьма была везде, было неясно, насколько огромно это помещение и только под потолком пробивался слабый свет факелов. Его было достаточно, чтобы через секунду увидеть мужчину. Уродливого и безумно ухмыляющегося. Гермионе захотелось кинуть в него что-то малоприятное и даже тёмное.
— И всё же, я уже почти забыл, как весело нам было, — голос его был не менее омерзителен, чем улыбка.
Где-то в глубине она почувствовала сильную ярость и панику, когда кинжал в руке с бешеной скоростью оставил очередную безобразную царапину на той, глазами которой Грейнджер наблюдала за всем. А то, что ран было немало, она не сомневалась.
— Ублюдок, — произнесла ядовито, и нога её дёрнулась в ударе. На ней был глубокий порез. И большая часть кожи, до этого скрытая от взгляда Грейнджер, измазана в крови и грязи. Молодая ведьма чувствовала ужасное желание убить этого мужчину, покусившегося на жизнь этого человека. Вся сюрреалистичность происходящего и невозможность сделать что-то не давали даже предположить, кто эти люди. Жуткое омерзение и паника смешалась с её собственными эмоциями. Но разве какие-то эмоции сейчас могли помочь? Конечно, никто из них не знал. Она не успела и понять, как прикрыла глаза на секунду и оказалась снова в своей комнате.
Осознание накрыло волной, вышибающей воздух из лёгких. Это была Беллатрикс, это её боль и страдания она ощутила. Гермиона сама во всём виновата, ведь это она не остановила Лестрейндж. Она отпустила её. И сейчас может лишиться всего окончательно. Нет, она ни за что не будет сидеть тут сложа руки.
