Но неожиданные звуки заставили Непризнанную, будто обожженную, спрыгнуть с колен демона, когда в дверном проёме появился Серафим Кроули, за спиной которого находились стражники, не предвещающие ничего хорошего…

В кромешной комнате, где почти не было естественного освещения, различные вещи летали в сторону, ударяясь об темно-бордовые стены, и безвозвратно разбивались, ломались. Тело демона накрывала волна агрессии — неконтролируемой, жестокой и неподдающейся смирению. Он, как загнанный беспощадно в угол злой зверь, метался из стороны в сторону, сносил руками всё, что видел и попадалось. Люцифер чувствовал вину. Острый нож или кончик, медленно входящий в сердце, и бушевал, что позволил забрать её…

Позволил скрутить ей руки и увести в тюрьму, ожидая самой страшной участи для судьбы их двоих. Демон впервые осознавал свою неосторожность, желание, способное сделать другому плохо. Он не думал, шёл на поводу желаний, как и Непризнанная, погружаясь в временную нежностью между ними. И они теперь ощущали, вкушали последствия — жестокие, неисправимые.

Неожиданно резкий удар в стену, и костяшки пальцев, сильно напряженные, окрасились бордовой, стекающей по рукам, кровью. Но демон не чувствовал физическую боль, только моральную, слишком больно режущую его душу, когда-то не светившуюся светлым лучиком.

И этот светлый лучик — Непризнанная. Своими красивыми, глубокими голубыми глазами, тонкими чертами лица и манящими губами околдовывала, заставляла измученное сердце демона обливаться кровью, против воли, против всех отталкивающих мыслей. Он не хотел мучиться глубокими мыслями, крепко отуманивающими голову, болевшую от всего этого.

Люцифер был сломлен, но рвущая решительность заполняла тёмную комнату, давая воображаемо отталкивать всё плохое. Он запечатлел в голове тонкий запах ванили, слишком родной и болезненный. Вдыхал пылающий воздух и представлял: она стояла рядом, обнимая за крепкий торс, и нос демона зарывался в мягкие локоны, щекочущую кожу. Обнимал, растворялся и лелеял рядом с ней.

Он не мог бездействовать, не мог позволить совершиться ужасному только из-за его прихоти и желания. Не мог позволить забрать то, что открыло дорогу в радостное, никогда не испытывающее чудо. Он собрал всю решительность, копившуюся в темных углах, и двинулся из комнаты, дверь которой с громким хлопком ударилась о стену.

Он чувствовал необходимость быть рядом, защищать от всего, что казалось опасным для жизни Непризнанной, ставшей слишком драгоценной. Ему было плевать, что Сатана получил не очень хорошую новость, было плевать, что отец ждал его для вынесения свирепого наказания за то, что демон просто впервые почувствовал к кому-то манящее, странное и неизведанное чувство, тёплое и озаряющее.

Демон осознавал в глубине себя какие эти чувства, читал о них в очередных книгах, убивая бесконечное и скучное время. Понимал, что это похоже на любовь… И всё подтверждалось её драгоценностью для него, когда Непризнанную уводили в тюрьму, ожидать свою участь, слишком глупую… Он отталкивал, не желал испытывать к ней чего-то необычного, но настоящие чувства пробивали вдребезги любого толстого стекла трещину, а маленькие стебельки обязательно появлялись наружу.

Непризнанная, которая уже долго сидела в тюрьме, окружённая пылью и холодом, жутким и пробирающим до костей, сходила постепенно с ума. Кончики изящных пальцев и щеки сильно замёрзли. И девушка выдыхала остаточный тёплый воздух, пытаясь на время согреть окаменевшие окончания. Её удивлял этот холод, слишком ледяной и необъяснимый, но ничего не могла поделать. Сидя за решеткой, она не могла использовать свои силы, словно был наложен невидимый и непреодолимый ей запрет.

Постоянно меняла позу, прислонившись к ребристой и холодной спине крыльями, давала болевшим местам от твёрдой поверхности отдыхать. И была почти погружена во тьму, кроме маленького отверстия, находящего в самом верху, позволяющему пропускать естественный свет и следить за безоблачно голубым небом.

Душа разрывалась на части. Она хотела лишь одного, увидеться с ним… Демоном, безжалостно пробравшемуся к сердцу, оставляя все свои движения там, в вечной памяти. Перед глазами появлялись ужасные картинки: бледное лицо Люцифера, следящего за тем, как она смиренно стояла на коленях, а острый кинжал моментально сносил голову с плеч.

Непризнанная вздрагивала и тихо всхлипывала, чувствуя неизбежную смерть, уже смиренную и почти принятую. Она не жалела о мимолётной близости с демоном, даже не винила его, просто хотела лишь одного. Попрощаться с ним… Последний раз провести по грубым чертам лица, ощутить тепло его тела и запах, горькие нотки кофе, запечатавшиеся навсегда в голове. Последний раз позволить себе ощутить его губы, медленно целующие её, и утонуть в нежности перед казнью.

Холодные слёзы, скопившиеся в уголках глаз, медленно скатились вниз, беззвучно упали и разбивались на пыльном полу. Она не могла остановить себя, не могла прервать тихие всхлипы, быть сильной… Её мучила обида, несправедливость ко всему происходящему. Возненавидев все запреты и правила на Небесах, она горько усмехалась, чрезмерно часто и истерично.

Неожиданный шорохи, раздавшиеся где-то за решёткой, заставили дрожащее тело сжаться, предчувствуя свою скорую смерть. Она поползла назад, загоняя себя в угол, уже была готова истерзанно кричать, лишь бы ей позволили увидеться с ним…

Несколько тяжелых и быстрых шагов, и Непризнанная открыла зажмуренные глаза, встречаясь со взглядом пылающих красных глаз, находящихся на той стороне. Она сразу поднялась, игнорируя всю боль тела, медленно подошла к ржавым прутьям.

Люцифер стоял прямо перед ней, лишь решетка не давала им подойти друг к другу ближе. Он замер, забыв обо всём, и не мог оторвать обжигающего взгляда от ещё живой его Непризнанной.

— Ты пришёл… — произнесла девушка дрожащим голосом, почти срывающимся на истерику. Она не верила, что демон решился сам лично прийти.

Люцифер кивнул и достал из кармана кольцо с разными ключами. Несколько попыток, и он нашёл нужный, открывая дверь решетки в сторону. Непризнанная сразу прижалась к нему со всей силы, почти вдавливая своё тело в его. Он мягко отстранился и посмотрел на её, пытаясь унять бешеный ритм. Крепкая рука демона легка на холодное лицо, поглаживая и согревая ледяную кожу, и Непризнанная, ощущая нежность в движениях, покладисто подстраивалась под его движения, прикрывая расслабленно глаза.

На самом потолке появлялись серые тучи, закручивающиеся в быструю, стремительно набирающую скорость воронку. Спустя несколько секунд над их головами образовался привычный водоворот, приглашающий быстро запрыгнуть внутрь. Люцифер уверенно сплёл пальцы с Непризнанной и утянул её за собой.

Непризнанная следила за ним и, сплетая с его тёплыми пальцами, вспоминала что-то, что заставляло на время ощутить приятное чувство…

Нежный, напитанный мягкой и ангельской энергией голос Мисселины раздавался в закрытом кабинете, где сидели ученики, внимательно слушающие её рассказ. Она каждый раз перед важным событием в истории Небес встревоженно подрагивала, будто от появившегося холода крылышками, почти светящимися изнутри светом, самым чистым и невинным.

Возможно, так думала и размышляла только Непризнанная, внимательно слушая учительницу, зацикленную на древней истории. С улыбкой, слишком доброй и отдающей материнством она смотрела на учеников, будто что-то вспоминая, и губы ещё сильнее растягивались. Непризнанная постоянно размышляла, насколько можно быть такой доброй, открытой и слишком ангельской. От своих мыслей её губы сами, непроизвольно растянулись в нежную улыбку.

Она чувствовала притяжение на светлую сторону и летала в мечтах, вечно занимающих озадаченную голову. Представляла новые крылья, меняющиеся на белоснежный цвет, и улыбалась ещё сильнее. Ей выпадали случаи наблюдать за Непризнанными, становящимися новообращенными ангелами. Этот долгий, продолжительный и, возможно, болевой процесс отнимал все их силы, но, повернув голову назад, они восхищались собой, изменившимися в один миг.