– Конечно Мила. – ответил он. – мы спасем твою сестру, даже не сомневайся.

Ромэн потрепал ее по темной макушке, и быстро выйдя из шатра, вскочил на коня, которого привел Мирон.

Мы быстро поскакали в сторону поместья Булгакова. Обычно дорога занимала больше трех часов, но они настолько развили скорость, что уложились в два часа.

– Я смотрю у нас сегодня решили все представители вашего табора побывать? – спросил помещик, едва их увидел.

– Мы ищем девушку, которая была у вас сегодня, барин. – сказал барон.

– Была… Красивая такая, молоденькая совсем. – покачал головой мужчина. – была, да вот только она, поняв, что ничего не добьется, уехала.

– Уехала? – переспросил Ромэн.

– Да. Несколько часов уже как. – сказал барин.

Ромэн и Мирон переглянулись.

– Поезжайте в деревню. – сказал помещик.

– Для чего? – не понял Мирон.

– Я, к сожалению, имел глупость сказать ей, что решают вашу судьбу деревенские. Что они не дадут вам жить, а не я. Мне в общем-то все равно. – сказал он.

– Спасибо, барин. – поклонились они.

– Что же нам делать? – спросил Мирон, – мы не может пойти в деревню.

– Можем. У нас нет выбора. – сказал барон, и отметил про себя, что слишком часто начал повторять эту фразу.

Парень промолчал, но барон видел, как тот пересиливает себя.

– Ты цыган, или трус подзаборный?! – гневно прошипел мужчина. – боишься, поезжай домой под мамкину юбку.

– Нет, не боюсь. – сказал парень.

– Значит поскакали! – сказал барон, и первым развернув коня, поскакал от поместья, по дороге, которая вела в деревню.

Она находилась недалеко от поместья Булгаковых.

Они влетели на оживленную улицу, подняв всю пыль на дороге. Местные сразу же уперев руки в бока, повылазили из домов.

– И что вам тут надо, нелюди?! – крикнула какая-то тучная женщина.

– Мы приехали за девушкой! Она была у вас!

– Была, да и сплыла. – засмеялись со всех сторон.

– Верните девушку, люди. – сказал тихо Мирон.

– А если нет? – спросила другая женщина. – Она сама к нам приехала, в нашу деревню. К нам в дом. Нам решать теперь, что с ней делать.

– Откуда в вас столько жестокости?! – спросил Ромэн.

– В нас? Жестокости? Не смешите нас! Это не мы губим ваших людей, а после вас наша молодежь хворает! После вашего приезда, природа озлилась на нас!

– Она озлилась на вас, после вашей глупости и жестокости! – сказал барон, прямо посмотрев в глаза, подошедшему старику, который с интересом наблюдал за всем этим собранием.

– Ну отдадим мы вам девушку, и что дальше? Что нам то с этого?! – спросил он. – Предложите свою цену, цыгане!

– Мы уедем. – сказал Ромэн.

– Вы и так уедете. – усмехнулся старик. – барин вас выгонит. А если начнете сопротивляться, перебьет как собак.

– И чего же ты хочешь, старик? – спросил барон.

– Деревне тяжело из-за неурожая. – сказал он. – у вас есть золото.

– Тебе нужно золото? – усмехнулся на этот раз Ромэн. – И после таких разговоров вы удивляетесь отчего плохо вашей молодежи и почему у вас неурожай? Хорошо. Привезем мы вам золото. Не трогайте только девушку.

Старик покивал головой, и толпа расступилась, пропуская их.

– Прокофий, что это ты задумал то? Какое золото? – спросила горластая баба, до этого громче всех высказывающаяся в толпе.

– Не вникай Аглая. – отмахнулся он. – видишь, как они за свою переживают. Есть у меня пара мыслей.

– Не гневи бога, Прокофий! – сказала женщина.

– А сама-то. Помнится, вы с Настасьей вообще хотели девушку убить. – прищурился мужчина.

Аглая нахмурилась, и пошла прочь, что-то бурча себе под нос. А старик поковылял в сторону погреба, где сидела Надья.

Он поковырялся в замке и дверь со скрипом открылась, пропуская свет в темное помещение.

Он увидел девушку, которая зажмурилась.

– Ну что, красавица, твои приезжали. – сказал он, и подойдя к светильнику, зажег его.

– Вы меня отпустите? – спросила она, прищурившись.

– Отпустим, отпустим…– покивал старик. – вот они кое-что сделают, и отпустим.

– Что вам нужно? – не поняла Надья, – Что вы задумали? Отпустите меня! Мы вам ничего не делали плохого!

– Сейчас может и нет, а может и делали. Кто знает? – посмотрел на девушку старик. – но вот я уверен, что когда мы тебя отпустим, в наши придет беда! Так что есть ли смысл отпускать возможно нашу погибель?

– Вы говорите бред. – покачала головой цыганка. – мы никогда ничего плохого не делали, и не сделали бы!

– Вот вот, милочка. Бы. Уже бы. – сказал старик. – Ты уж нас извини за все, но ты навряд ли отсюда выберешься.

Девушка внимательно уставилась на старика. У нее внутри закипал огонь злости. Еще бы. Когда так не справедливо осуждали и пытались устроить самосуд. Да еще и нажиться на этом хотели.

Надья не знала, что тогда ей двигало.

Может быть обостренное чувство справедливости, может желание жить, но в долю секунды, девушка сама от себя того не ожидая, отпихнула старика, и побежала, что было сил.

Она не заметила, как тот стукнулся головой об полку, висевшую над ними, и упал. Она быстро прикрыла дверь, и побежала мимо домов по огородам, где не было ни единой души.

«Не получится у вас нажиться на мне. Лучше помру, нежели дам совершить табору ошибку. Все равно перебили бы всех.» – думала она, пока бежала.

Через пару километров девушка выдохлась, и обернувшись увидела, что за ней никто не бежал.

«Неужто не заметили?» – подумала она, и дальше пошла быстрым шагом, постоянно оглядываясь.

Надья не знала сколько уже времени прошло, но она постаралась идти вблизи дороги, чтобы если вдруг увидит кого-то из табора, остановить его. Солнце медленно, но верно клонилось к западу.

Девушка надеялась лишь на то, что цыгане выберут эту дорогу, а не другую, через реку…

У нас весь день прошел в заботах.

Сперва нужно было разобрать вещи, потом разобраться в лабиринтах старого здания. Так как при всем огромном желании было нереально запомнить с первого раза, где кухня, где душ, как выйти отсюда. Да и ко всему прочему комнаты были на третьем этаже далеко от лестницы.

Коридоры были все практически одинаковые. Идеально выкрашенные в белую краску. Полы намыты до блеска, и лишь на картинах, которые висели на стенах скопилась пыль.

Комнаты, которые нам выделили были обставлены по минимуму. Большой деревянный шкаф времен СССР, скрипучие кровати и два письменных стола. Иван Аристархович решил выделить нам не три комнаты, а пять.

Все равно сейчас никого кроме нас не было в гостинице.

Ближе к вечеру, мы уставшие от уборки и разложения вещей, решили пойти в столовую, которая находилась на первом этаже.

Там была одна полная румяная женщина, которая увидев нас, сразу же начала ворчать.

– Я-то думала уже не придете, ужин начался час назад!

– Дел много было, вот и опоздали. – сказала Лариса.

– Дел много, важные какие! А мне теперь свое время на вас тратить! – не успокаивалась женщина.

– Вам же за это зарплату платят. Чего вы возмущаетесь? – спросил Петр.

– Молчи лучше, а то в суп плюнет. – ткнул его в бок Миша.

– Поговорите мне еще тут! Копейки мои считаете! В следующий раз закрою все, и никого ждать не стану! – махнула рукой повариха и отвернувшись, начала наполнять тарелки наверно уже остывшим супом и жареной картошкой с котлетами.

– Странные такие все. – сказала Алина, когда мы взяли свои разносы с едой, и сели за дальний столик от раздачи.