Теперь известно: королевский двор и оппозиционные партии договорились о госперевороте, а вооружённые отряды дали коммунисты. После ареста Антонеску моментально оказался под охраной на конспиративной квартире Компартии, а затем был вывезен в Москву.

   В любом случае, если Наталья работала в советском посольстве, то была полностью проверенным и даже доверенным лицом. И тогда понятно, кто обеспечил репатриацию Михая -- документы на него готовили в посольстве, где работала его мать.

   И ясно, как вся семья смогла позже встретиться в молдавских Бельцах -- Наталье не составляло труда получить советскую визу. Именно там они втроём, утверждает брат Михая Лука, смотрели какой-то американский фильм, произведший на Михая незабываемое впечатление, и приведший его, в конечном счете, во ВГИК.

   Но кто был у Натальи в Бельцах? Была ли она оттуда родом? Почему Лука буквально пишет -- "на квартире матери в Бельцах"? Сам Лука Монтяну тоже загадочен. Можно даже сказать, что воспоминания Луки есть, а вот его самого как бы не существует. Неизвестно, когда он родился, где учился, чем занимался. В своих записках он невнятно пишет о детстве -- судьбе было угодно, чтобы Михай остался с отцом, а я с матерью.

   Возможно, есть вещи, о которых он хочет умолчать.

   Интернет полнится Михаем, а о родном ему человеке ничего. Всеведущий Google всего лишь указывает, что некий Л. Монтяну имел отношение к продюсированию румынского кино, и что в Facebook имеется ник "Лука Монтяну", зарегистрированный в Бухаресте. Однако на запрос с разъяснением нашего интереса к личности Михая Монтяну владелец ника не ответил.

   Никто не слышал, чтобы Михай упоминал о брате. Конечно, он был пуганой вороной, сроднившейся со стреляным воробьем. Времена были смутные, и не все контакты за границей приветствовались. Возможно, Михай не хотел засвечиваться связью с родственником, проживающим за границей, да ещё в Румынии. Но может быть, как ни горько это звучит, он не считал его братом. Во всяком случае, вопреки упомянутым запискам, в эвакуацию Михай отправлялся ещё только с отцом и матерью. Вероятно, именно появление в семье Луки стало причиной разлада у родителей Михая. Странно, что младший брат замалчивает место и год рождения. Не мог ли быть у Луки другой отец? Не появилась ли время спустя у Натальи другая семья?

   Отношения Румынии со старшим восточным другом были не безоблачными.

   Румыния своевольно не желала плыть в предписанном ей Советским Союзом фарватере, и Москва всякий раз формулировкой при очередной годовщине освобождения Кишинёва "от немецко-румынских захватчиков" намекала визави на прошлое союзничество с нацистами. Со своей стороны Румыния считала Молдавию своей исконной территорией, и всегда косилась на большого соседа.

   И посети Лука по делу "Мосфильм", Михай при встрече сделал бы вид, что они незнакомы.

   Как-то Михай признался Ольге -- ему снилась мать, такая, какой он видел её в последний раз. Её будто бы пригласили в приличное общество выступить с лекцией по кулинарии, а мать, против обыкновения, застеснялась и отказалась. Он не понимал, что это значит.

   Замечено -- многие его избранницы были кареглазыми темноволосыми смуглянками. Возможно, он подсознательно выбирал их по облику матери. Ольга чувствовала -- он был потерянное дитя. В скудную студенческую пору, пишет Ольга, мать посылала ему из Бухареста модную молодёжную одежду.

   Монтяну привозил, помнится, на Республиканский телецентр свой фильм "Цыганская рапсодия"; хотел, видимо, похвастаться. Конечно, примчались посмотреть и его коллеги, благо киностудия "Молдова-фильм" находилась через шоссе напротив. Автор пошёл в просмотровый зал вместе с сослуживцем. Сидели в ожидании просмотра где-то во второй половине зала и переговаривались.

   Вдруг ряда три-четыре вперёд мы как-то одновременно увидели знакомую плешь, и понимающе переглянулись. Это был уже упомянутый Иван Иванович Бодюл, глава республики. Само собой справа и слева от него возвышались двое верзил -- телохранители. Мы догадывались, что в зале присутствует еще два-три десятка мужчин в штатском -- только с двумя охранниками он не ходил. И, может, незнакомый парень в пиджаке слева от нас из этих -- что-то был он слишком спортивным и слишком аккуратно подстрижен.

   Не все, однако, знали о присутствии Иван Иваныча. Зрители переговаривались, елозили на стульях, но, казалось, какой-то нерв в зале чувствуется. К счастью, на сцену поднялся подтянутый Монтяну в голубой рубашке и коротко сказал -- мы сняли такой-то фильм, нам помогали такие-то люди -- большая им благодарность, съёмочная группа сделала всё, что могла, а о результате судить вам, сидящим в зале.

   Мастер лукавил. "Цыганская рапсодия" за день до этого получила Гран-при Каннского кинофестиваля, но мы об этом ещё не знали. Уже позже понялось присутствие Бодюла. Это был партийный контроль в действии -- наподобие того, как неблагонадёжный подводник Маринеско уходил в свой легендарный поход с сотрудником "Смерша" Балтийского флота на борту.

   Фильм захватил. Это было то, что ему удавалось -- завораживающая красота жизни при всей её трагичности. Аплодисменты в нашей претендующей на элитарность среде были не приняты, считалось, что художественный уровень -- неотъемлемое свойство мастера.

   На выходе из зала мы столкнулись с Монтяну, разговаривающим с кем-то по-румынски. Он оказался среднего роста, приятного пропорционального сложения, с матовой, чуть смугловатой кожей. Ручки были при нас, в карманах всегда лежали бланки требований в фонотеку, и мы запросто могли получить автограф. Но в нашей организации это считалось не комильфо, следовало уважать себя и соблюдать право частной жизни. C великими дозволялось только здороваться. Жаль, что не нарушили неписанные правила.