– Глебыч, ты видел? Видел?!

– Тише. Вижу я.

– Так это он свёрток по всему магазину искал? Нехило.

– Узнать бы, что внутри.

Мы наблюдали, как Степанов торопливо прячет свёрток за пазуху.

– Не понял – и как он собирается пройти со свёртком мимо кассы?

– Сейчас узнаем. Димон, бери свою корзину.

У самой кассы Александр Сергеевич взял пачку жвачки и, улыбнувшись кассирше, достал из кармана деньги.

Мы подбежали к кассе.

– Глебыч, она пробила ему только жвачку!

– И ничего не запищало на выходе. Рвём за ним, Димон.

– Ребят, разгружайте корзину, – сказала нам полная кассирша.

– Что? Какую корзину? Вы знаете, а мы деньги дома оставили, придётся возвращаться.

И мы побежали к выходу.

Александр Сергеевич опять разговаривал по телефону. Перейдя дорогу, он резко нагнулся (или делал вид, что завязывает шнурок, или действительно завязывал), потом так же резко встал и поспешил вниз по тротуару.

– В парк идёт.

– Скорее всего.

– Сколько там натикало?

– Пять минут второго.

– Ого!

– В парке он может нас засечь, надо увеличить расстояние.

– А вдруг упустим?

– Не думаю. В парке у Степанова назначена встреча.

– Почему ты так решил?

– Всё на то указывает. Он был в супермаркете, искал там свёрток, нашёл его и идёт в парк. Зачем? Не на прогулку же он собрался. Свёрток надо кому-то передать.

– Жаль, мы без скутера. Попытались бы сесть на хвост тем, кто придёт за свёртком.

– Они могут прийти пешком.

– Ночью? Нереально. Наверняка на тачке подвалят.

В парке Александр Сергеевич сел на первую же скамейку, сунул руки в карманы куртки.

– Ждёт, – усмехнулся Димон. – И мы подождём.

– Странная всё-таки история. Солидный человек, бизнесмен… ночью, лазает по полкам в магазине.

– Ты же не знаешь, что в свёртке.

– А что бы ни было, Димон. Почему свёрток нельзя передать из рук в руки? Зачем столько сложностей?

– По этому поводу есть идейка. Степанов сам не знал, где лежит свёрток. Что если этот свёрток предназначался не ему, а?

– Слушай, это мысль. По-видимому, так и было.

– Потому и ночью в магазин пришёл. Немноголюдно, тихо – ищи свёрток, никто слова не скажет. Он точно знал о существовании свёртка, загвоздка была только в стеллаже. Их там много, а нужен был конкретный.

– Димон, вроде машина едет.

– Да, я слышу.

– Он встал.

Мы сидели на корточках за спинкой широкой скамейки. Отсюда была хорошо видна та, на которой сидел Степанов. А теперь, когда он встал и отошёл чуть в сторону, то оказался под ярким светом фонаря.

Небольшой микроавтобус остановился метрах в десяти от топтавшегося на месте Степанова. Дверь долго не открывалась, но Александр Сергеевич не подходил ближе. Похоже, он сильно нервничал, ожидая дальнейшего развития событий.

– Чего медлят! – раздражённо сказал Димон. – Давайте, не тормозите.

– Посмотри на номер.

– Грязью замазали.

– Неспроста.

– Степанов мог бы сам к ним подойти.

– Значит, не может.

Послышался негромкий сигнал, и почти сразу открылась задняя дверь. Из микроавтобуса вышла высокая женщина в обтягивающих кожаных брюках и куртке. На ногах у неё были чёрные кожаные сапоги на высокой шпильке. Глаза скрывались за тёмными очками, на лоб падала длинная чёлка.

– Она тебе никого не напоминает, Глебыч?

– Нет.

– Подумай хорошенько. Чем-то смахивает на женщину-кошку.

Я засмеялся.

– Есть немного.

При виде женщины Степанов сделал шаг вперёд, но она быстро вытянула руку, тем самым предупреждая, чтобы он оставался на месте. Решительным шагом она приблизилась к нему, и они, не сговариваясь, отошли к скамейке.

– Услышать бы, о чём они говорят.

– Говорит в основном она, Степанов только кивает. Димон, он свёрток достаёт.

– Ты был прав.

Взяв у Степанов свёрток, женщина протянула ему что-то взамен. Мы не разглядели, что именно. Александр Сергеевич заулыбался, сунул руку в карман и чуть склонил голову.

Женщина развернулась, сделала шаг по направлению к микроавтобусу, и вдруг обернулась к Степанову, вытянула правую руку. В руке у неё был пистолет.

– Глебыч!

– Димон, тише.

– Пистолет!

– Не ори.

– Измена!

Степанов не успел сказать ни слова. Женщина нажала на курок. Раздался негромкий выстрел. Александр Сергеевич замертво рухнул на асфальт.

Мы с Димоном сидели, боясь пошевелиться. При каждом выдохе у меня из горла вырывался свист, мне казалось, женщина в тёмных очках его обязательно услышит, и тогда нам конец.

Едва Степанов упал, из микроавтобуса выскочили два крепких мужика. Подхватив Александра Сергеевича, словно тот был большой плюшевой игрушкой, они бросили тело в салон и с шумом захлопнули двери.

Микроавтобус сорвался с места.

Глава четвертая

Командировка в Тюмень

Утром, посовещавшись, мы решили пойти к Ольге Евгеньевне. Она жена, точнее, уже вдова Степанова, она должна узнать о несчастье первой.

– Наверняка тревогу забила, – предположил Димон.

– А мне Машку жалко, – Алиса сидела в кресле, прижимая к груди подушку. Рассказ о нашей ночной вылазке произвёл на неё настолько сильное впечатление, что Люське пришлось отпаивать её валерианкой.

– Идти всем вместе не имеет смысла.

– Я и не собиралась никуда идти, – Алиса поёжилась. – Вообще на улицу теперь выходить страшно.

– Пойдём мы с Глебычем, вы дома оставайтесь.

– Дим, а есть смысл идти к Степановой? Как вы ей обо всём расскажете?

– Как-нибудь придётся.

– Не представляю себе этого разговора. Я бы слова вымолвить не смогла. Глеб, наверное, вам лучше сразу в полицию пойти.

– Я думал об этом, но тогда они ломанутся к Ольге Евгеньевне. Такой же удар, только эффект окажется намного сильнее. Нет, пусть узнает правду от нас, а не от полиции.

– Ну, смотрите сами, – Люська пожала плечами. – Что же с Машкой будет?

Повисла пауза.

– Глебыч, срываемся, – сказал Димон. – Десять часов. Пора.

На этаже Степановых мы остановились, посмотрели друг на друга, помолчали. Слова казались лишними. У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, было трудно глотать. Вот сейчас мы подойдём к двери, позвоним и будем ждать, когда откроют. А потом? С чего начинать, как сказать об этом Ольге Евгеньевне?

– Димон, я не могу.

– Я тоже.

– Голова разболелась.

– Слушай, Глебыч, рванём в отделение. Люська была права. Узнав о смерти мужа, Степанова запаникует, с ней истерика случится, придётся ещё врача вызывать.

Тут щелкнул замок, и дверь Степановых распахнулась. Я посмотрел на Димона, он прошептал одними губами:

– Мы по-па-ли.

Ольга Евгеньевна подошла к лифту.

– Здравствуйте, – поздоровался я.

– Здрасьте, – кивнул Димон.

– Привет, мальчишки. Ждёте кого-нибудь?

– Нет… да… А Маша дома? – ляпнул Димон.

– Машка минут пятнадцать назад ушла. По-моему, к Рите. Позвоните ей.

– Ага, позвоним.

Лифт открылся, Степанова шагнула в кабинку.

– Ольга Евгеньевна, подождите, – крикнул я.

– Глебыч, не надо, – замотал головой Димон.

Было поздно. Я решился. Хватит тянуть резину, в конце концов, мы не из института благородных девиц. Пришли поговорить со Степановой, значит, надо поговорить.

– Мы к вам пришли, – сказал я, когда Ольга Евгеньевна вышла из лифта.

– Слушаю вас.

– Речь пойдёт об Александре Сергеевиче.

Я обратил внимание, что Ольга Евгеньевна сильно сжала ручки сумки. Глаза слегка округлились, и, как мне показалась, она занервничала.

– Говори.

– Лучше в квартире.

– Глеб, а твой разговор не потерпит до обеда?

– Нет, Ольга Евгеньевна.

Громко выдохнув, Степанова открыла дверь, пропустила нас в дом и, скинув туфли, кивнула в сторону кухни.

– Только в темпе, через сорок минут мне надо быть у портнихи.

– Вряд ли вам удастся сегодня встретиться с портнихой, – сказал Димон так мрачно, что Степанова резко села на табуретку.