– Как же ты совмещаешь…эээ… – начала я, запуталась. – Это же в Париже.

– Имея машину, не такое уж огромное расстояние. Да и зачем туда часто ездить? Я – всего лишь владелец. Нет, приезжаю раз в месяц обязательно, проверяю дела, задаю взбучку, указания, обсуждаю проекты… В галерее работает арт-директор. Он – моя правая рука. И мы всегда на связи.

– Вот и замечательно. Честно.

– Да. Знаю. Так как же твое шитье? Неужели ты забросила свой талант, чтобы заниматься делами Виктора?

– Это и мои дела тоже. И мне это нравится. А ты настырный.

Жаль, что сейчас. А не тогда.

– Ты могла бы шить здесь. В смысле, начать с нуля. Тем ателье ты будешь просто управлять, а здесь – шить для себя. Ведь это – твое. Зря ты это забросила.

– Даже не знаю… Я все еще не привыкла быть богатой… Да, я могу организовать ателье, сделать веб-журнал, ко мне потянутся богатые и известные клиенты, потом пригласят на показ мод, один, второй, третий, напечатают со мной интервью, расскажут о моем муже, фото нашего дома-ресторана-отеля выложат во всех изданиях, и бумажных, и сетевых… Опять же, это привлечет еще больше новых клиентов с известными фамилиями… Мы с Виктором купим себе остров… Я не хочу. Зачем? Я хочу жить спокойно. Чтобы меня не тормошили. Не печатали моих фото. Не лезли в меня и мою жизнь. Мне нравится быть в тени. Вот как ты со своей галереей… И есть у она у тебя, и нет ее у тебя. Ты можешь творить. Можешь не творить. Выставлять работы. Или не выставлять. А я? Как я буду просто шить в этом доме-ресторане-отеле… Это вообще будет не дом, а дворец творчества с кружками по интересам…

– Из тебя до сих пор лезет Советский союз, – улыбнулся Марсель.

– Это навсегда, – я кивнула. – Тоска по родине, которой я не нужна.

– Так уж и не нужна? Ты бы не хотела жить в России? Тебе нравится жить во Франции? Уже стала француженкой? По идее, так и должно быть. Только французского я в тебе не вижу.

– Да и ты не француз, – улыбнулась я.

– Русский человек навсегда остается русским, даже в эмиграции, которая началась с детства. Ведь и родители-то тоже русские. Особенности национальности. Широта души. Щедрость. Даже в эмиграции он собирает вокруг себя таких же русских эмигрантов.

– Это точно. К тому же, в России у меня никого нет. А тут… Тут Виктор, Кристина… И вот опять ты… Кстати, не хочешь узнать, как поживает Крис?

– Уверен, она отлично поживает. И не просто вполне счастлива, как ты, а счастлива в полной мере. У нее особая хватка к счастью.

Опять кольнуло в сердце и стало неловко.

– Что ж, – быстро перевела я разговор. – Мы прошли ресторан. Тут служебные помещения. Кухня. Прачечная. Словом, все ясно… А вот и эта заветная дверь на вторую половину. Замок цифровой, чтобы ключи с собой не таскать и не превратиться в ключницу. Такие же замки везде. Очень удобно.

Я открыла дверь.

– Вот. Коридор направо – жилая часть, наша с мужем. Левый коридор пока пустует. Идем. Тут уже почти все готово. Стандартные комнаты по обеим сторонам длинного коридора. Все комнаты одинаковые. Небольшие. Квадратные.

– Сколько их тут?

– Всего двадцать. Маловато, конечно, для отеля. Для гостиницы – в самый раз. Тем более, католической. И даже есть бонус.

– Бонус? Какая интрига…

– Коридор заканчивается небольшим зальчиком. Там можно будет устроить… ммм… постный ресторан… Никакого алкоголя. Чай, минеральная вода, соки. И постная, вегетарианская еда. Готовить ее будут, конечно, в общей поварской. Сюда еда попадет по кухонному лифту.

– Замечательно продумано. Особенно про лифт. А то бы пришлось поварам таскать подносы.

– Что ты, это нереально. Поэтому лифт – самая обычная часть плана. К тому же, сокращает траты на наем официантов. Это идея Виктора. Он, все-таки, француз. Особенно теперь он француз, когда берут большой налог с богатых граждан страны, – рассмеялась я. – Да, Франция уже не та… Мусульмане, геи, толерантность в пышном цвету. Осталось только обратно пустить цыган, предварительно извинившись. В этом плане Россия мне нравится куда больше.

– Там сейчас тоже иммигрантов хватает.

– Но их не любят и не скрывают этого. Мне еще повезло, что предки Виктора построили свой дом не в Париже, а в самом обычном, провинциальном французском городке. Здесь, все-таки, спокойнее. И море. Море рядом. Ну, что-то я отвлеклась. Предлагаю разделить отельчик на мужскую и женскую половины.

– Ты представляешь католиков отшельниками, вегетарианцами, девственниками, словом, какими-то сектантами, – хмыкнул Марсель.

– Если это будет обычный мини – отель, при чем тут католики вообще? Резонно? Думаю, наибольшим спросом наш отель будет пользоваться немного фанатиками от католичества или паломниками во время церковных праздников. Тогда пост и воздержание – одно из составляющих данного отеля.

– Снимаю шляпу, – бормотнул Марсель.

– Это еще не все. Количество номеров сократим. По каждой стороне коридора сделаем их девять. Девять мужских и девять женских комнат. И разделим коридор на женскую и мужскую половину исповедальней и молельной комнатой. Ну, как?

–Гениально, – серьезно сказал Марсель. – Ты просто фантазируешь? Или уже давно разработала план?

– Фантазирую. Ты сомневался?

Повисла неловкая пауза.

– Да… Как я мог сомневаться… Это гениально, Лиз.

– Молельная общая. Исповедальня – твоя. Только время нужно назначить, чтобы не пропадать там сутки напролет. Можешь просто взять воскресные дни. И самое главное, исповедальня и молельная комнаты разделят мужскую и женскую половины.

– Лучшего предложения я бы не смог найти.

– А вот дизайн комнат… Тут ничего оригинального мне в голову не приходит. Кровать и шкаф. Вот то, что вместится в комнату. Большую часть занимает санузел. Но, думаю, лучше личный санузел, чем общий, правда? Телевизор не предусмотрен. Только радиоприемник. Пусть проповеди слушают. А в баре-ресторане тихо пускать классическую музыку. Лучше Баха. Органные фуги. Пусть размышляют о жизни. И еще один штрих. Ну, кроме пола из ламината и стен, выкрашенных в пастельные тона. Иконы. Разные. В каждом номере – своя икона. И нарисуешь их ты.

– Плакать после слова «лопата»?

– Можешь не плакать от восхищения, а просто возвести меня в ранг святых.

– Лиза… Как хорошо, что я снова нашел тебя, Лиза… Только сейчас я понял, как мне тебя не хватало эти пять лет, и… Нет, хватит. Просто спасибо.

Он порывисто обнял меня, крепко прижал к себе, и уткнулся носом в мои волосы. Я слышала стук его сердца. Я ужасно хотела плакать. Он почувствовал, как подергиваются мои плечи, и начал гладить меня по плечам и забормотал тихо, в волосы:

– Ну-ну, все хорошо, все хорошо, девочка моя… девочка моя…

И вот тут я расплакалась… Марсель снова стал мне родным, нужным, необходимым, воздухом, которого мне не хватало, но как он так мог… как он так может… Хотелось попросить его забрать меня отсюда, из этого дома-ресторана-отеля, от Виктора, от всей моей жизни, но… но я понимала, что это – лишь порыв… иначе бы Марсель не бросал меня… или бы искал меня…. И не делал вид, что все в прошлом, которое его теперь мало чем интересует…

Мало по малу, я успокоилась. Немного повсхлипывала, уткнувшись в плечо Марселя… Он теперь не пах своей любимой туалетной водой, но мне нравился его запах и без этой его воды. Я знала его запах. Я любила его запах. Он был родным… Но Марсель уже не утыкался носом в мои волосы. Он просто утешал меня от слез. И я поняла, – он снова стал тем Марселем, чужим мне. Я перестала всхлипывать, быстро вытерла слезы, отстранилась от него и глухо спросила:

– Ты не расскажешь, что с тобой случилось? Почему все это? Зачем?

– Нет. Не расскажу. Не буду. Не хочу. Оставим прошлое в прошлом. Теперь я – католический священник. Нравится тебе это или нет. Веришь ты в это или нет.

– И не важно, веришь ли ты в это сам?

– Ох, Лиза… Этот твой язык…

О, да. Этот мой язык чего только не творил с Марселем. И физически, и морально. Я умела задевать за живое. Во всех смыслах. Поэтому все так и получилось… Но это означает, что сан Марселя – не его выбор. Иначе бы он не вспомнил про мой язык. И не обнял бы меня. И не дышал мне в волосы, как он любил это делать. Теперь я переполнилась надежды, что сумею расколдовать Марселя. А если не получится… Я попрошу его заколдовать меня… Наверное… Но сейчас главное – по пунктам. Не сиропиться. Не растекаться лужей. Собраться. Я смогу. Потому что хочу. Хочу. Хочу. Безумно хочу. Как же я раньше-то жила… Выживала. Рестораном. Домом. Отелем.