Не начинать разговор первым, выдержать паузу. Всего несколько секунд и хозяин кабинета устанет ждать – что-то скажет. Вряд ли открыто спросит о цели визита, но все же подскажет направление, в котором можно вести разговор.

Впрочем, неизвестно, приходила ли девушка к следователям. Может быть, она выбросила бумажку с фамилиями, или балерина уже нашлась. Тогда он вернулся бы к своему саду и огороду. Пил бы кофе в полуденную пору, перечитывая утреннюю газету или письма, сортировал бы почтовые открытки или шинковал лук для нового эксперимента – лукового конфитюра. Дел невпроворот, а балерина могла уже порхать по сцене, вернувшись с уик-энда, как говорят коллеги из Скотленд-Ярда, – в сопровождении очередного почитателя ее таланта.

Тарас Адамович знал, что в случае необходимости горожане чаще обращаются в обычную городскую полицию, чем в сыскную службу. Связь следователей с сумеречной жизнью города, привлечение к работе агентов и информаторов с сомнительной репутацией, сотрудничество с представителями преступного мира Киева – на все это добропорядочные киевляне реагировали неодобрительно, с опасением и осуждением, поглядывая на окна в третьем этаже здания на Владимирской, 15. Знал и о том, что только крайнее отчаяние либо страх понуждали несчастных преодолевать три этажа, взбираясь по этой лестнице, и сбивчиво рассказывать о своем горе работникам сыскной части.

В кабинете гость с любопытством огляделся: опрятно, кипы бумаг аккуратно разложены по папкам. Репойто-Дубяго – педант. Когда-то он был руководителем антропометрического кабинета, располагавшегося тут же, за стенкой. Главным следователем он стал почти случайно, после громкой отставки предшественника. Тарасу Адамовичу тогда чудом удалось остаться в привычном амплуа помощника главного следователя. Высокие чины требовали его повышения, здравый смысл подсказывал господину Галушко просить об отдыхе в отставке. Пришлось согласиться на компромиссное решение.

Что же привело его теперь на место бывшей службы, в эпицентр прежней жизни, с ее тревогами и радостями? Неужели желание удостовериться, что следователи серьезно возьмутся за дело Томашевич? Отчего он вообще проникся этой историей? Не оттого же, что старый друг отказался доигрывать шахматную партию?

Главный следователь не выдержал короткого молчания.

– Ну, и как дела? С виду – затворническая жизнь пошла тебе на пользу.

– Так и есть.

– Завидую. По-хорошему завидую. У нас тут… – он картинно развел руками.

– Все спокойно, на мой взгляд.

Собеседник наморщил лоб.

– Это мнимое спокойствие, – категорически возразил он. – Через пару недель здесь будет твориться черт-те что. Его величество император пожалует к нам вместе с цесаревичем!

Тарас Адамович сочувственно хмыкнул, а для пущего эффекта вскинул свои густые брови высоко вверх.

– Вот! – поднял палец начальник сыскной части и почти обиженно упрекнул бывшего коллегу. – Так что, какое там «спокойно», Тарас Адамович.

Подготовить город к визиту членов императорской семьи – дело чрезвычайно сложное. И ложится оно обычно на плечи полиции. В прошлый императорский визит были приняты меры безопасности, можно сказать беспрецедентные. Кроме местной полиции, гарантировать безопасность царскому семейству и его свите должны были еще примерно 450 служивых из других городов. Каждый из маршрутов движения императора с его сопровождением охраняли от 250 до 300 жандармов под руководством офицеров. Все лица, вызывавшие малейшее подозрение, находились под неусыпным надзором. Однако все это не помешало бывшему выпускнику Первой гимназии дважды выстрелить в упор в намеченную жертву. Тарас Адамович не сомневался в том, что в этот раз меры безопасности будут поистине драконовскими.

А город… Киев прочно закрепился на почетном первом месте в империи по количеству совершенных преступлений, с большим отрывом обогнав ближайших соперников – Ростов-на-Дону и Нижний Новгород. Отдел розыска тонул во множестве дел, требовавших срочного расследования еще в те времена, когда Тарас Адамович состоял на службе в качестве помощника легендарного главного следователя Георгия Михайловича Рудого. Именно во времена Рудого появилась «Инструкция чинам Киевской сыскной полиции». В 1903 году, после своей поездки в Дрезден, Рудой организовал в Киеве дактилоскопическое бюро и разработал проект «следственного чемодана». Нынешний руководитель сыскной части города Репойто-Дубяго на памяти Тараса Адамовича был четвертым, занявшим эту нелегкую должность.

– Да, император… – почти грустно молвил следователь. – А неделю назад нам доложили, что в городе Досковский!

Воспоминание мелькнуло внезапно и тотчас угасло. Знакомая фамилия…

– Аферист! – озвучил неожиданное упоминание Тарас Адамович.

– Не сомневался, что ты его вспомнишь, – улыбнулся Репойто-Дубяго. – Ускользает сквозь пальцы, его видели сразу в нескольких местах, однако арестовать…

– Не получилось. Сочувствую.

Арестовать Досковского не удавалось и ранее, по крайней мере в Киеве – слишком быстро он исчезал из города, слишком мастерски подделывал любые документы. Элегантный, самонадеянный, азартный – он легко сбивал с толку малообразованных агентов розыска, у большинства из которых в лучшем случае за спиной – два-три класса сельской школы.

Тарас Адамович вздохнул. Вряд ли дела полиции улучшились после скандальной отставки бывшего начальника следственной части Спиридона Асланова. По крайней мере у входа не наблюдалось очередей из желающих занять эти заплесневелые кабинеты, пусть и с высокими потолками.

Спиридон Асланов прослыл столь тесным сотрудничеством с криминальной агентурой, что, в конце концов, полностью интегрировал службу розыска в мир криминального Киева. Следователи получали дивиденды от преступников и не слишком старались распутывать дела, разве что за исключением касавшихся наиболее состоятельных и влиятельных горожан. Следователь Галушко хотел уйти в отставку еще тогда, устав от всей этой лжи и грязи. Его опередили киевляне, терпение которых лопнуло, и они инициировали отставку Асланова. Тарас Адамович чуть было не пропустил весь скандал, потому что как раз в это самое время был занят розыском Михала Досковского.

Мошенник в своей деятельности обходил Киев стороной – ему хватало бурной, колоритной Одессы. В декабре 1910-го именно туда направлял он из Подольской губернии железнодорожные вагоны, доверху набитые дохлыми крысами.

Полиция обнаружила вагоны со странным грузом почти у моря, а через несколько дней выяснилось, что дохлых крыс кто-то активно скупает в Жмеринке, Проскурове и Деражне. Из Проскурова вагоны доставляли в Одессу – там как раз свирепствовала эпидемия чумы, а городская администрация платила по 10 копеек за каждого обезвреженного грызуна – так боролись с основными переносчиками болезни. Досковскому удалось подделать документы, по которым на станции Проскуров через военного начальника он получил разрешение на перевозку груза без таможенного и полицейского досмотра. Только за первую партию крыс мошенник получил 400 рублей чистой прибыли.

А потом – беготня. Аферист, как привидение, бродил по Киеву, пока не исчез окончательно на целых три месяца. Арестовали его в Минске, можно сказать, случайно. Подделав документы инспектора военного министерства, он получил билет до станции Кобур-Сай в Средней Азии и крупную сумму дорожных денег. Обнаружить афериста удалось только потому, что настоящий инспектор в то время также находился в Минске.

– Выходит, Досковский снова в Киеве?

– Не только он. Куча других дел – поджоги, ограбления, два убийства. Обнаглели хипезники. Чуть ли не ежедневно к нам приходят с заявлениями на марвихеров в театре, но разве уследишь за партером!

– Кстати, о театре, – улыбнулся Галушко, понимая, что его собеседник упомянул о нем не просто так.

Титулярный советник посмотрел прямо в глаза Тарасу Адамовичу.

– Балерины…

– Не исчезают надолго. Я знаю.

Выходит, Мира Томашевич не дождалась возвращения сестры и обратилась в сыскную часть Киевской городской полиции. Назвала указанные им имена. Прибавив еще одно – его собственное.