– Не дороже любящей тебя девушки и ребёнка!

– Что здесь происходит? Я сейчас полицию вызову!

Амбалы в формах охранников хватают меня под руки и волочат по коридорам мимо зала с отдыхающими – подальше от любопытных, разгоряченных алкоголем гостей. Распахивают дверь одного из полутемных помещений и бросают на холодный черный диван из кожзама. Нос вмиг наполняется запахами плесени и пыли.

– Здесь сиди. Сейчас хозяин решит, что с тобой делать. – Блатным тоном произносит один из них и бросает уничтожающий взгляд в мою сторону. Приняв мои молчание и покорность за послушание, они уходят.

Самое время сваливать. Вот Андрюша удивится – меня нет, а за разбитую бутылку (или бутылки) придется платить ему. Первый этаж, окно без решеток – что же ты, сидишь, Федор и медлишь? Вставай и лезь на улицу, пока цел! Хотя нет, все-таки, это нечестно по отношению к владельцу кафе. Я драку затеял, мне и разгребать… Знала бы Варька, на что я готов ради нее пойти…

Мое ожидание вознаграждается скорым появлением директора. На вид вполне нормальный мужик – невысокий, плотный, коротко стриженный. Смахивает на молодого Бельмондо. Но все же он страхует себя от моей «ярости и мести» сопровождением амбалов. Те прошлись всего ничего, а дышат, как после пробежки. Босс включает свет поярче и складывает руки на груди.

– За что ты его так?

– Вам оно надо? За что? – ершусь я и опускаю голову.

– Если за дело, пойму и накажу. – Удивленно произносит мужчина.

– Он мою подругу обрюхатил и бросил, как использованную вещь. Профессорский сынок, твою мать… – цежу сквозь зубы я. – Девчонка живет в общаге, родители простые рабочие. Скажите, разве так можно?

– Нельзя. Я разберусь с ним.

– Да знаю я, как вы…

– Гниловатый этот Андрюша. – Прерывает меня директор. – За моей дочерью волочился, клинья подбивал, а сам… Как чувствовал я, что подальше Люсю от него надо держать. Спасибо тебе.

Директор дружелюбно пожимает мою руку, а я, похоже, теряю подбородок от удивления. Хорошо, что я не ушел, а прислушался к зову совести. Сохранил честное имя, так сказать. Лица амбалов остаются непробиваемыми. Где их таких невозмутимых набирают?

– Меня Игорь Евгеньевич зовут. Нужно будет чего – звони, приходи. Тебе, кстати, работа не нужна?

Вместо меня боссу отвечает голодный желудок – он некстати издает громкое, позорное урчание. Неудобно-то как!

– Сережа, иди закажи большой сэндвич с ветчиной и картошкой. – Игорь Евгеньевич деловито взмахивает рукой в сторону одного из мужиков.

– Не стоит, спасибо. Я могу купить себе еду, вы не…

– Остынь, сынок. Студент, небось? Подрабатываешь, мечешься по городу в поисках шабашки. Знаю, сам такой был. Уважа-аю. – Босс хлопает меня по плечу. – Пошли, провожу. А этого… не бойся, вряд ли он посмеет дать тебе сдачи.

Но Игорь Евгеньевич ошибается. Я переступаю порог шумного заведения и жадно впиваюсь зубами в горячий сэндвич, принятый из «заботливых» рук Сережи, бреду по шелестящему под ногами снегу, наполняясь томительным, сладостным предвкушением от скорой встречи с Варей.

– Эй, мститель. – Из раздумий меня вырывает сначала присвистывание, а потом и голос Андрея. – Я не привык проигрывать в драке.

Федор.

«Ты уже проиграл, козел! Судьбе, жизни, своей совести», – хочется выкрикнуть, но я оставляю слова при себе. Дожевываю кусок и неохотно выбрасываю сэндвич в мусорное ведро (да простит меня Игорь Евгеньевич).

Начинается снегопад. Снежинки мельтешат в свете уличного фонаря, освещающего площадку перед баром. Не самое удачное место для драки, но Андрюшу, похоже, это не останавливает. Он прет на меня буром, не обращая ни малейшего внимания на толпу, некстати вывалившуюся из двери.

Снег царапает щеку, когда мы падаем на землю. Кулак Андрея визжит возле уха, но я выставляю предплечье и даю отпор. Опрокидываю парня на спину и замахиваюсь, на долю секунды уловив блестящий в свете фонаря взгляд. Дерзкий, ненавидящий, режущий, как стекло.

– Я завалю тебя, сученыш… – шипит он, брызжа слюной мне на лицо.

– Посмотрим. – Цежу сквозь зубы и подкрепляю ответ ударом в челюсть.

Кровь Андрея, хлынувшая из рассеченной скулы, обволакивает мои пальцы липким теплом. Мне нравится чувствовать его страх, нравится, как запах крови касается моих ноздрей. Хочу, чтобы он тоже ощущал боль, как в скором времени ее будет чувствовать Варя, рожая этому недоноску малыша. В животе разливается тупая боль от точного удара Андрея коленом. Моя хватка слабеет. Андрей извивается подо мной и освобождается из захвата. Толкает меня на спину и заносит кулак над головой.

– За что? – кричит он, обрушивая кулак на мои сомкнутые в защитном блоке предплечья. – Неужели, из-за подруги? Или она не подруга тебе, а Федюня?

– Пошел ты.

Мы бьем друг друга отчаянно и жестоко, катаемся по влажному свежему снегу. Кричим. Плюемся кровью. Выкрикиваем ругательства. Перед глазами словно мелькает яркой вспышкой оранжевый шар. Он взрывается тысячами разноцветных конфетти, когда мой затылок касается грязного, истоптанного нашими ногами снега…

– Игорь Евгеньевич, еле разняли!

Похоже, тот самый амбал Сережа. Да, точно он – склоняется и напряженно всматривается в мое лицо. К его размытому силуэту добавляется такой же размытый облик Игоря Евгеньевича.

– Ну вы и устроили, ребятки. Может, скорую вызвать?

– Не надо. Я в порядке. – Кривясь от боли, я перекатываюсь набок и пытаюсь подняться.

– Давай помогу. – Сережа протягивает крепкую руку. – Зайди внутрь, умойся. Идти можешь?

– Да, я в норме. А где…

– Вон там валяется. Не хило ты его отделал, молоток! Позвонил папаше, сейчас сюда личный водитель приедет. Уходить тебе надо, малец. Евгеньич такси уже вызвал.

– Пойду, умоюсь.

Игорь Евгеньевич предлагает мне остаться в баре и отдохнуть, но я вежливо отказываюсь, не желая пользоваться его гостеприимством. Умываюсь и прижимаю оторванные лоскуты куртки к груди. Ее давно нужно было выбросить и купить что-то новое и более стильное.

– Спасибо тебе за это, Андрюша. – С долей сарказма улыбаюсь своему отражению в зеркале.

Тепло от печки мягко касается саднящей кожи, когда я опускаюсь на сиденье такси.

– Позвони завтра, мало ли… Может, помощь нужна? – Игорь Евгеньевич неуклюже жмет мою руку и зябко кутается в распахнутую на груди куртку.

– Спасибо вам за все. – Киваю я и сую визитку в карман.

Водитель трогается с места. Свет фар разрезает вечернюю тьму, освещая опустевшую площадку и отъезжающий автомобиль папаши-профессора. Андрюша не угрожал расправой, не жаловался, напротив, отбивался от воплей и расспросов отца. Он просто уехал, метнув в мою сторону уничтожающий взгляд. Уехал, потому что я прав, а он… просто слизняк.

Во внутреннем кармане куртки оживает телефон. Прикрытый корочкой студенческого билета, аппарат удивительным образом не пострадал. Мне не хочется шевелить рукой, двигать разбитыми пальцами, но настойчивый абонент не оставляет выбора.

– Да, – отвечаю той, из-за кого я все это затеял.

– Федька, так ты приедешь? Лика, между прочим, уже пришла. – Колокольчиком звенит голос Вари.

Приеду ли я? Вряд ли. Разве что, если пожелаю вызвать у нее жалость. И при чем здесь Лика?

– Варька, я сейчас не в том виде, чтобы показываться на людях.

– Что случилось? – она вмиг меняет тон.

– Я подрался с Андреем.

– Господи, Федечка, а зачем? Я же не просила вмешиваться, я же… Что же теперь будет? Ты хоть знаешь, на что способен его папа? Фе-едь, а вдруг тебя отчислят?

– Не отчислят. Андрюша чувствует себя очень виноватым, будь уверена. И папа его меня видел.

– Господи, что же ты натворил, Федька? Я же не…

– Варь, завтра поговорим. Если я буду в состоянии встать с кровати. Пока, Варюха.

– До завтра, – сдавленно шепчет она и отбивает вызов.