– Как насчет кофе? – натренированно спросил он, тряхнув локонами.
Глядя на его куртку с крупной надписью «GIORGIO ARMANI», я что-то думала про милых итальянцев, про бренды, про первичные инстинкты…
На центральной станции я попрощалась с Мауриццио. Выпила эспрессо в маленьком, аппетитно пахнущем кафе на римском вокзале. Одна. В большие окна светило нежаркое декабрьское солнце. Мимо по тротуарам, катя чемоданы, проходили красивые итальянцы. Было очень хорошо и спокойно. Почему-то не хотелось никуда ехать. Хотелось остаться здесь и вечно пить кофе с бриошью.
Поезд прибывал в южный городок в 14.45. Путь показался необыкновенно долгим. Сойдя с поезда на южном конце Италии, я сиротливо озиралась вокруг, когда кто-то вдруг подошёл сзади и обнял меня. Обернувшись, я с радостным вздохом упала Полу на грудь.
– Ты что, плачешь? – спросил меня он.
– Нет, дурачок, – улыбнулась я. И подумала, что, возможно, его первые слова могли быть другими.
В светлой кожаной куртке и цветном шарфе Пол смотрелся ещё эффектнее, чем обычно.
– Ты знаешь, мне поставили диагноз бронхит, – трагически сообщил он. – Теперь постоянно хожу в шарфе. Но это ничего, только кашляю часто. Пойдем, нас отвезет один мой друг!
Мы сели в маленький европейский «Рено», и один из друзей (Пол имел тенденцию обрастать новыми друзьями в любом месте, и мне всегда было интересно, где же он хранит старых) повёз нас в дом, который Пол снимал. Мы сидели на заднем сиденье и держались за руки, и я рассказывала ему, как долетела и как парень-бык Мауриццио довез меня до римского вокзала. Пол кивал и весело кашлял в ответ.
– Только я не хочу, чтобы он провожал меня на обратном пути, – сказала я.
Пол рассмеялся:
– А почему нет?
В широте его европейских взглядов отсутствовал такой пережиток, как ревность. Но он знал общепринятое правило, что приставать к чужим подругам нехорошо.
– Он что, пытался тебя поцеловать? – поинтересовался Пол.
– Нет, – честно сказала я.
– Ну, тогда я спокоен, – беспечно улыбнулся Пол. – Я, правда, знаю Мауриццио всего две недели. Но он был так любезен, что сам вызвался тебя встретить. Когда я показал ему твоё фото…
– Так мило с его стороны! Но в следующий раз я справлюсь одна, хорошо?
– Как скажешь, дорогая.
В молчании мы ехали дальше…
* * *
24 декабря.
Мы проснулись в половине второго. Так долго я не сплю даже в Японии. Даже если легла в пять утра, а завтрашние пары можно прогулять.
Пол сварил нам кофе и приготовил тосты. Они немного большие для меня, но всё равно вкусные. Затем мы вручили друг другу подарки: сегодня ведь Рождество. Ну и что, что католическое. Я думаю, Христос совсем даже не против отмечать свой день рождения по нескольку раз в разных странах.
Я торжественно достала старательно выбранный и обёрнутый ещё в Японии парфюм. Я знала, что это его любимая марка.
Пол в ответ робко протянул мне пакет, на котором почему-то написано «Papa Rimini». Как потом выяснилось, он просто перепутал Деда Мороза с папой римским. Я открыла пакет и извлекла оттуда комплект нижнего белья. Оно не той фирмы, которую я ношу, и немного не в моём стиле.
Но я прекрасно понимаю, что Пол не мог позволить себе дорогой подарок. Поэтому я счастливо улыбнулась, поражаясь его умению выбрать именно то, что нужно. Пол просит меня примерить и, когда я предстаю перед ним в блистательном неглиже, радостно заключает, что оно сидит «практически идеально».
Я и правда вижу восторг в его глазах. Вот только к белью это не имеет никакого отношения.
* * *
– Марина.
– Да?
– Ты бы хотела стать моей женой?
Сумерки католического Рождества, мы сидели на террасе под апельсиновым деревом и пили вино. Дул влажный декабрьский ветер, на нас были джинсы и теплые куртки. И в этом дне не было ничего особо примечательного.
То есть не было до сих пор.
Я удивлённо повернулась к Полу, но тот был абсолютно серьезен.
Подумав, что колебаться в такой ситуации неприлично, я сказала:
– Ммм… да!
Он всё ещё пристально смотрел на меня.
– Марина. Ты понимаешь, что ты сейчас сказала?
Я ещё раз прокрутила всю ситуацию в своем праздном женском мозгу и пришла к выводу, что да, вполне. Понимаю, что сказала «ммм… да».
– Да. А почему нет?..
Возможно, это был не самый блестящий вариант ответа. Наверное, в этом случае лучше знать, почему да.
Пол молча вынул что-то из нагрудного кармана. Нет, это не кольцо. Это какая-то бумажка. Бумажка?!
– Смотри. – Он протянул мне картинку, на которой красовались синее море, пальмы и белый пляж.
– Что это?
– Это Маврикий. Самое прекрасное место на земле. Там круглый год +28 и цветные рыбы в море не боятся людей. Там мы с тобой поженимся.
– Ты не шутишь? – улыбнулась я.
– Нисколько, – уверенно заявил Пол.
– Но ведь мне еще нужно закончить университет… – робко пролепетала я. – И поступить на магистра международной коммуникации…
– Ну разумеется, Марина. Я не хочу, чтобы ты чем-то жертвовала ради меня, – благородно заявил Пол. – Мы поженимся тогда, когда ты будешь к этому готова.
Я проникновенно посмотрела на Пола:
– Ты такой понимающий!
Он бережно согнул бумажную картинку и засунул ее в карман моей куртки.
– Вспоминай обо мне, когда будешь далеко, – сказал он. – Среди этих маленьких глупеньких японцев.
– Ну не такие уж они и глупенькие! – почему-то обиделась я, но тут же забыла.
Ведь мы поженимся на Маврикии…
* * *
31 декабря Пол почувствовал себя хуже. Мы были одни в доме, никаких лекарств, никаких аптек поблизости. Температура росла. Мы не знали даже номера скорой. Не было интернета. Пол попытылся дозвониться друзьям, но почти все разъехались на рождественские каникулы, а тех, что остались, нельзя было поймать. Италия находилась в критической точке пост-Рождества, переходящего в Новый год.
Я помогла Полу одеться, и он, пошатываясь, дошёл до машины. Мы поехали в единственную больницу, местоположение которой он помнил.
Выйдя из машины, мы поспешили к дверям, над которыми крупными буквами светилась спасительная надпись «EMERGENCY».
Здесь горел свет, но было подозрительно тихо и пустынно. Мы стучалась во все двери: ни одного признака жизни вокруг.
Добро пожаловать в Италию на Новый год.
Так и не найдя никого в больнице, мы поехали домой. Ну а что, врачи тоже люди. Им тоже надо отмечать.
Было восемь вечера, но приближение праздника не ощущалось. Чтобы хоть как-то подогнать его, я надела свое лучшее платье и каблуки и вышла к Полу. Лёжа в гостиной на диване, он критически оглядел мой вырез и сказал:
– Вот платье, чтобы на тебя все смотрели.
Я не уверена, комплимент это или нет – ну да ладно, на больных бронхитом не обижаются.
А ведь мы хотели куда-нибудь отправиться на Новый год. Сначала в Париж. Потом в Рим. Наконец, в ближайший Неаполь… Радиус сужался постепенно, пока в итоге… А, нет! Вот, съездили же в больницу.
Но это всё только из-за здоровья суженого. И в болезни, и в здравии, ничего не поделаешь. Нужно привыкать к трудностям на пути супружеского счастья… Я вообще очень терпимая и понимающая.
Чтобы каблуки не стучали так гулко и пустынно по мраморному полу, я включила телевизор: там вовсю отмечали Новый год. Улыбающиеся итальянские ведущие, по уши в мишуре, с бокалами шампанского в руках, поздравляли всех и вся. Пол вспомнил, что у нас было шампанское. Мы открыли бутылку «Мондоро» и чокнулись: я – в вечернем платье, он – в футболке и трениках. Невольно вспоминается русский Новый год – гуляние всю ночь напролёт, и водка, и снег, и Путин в прямой трансляции перед Кремлём, и морозный пар изо рта, и успеть загадать желание и выпить до дна под бой курантов…
Пол вдруг достал неизвестно как и где купленную розу и протянул мне.