Потом они занимались любовью прямо на куче тряпья, срывая друг с друга одежду едва ли не быстрее, чем вытряхивали ее из гардероба. В тот день Катерина оставила в шкафу пару свитеров, три платья, твидовые штаны, белую рубашку и джинсы, которые были сейчас на ней. Эти вещи, когда-то сиротливо притаившиеся в углу шкафа, сейчас занимали центральную полку. Все остальное же, теперь задвинутое в угол, было практически новое и дорогое. Но совершенно несовместимое с той жизнью, которой она жила сейчас.

Катерина вздохнула, умело заплела косу и немного растерла лицо. Помахала на него руками, чтобы было незаметно, что она плакала. Затем достала пудру и нанесла немного на лоб и щеки. Особенно на щеку, где уже начала проступать краснота от пощечины. Аня не должна видеть этого следа. Просто не должна. Удовлетворившись, наконец, результатом, Катерина повернулась к дочери и залюбовалась ей. Аня уже была полностью одета и старательно застегивала беленькие кроссовки на липучках, сидя на маленьком стульчике. Длинные темные волосы, красоту которых девочка унаследовала от матери, свесились до самого пола, мешая ей и падая на глаза. Она старательно заправляла их за уши, но блестящая густая копна так и норовила выскользнуть. Наконец, Аня справилась с задачей и распрямилась. Катерина села около нее на колени и проворно сделала девочке прическу, скрутив боковые пряди в «жгуты» и собрав их в хвост, оставив остальные волосы распущенными.

– Ну, принцесса, готова? – Она чуть расправила на дочери джемпер и легонько щелкнула ее по носу. – Пойдем к маме на работу?

Аня кивнула и повисла у Катерины на шее, обхватив мать ногами, когда та встала. Катерина дошла с ней до прихожей и сняла с вешалки Анину ветровку и свой плащ. Показав дочери знак «Тссс!», Катерина опустила ее на пол, быстро одела ее и себя и поспешно вышла из дома. Аня догадывалась о причинах такой спешки, но не стала ничего спрашивать, только сделала хитрые глазки и точно так же поднесла пальчик к губам, подыгрывая маме.

Стоял прекрасный погожий день, почти совсем уже лето, хотя было еще немного прохладно. Девочка достала зеркальце из кармашка курточки и стала пускать солнечных зайчиков. Катерина любовалась дочерью. Они улыбались и здоровались со знакомыми, встречающимися им по дороге на работу. Девушка изо всех сил старалась выглядеть счастливой. Предательский ком стоял в горле, но сейчас она с упорством старалась не замечать его, только улыбалась еще шире, словно кинозвезда на вручении Оскара. Никто не должен знать, и даже догадываться, что муж поднимает на нее руку. Конечно, то, что он пьет, не скрыть, – поселок маленький, все друг друга знают, все замечают. Но вот пощечины… Это началось не так давно, но грозило перерасти в настоящие побои… Когда же он перешел эту грань? Она старалась не злить мужа в последнее время. А злился он, казалось, из-за всего. Катерина задержалась в магазине – ссора, не купила овощи к ужину – скандал, «не так» положила газету – ругань. Вот и сегодня он напился прямо с утра, а когда она решила уложить его спать, чтобы дочь не видела отца в таком состоянии, – влепил ей пощечину. «Может, стоит отвести его к врачу? Ведь он так сопьется!..» Но стоило ей заикнуться об этом как-то, и Николай ударил ее. Тот удар был первым. Муж очень сожалел об этом, умолял простить его и обещал, что это никогда не повторится. Клялся, что все сделает для того, чтобы не потерять самое дорогое, что было в его жизни, – жену и дочку. Он выглядел испуганным и жалким одновременно, словно застуканный за курением травки подросток, и так искренне раскаивался, что Катерина его простила. Однако неудачи на работе подталкивали его допоздна засиживаться в барах в компаниях сомнительных людей, любящих насладится выпивкой и флиртом с молодыми девушками. Со временем такие посиделки стали более частыми, почти ежедневными, и втягивали Николая все глубже в дурманящую бездну. И вскоре он ударил снова. Снова были извинения, но уже не такие искренние. Хотя тогда Николай и не мог выдумать чего-то более-менее разумного и красноречивого – он был мертвецки, просто в стельку пьян. «Но с этим надо что-то делать. Только что?» Ане всего пять лет, больше всего она боялась именно за дочь. Раньше, когда все было хорошо, она спокойно оставляла ребенка с отцом дома, но сейчас об этом не могло быть и речи. «А если он и на девочку поднимет руку? Нет! Только не это!» Катерина испуганно оглянулась, словно испугалась, что произнесла это вслух. Но нет. Просто мысли были настолько громкими, что рвались из ее головы наружу. Она чуть сжала виски ладонями. Господи, как она устала! Захотелось сесть прямо на асфальт и разрыдаться. Ей просто нужна небольшая передышка. «А если так пойдет и дальше…»

– Мама! Куда мы идем?

Катерина очнулась от своих мыслей и поняла, что дочь настойчиво дергает ее за руку. Оказалось, они прошли нужный им дом на добрых двести метров. И как она не заметила этого?

– Я задумалась, солнышко, прости!

Они вернулись, Катерина ключом открыла дверь, повернула табличку, оповещая, что сейчас магазин «Открыт», и включила радио. Потом сняла легкий плащ, повесила его на вешалку у двери, и, бросив взгляд на дочь, которая старательно расстегивала свою ветровку, стала обходить помещение, проверяя, все ли в порядке. Это был ежедневный ритуал, который доставлял ей большое удовольствие. Она вчитывалась в корешки, хотя знала почти все наизусть, брала любую книгу наугад, загадывала номер страницы и строки и читала, что ждет ее сегодня. Своеобразный и интересный «гороскоп», намного лучше настоящего. Сегодня она остановилась напротив русских классиков. Катерина зажмурилась на мгновение, вытянула книгу, открыла ее и прочла: «Отчего же, покажу, если хотите, – с готовностью согласилась Олеся». Куприн…²⁸ Как интересно… Катя вспомнила свою бабушку, и на душе потеплело. Она вдохнула запах страниц, неповторимое сочетание ароматов книжного листа и чернил, и поставила книгу на место. Иногда ей казалось, что не только книги, но даже и фразы пахнут каждая по-своему. Катерина улыбнулась сама себе и оглянулась на дочь. Та, разобравшись с ветровкой, которая теперь валялась на полу, по привычке забралась за стойку, быстро достала фломастеры и альбом из ящика и начала рисовать. Такая непосредственность в сочетании с целеустремленностью забавляли Катерину. «И как заставить этого ребенка хоть изредка придерживаться порядка?!» Улыбнувшись, девушка подобрала ветровку и повесила ее рядом со своим пальто.

***

– А ты уже и не надеялся! Видишь, даже в этом городке люди умеют читать! – Иронично заметил Виктор.

Мы, наконец, нашли то, что искали. Небольшой книжный магазинчик. Я забыл дома путеводитель и раз двадцать проклял себя за это. Думаю, теперь через дыру в моей ауре можно запускать ракеты в космос. Мы вошли, и колокольчик у входной двери, или, как он поэтично называется «Шум ветра», возвестил о нашем появлении. Что за дурацкая привычка – вешать эти колокольчики? Причем у некоторых есть особый талант – подбирать самые немелодичные и противно «режущие» слух. Девушка, расставляющая книги на стеллаже, обернулась. Она явно удивилась столь раннему прибытию гостей, что отчетливо читалось в ее больших испуганных глазах. А, может, и в принципе удивилась посетителям. Кто знает? Алекс уверенно шагнул ей навстречу, в то время как мы с Виктором топтались на пороге, оглядываясь.

– Я могу вам помочь? – Она подошла к нам, чуть одернув свитер.

Алекс обернулся на нас и жестом предложил подойти поближе.

– Мы ищем что-то об уральских легендах. Научные статьи. Еще лучше – путеводители и места из легенд.

– Как интересно…

– Вы говорите по-английски? – Виктор, конечно, не понял ни слова. Равно как и я.

– Совсем чуть-чуть… – Девушка немного смутилась.

– Вы нам поможете? Эти двое говорят лишь на языке Байрона, но Вам повезло. – Алекс подмигнул и «включил» свое обаяние. Она улыбнулась. – Я буду за переводчика. Мистер Нортон к Вашим услугам, мэм!

Он шутливо поклонился, взмахнув невидимой шляпой и выставив вперед ногу – на манер мушкетеров, и, наконец, соизволил перевести нам то, что здесь происходит.