С: Ничего страшного, может быть прогуляемся?

А: — Я подумаю, хорошо?

С: — Да. Мужчина посмотрел на дорогу.

С: — Мы приехали.

А: — Спасибо, что подвёз.

С: — Брось! В общественном транспорте, ещё часа три ехала. Мужчина открыл багажник автомобиля и помог вытащить мой чемодан.

А: — Спасибо ещё раз, пока!

С: — Пока.

Я зашла на аллею Жанны Эбютерн, перегороженный железным забором, напротив ресторана «Жюль де Се». Анна нашла облезлую калитку и, не отрывая взгляда от экрана телефона, набрала четырехзначный код, отпиравший замок.

Лишь только захлопнулась калитка, я очутилась в особенном мире. Меня сразу заворажила густая зелень: жимолость, бамбук, заросли жасмина, магнолии, какие-то совсем уж сверхъестественные кустарники и деревья — мексиканский апельсин, японская андромеда. Сделав несколько шагов, я увидела посреди сада четыре дома, наполовину скрытых разросшимся плющом и страстоцветом.

Набрав очередной код и толкнув железную дверь, над которой висела табличка с витой надписью Cursum Perficio (Здесь завершается мой путь).

Пройдя в гостиную, я распахнула застекленную дверь и вышла на террасу. Там одуряюще пахло цветами с внутреннего дворика. Брюнетка знала, что делать дальше: сначала ванна, потом чашка чая и хорошая книга.

========== 3 глава ==========

Кляня ливень, мужчина перепрыгивал с тротуара на тротуар, натянув на голову куртку. Таким манером он, ни разу не остановившись, добрался от Данфер до станции метро ” Эдгар-Кине». Когда он добрался до бульвара Монпарнас дождь уже перестал идти. Теперь можно было надеть куртку и протереть очки.

***

Удерживая рукой ящик с вином, мужчина набрал четырехзначный код, не пропускавший в тупичок на аллее Жанны Эбютерн кого не следовало.

При виде буйной растительности и всей этой старомодной, неожиданно деревенской обстановки он остановился как вкопанный на заросшей тропинке. Само время, казалось, текло здесь медленнее, чем снаружи, как в каком-то параллельном пространстве со своими собственными законами. На солнышке разлеглись два добродушных кота. Среди ветвей вишнёвого дерева чирикали пташки. Городской хаос остался где-то далеко.

Мужчина сделал ещё несколько шажков по неровной тропе. За зарослями прятались обнесенные ржавой оградкой домики из оштукатуренных камней, обвитые плющом и диким виноградом.

Молодому человеку было любопытно, что там внутри. Мужчина открыл высокую дверь, вышел на террасу, облокотился о балюстраду и стал слушать пение птиц, впитывая целебную атмосферу сельского уединения. Поднялся ветер, но было не холодно, солнце пригревало. Впервые за долгое время мужчина заулыбался. В честь прибытия стоило откупорить бутылочку «Жевре-Шамбертен», налить бокал и насладиться волшебным нектаром в неспешном спокойствии…

Его блаженство было нарушено звуком шагов. Он отправился выяснять, кто это. Лицом к лицу встретился с девушкой, почти обнаженной, завёрнутой в широкое полотенце.

— Кто вы такая? Что вы делаете здесь, у меня? — осведомился мужчина.

— Тот же самый вопрос я собиралась задать вам?

— Я Том Фелтон, можно просто Том.

— Анна Шарлотта Браун, что вы здесь делаете? В моем доме?

— Это ваш дом?

— Да.

— Мне знакомый сказал, что здесь свободно, пока хозяйка квартиры уехала в отпуск.

— А как зовут вашего знакомого?

— Эдвард Нельсон.

— Нельсон, тебе не жить.

— Может быть в галерею сходим, чтобы загладить конфликт?

— Я подумаю.

— Можно на ты.

— Хорошо.

***

Время было обеденное, галерея почти пустая, и брюнетка решила познакомиться с её содержимым.

Специализацией галереи была современная городская живопись. В первом зале были вывешены только полотна внушительного формата, все до одного названия. Здесь преобладали одноцветные пространства, плоскости мрачных оттенков. Зато второй зал резко контрастировал с первым: в нем буйствовали яркие краски, нанесенные на холсты смелыми энергичными мазками. Сами работы балансировали между граффити и азиатской каллиграфией. Анне стало любопытно, но не более того.

Живопись такого рода чаще оставляла её равнодушной. Никогда она не понимала, говоря по правде, современную живопись.

Вся в сомнениях, она добрела до последнего зала.

— Нравится?

Анна вздрогнула и обернулась. Засмотревшись на всю эту невидаль, она не услышала, как к ней подкрался Том.

— Совершенно в этом не разбираюсь. Одно могу сказать: это не мое.

— Что же тогда ваше?

— Матисс, Микеланджело, Рафаэль Санти, Леонардо ди сер Пьеро да Винчи.

— Охотно соглашусь, этот уровень гениальности здесь ещё не достигнут.

Комментарий к 3 глава

Извините, что долго не выходили главы. Постараюсь все исправить.

========== 4 глава ==========

Прошёл месяц

Вернувшись поздно вечером, брюнетка пыталась пройти в дом очень тихо, чтобы не разбудить Тома.

Пройдя на кухню, Фелтон приветствовал ее.

Стоя у кухонного стола, он сосредоточенно, уверенными движениями нарезал лук под тихую ненавязчивую музыку из старого транзисторного приемника. Перед ним, рядом с большим крафтовым пакетом, были выложены покупки: оливковое масло, гребешки, кубики куриного бульона, трюфель.

– Что ты готовишь?

– Тритараки с трюфелями. Это греческое мучное блюдо, готовится как ризотто. Поужинаешь со мной?

– Нет, благодарю.

– Держу пари, ты вегетарианка, пожирательница водорослей, киноа и всякое такое…

– Ничего подобного! – сухо сказала девушка.

– Том, извини, но я пойду спать, приятного аппетита.

– Спасибо, спокойной ночи.

Деревянная лестница вела прямо в мастерскую под стеклянным фонарём. Из самой красивой комнаты сразу можно было попасть в другую, скромных размеров, но удобную – спальню с собственной ванной комнатой. Анна разложила кое-какие вещи, достала из шкафа чистое бельё. Растянувшись по всей кровати, девушка пыталась уснуть. Тело расслабилось. Сон, правда, никак не шел, поэтому она встала и умыла холодной водой лицо. Ей даже захотелось есть. Она махнула рукой и спустилась в гостиную, где расположился Том.

– Том, твое приглашение на ужин ещё в силе? Заодно и проверишь, похожа ли я на пожирательницу водорослей…

Вопреки ожиданиям ужин получился приятным, даже весёлым. Они с аппетитом умяли весь ризотто и завершили ужин бутылкой « Сен-Жюльена».

Разговор продолжился в гостиной. Порывшись в пластинках, мужчина выбрал старую запись Оскара Питерсона. Анна разулась, вытянула на диване ноги, накинула на плечи плед. От музыки, виски, приятной обстановки она совсем расслабилась. Разговор не мог не принять более личный характер.

– Том, у тебя есть дети?

– Нет.

– Почему?

– Не желаю навязывать другим мерзкий грохочущий мир, в котором мы вынуждены жить.

– Тебе не кажется, что ты несколько преувиличиваешь?

– Ничуть!

– Но… Кареглазая хотела, что-то добавить, но Фелтона уже понесло.

Четверть часа, безумно вращая глазами, Том развивал свою аргументацию неисправимого пессимиста, не верящего в будущее человечества.

Убедившись, что словесный фонтан наконец иссяк, Анна подытожила:

– Как я погляжу, ты терпеть не можешь не только негодяев, но и весь род людской.

– Разговор не об этом, – перешел он к обороне. – Ты спросила, почему я не хочу заводить детей. Вот я и отвечаю: потому что не хочу смотреть, как они растут среди хаоса и злобы.

– А у тебя, есть дети?

– Может быть, когда-нибудь будут.

– Ради вашего собственного удовольствия, конечно? – усмехнулся он. – Чтобы чувствовать себя « полноценной», « состоявшейся». Какие ещё слова принято в таких случаях говорить? Чтобы не отличаться от подруг? Чтобы мама с папой не мучали вопросами, вызывающими чувство вины?

Этого Анна не смогла вынести: вскочив, она плеснула ему в лицо ледяной водой, чтобы заставить заткнуться, после чего, немного поколебавшись, швырнула в него самой пластиковой бутылкой.