– Ты боишься меня… Это хорошо, – он приблизился к ней, и теперь Миранда рассматривала узел галстука у него на шее. Поднять глаза и посмотреть ему в лицо у нее по-прежнему не хватало сил. В следующую секунду знакомые тонкие аристократичные пальцы коснулись ее подбородка, вынуждая приподнять голову, и Миранда встретилась глазами с темным взглядом, в котором мерцали алые искры. Оттого, что он стоял так близко, от его прикосновения, от звенящего между ними напряжения, от хорошо знакомого ощущения магической мощи Реддла, от страха перед неизвестностью ее точно пронзило электрическим разрядом и парализовало одновременно.
– Столько месяцев прошло с нашей последней встречи, а ты так ничего не хочешь сказать мне? На тебя это не похоже, – в таком родном голосе, который одновременно казался ей самой сладкой музыкой и самым страшным кошмаром, звучала издевка.
Миранда молчала, неотрывно глядя ему в глаза. Перед ней, вне всякого сомнения, стоял тот Том, которого она хорошо знала, – восемнадцатилетний, ни капли не изменившийся с их последнего прощания в августе 1945-го. Ее обоняния коснулся холодный аромат его одеколона, и она судорожно вздохнула, заталкивая крик обратно. Все ее силы были направлены на борьбу с самой собой, причем Миранда сама толком не понимала, что произойдет под действием этого магнетического взгляда, если самообладание ей откажет – она разрыдается, упадет без сил или закричит.
– И все-таки попробуй что-нибудь сказать, – предложил Реддл тихо. – Даже Люциус и Нарцисса сейчас попытались пролепетать что-то в свое оправдание, хотя объяснить свое предательство им было решительно нечем. Но они так старались, что я им даже почти поверил… Может, и ты скажешь что-нибудь, Мири?
– Я не стану оправдываться, – прошелестела она едва слышно. – Я поступила так, как должна была. У меня не было выбора…
Эти слова оказали поистине разрушительное воздействие и прорвали невидимую плотину. Реддл отпустил ее и стремительно отступил назад, глядя на Миранду с яростью. Глаза заалели, темная радужка полностью пропала, и эта бушующая злость лишила ее последних крох уверенности в себе.
– «Не было выбора»?! – гневно выплюнул он, явно не поверив собственным ушам. Голос понизился, превращаясь в угрожающее, совершенно змеиное шипение. – Так ты это называешь?! Ты предала меня! Дважды!
Она молчала, чувствуя, что ее последние слова оказались тем самым неверным громким звуком высоко в горах, который вызвал сход лавины – беспощадной и разрушительной, способной растереть ее в порошок, не оставив и воспоминания. Ярость Тома сгустилась, запульсировала в воздухе, огонь в светильниках грозно загудел. Миранда судорожно вздохнула – казалось, что кислороду что-то мешало свободно поступать в легкие.
– Я видел тебя во время битвы за Хогвартс. Ты помогала моим врагам, встала на сторону Ордена Феникса, сражалась с моими слугами! И это при том, что ты сама клялась мне когда-то в преданности! Знаешь, сейчас я начинаю думать, что ты тогда была права, и стоило взять с тебя Непреложный Обет. Возможно, он стал бы для тебя уроком! А потом? У тебя было одно-единственное поручение, но и его ты не выполнила, и по твоей вине я был вынужден скитаться в виде бестелесного духа на месяц дольше, чем мог бы! Знаешь, сколько возможностей оказалось упущено за этот месяц? И не в последнюю очередь благодаря твоему отцу, который успел выследить и сдать Визенгамоту тех моих слуг, кто еще оставался на свободе! Интересно, ты вообще можешь себе представить, каково это – лишиться собственного тела, голоса, магии, быть не в силах сделать хоть что-то и полностью зависеть от воли строптивой девчонки, которая внезапно решила показать характер? На что, интересно знать, ты рассчитывала? Что я никогда не вернусь? Не призову тебя к ответу?! Я не раз говорил тебе, что твое дешевое благородство однажды выйдет тебе боком! Так и произошло, и твое предательство…
– Предай я тебя по-настоящему – и сейчас ты не стоял бы передо мной! – выкрикнула Миранда, выйдя из себя от этих упреков. Не у одного Тома накопилось достаточно претензий, и молча стоять под напором его гнева она больше не могла. – Захоти я предать тебя по-настоящему – и я отдала бы последний крестраж Гарри, чтобы он уничтожил его так же, как остальные!
От его ярости потухли свечи в канделябрах, будто порыв штормового ветра пронесся по комнате, и осталось только догорающее пламя камина. Гостиная медленно погружалась во мрак, и в этом красноватом свечении ей показалось, что сейчас он ударит ее – даже не станет прибегать к привычному Круциатусу, а намеренно опустится до маггловских приемов, чтобы только выплеснуть свою ярость непосредственно на виновницу случившегося. Молодец, Миранда, смогла в очередной раз довести лорда Волдеморта до состояния бешенства за считанные минуты! Наверное, даже Гарри не мог похвастать подобным талантом!
– Но я этого не сделала! И знаешь, почему? Потому что я никогда не желала тебе смерти! – несмотря на очевидную самую правильную тактику заткнуться и попробовать переждать бурю, она продолжала говорить. Гнев Тома пугал ее, однако она явно не испытывала такого же ужаса, который пережили сегодня Малфои и чувствовали бы любые другие волшебники, очутившиеся на ее месте. И Миранда понимала причину – сейчас она видела перед собой не лорда Волдеморта, нагонявшего суеверный страх на всех ее знакомых, а своего мужа, которого она знала. И дело было не только в человеческой внешности. Но Том сам вложил ей в руки оружие против себя – поливай он ее ледяным презрением, начни он ее пытать сразу же, как Малфоев – и она поняла бы, что перед ней лишь лорд Волдеморт, и никто иной. Тот, кому плевать на окружающих людей, кто видит в них только средства для достижения цели.
Но поразительным было то, в какой гнев он пришел из-за одной-единственной фразы, как он начал обвинять ее в случившемся – и это при том, что прошлым летом среди его арестованных сторонников хватало людей, кто открыто отрекался от бывшего хозяина! Но нет, Реддл пришел в такую ярость из-за предательства какой-то девятнадцатилетней девчонки, которую он несколько десятилетий в глаза не видел!
Вывод один: из всех предательств именно ее было для него особенно болезненным.
В душе что-то дрогнуло. Вильгельмина была права, к жизни вернулся гибрид Тома Реддла и лорда Волдеморта. Пусть сейчас перед ней лорд Волдеморт, и именно он изливает свой гнев на нее, но тот Том, ее Том, все еще жив и тоже стоит перед ней…
– У меня не было выбора, потому что ты мне его не оставил, – выговорила она через силу, не отрывая глаз от его лица и пытаясь рассмотреть в нем хоть какие-то черты того человека, ради которого она однажды отказалась от своей предыдущей жизни. – Я видела, что творили твои Пожиратели Смерти в Хогвартсе, что они делали со студентами – и все это при твоем попустительстве, ведь они твои слуги! Как ты мог допустить подобное? Ты сам видел, во что превратился Хогвартс за тот год, какой тюрьмой и камерой пыток одновременно он стал? И это твоя любимая школа, место, которое всегда было тебе дороже всех на свете!
Реддл молча смотрел на нее, волшебная палочка чуть подрагивала в красивых пальцах, но на Миранду он ее пока не направил.
– Но ладно Хогвартс, а как же все твои жертвы? – спросила она негромко, стараясь, чтобы голос звучал ровно. В чем можно было не сомневаться – так это в том, что излишняя эмоциональность будет лорда Волдеморта только раздражать. – Ты в самом деле считаешь, что эти сотни убитых мужчин, женщин можно оправдать твоими планами по созданию идеального мира? По обретению абсолютной власти? Неужели это все в самом деле стоит того?
На его лице промелькнуло утомленное выражение, и Миранда кивнула, отвечая на свой предыдущий вопрос.
– О чем это я, конечно, считаешь… Но что ты сотворил с собой, Том? Шесть крестражей! Шесть, серьезно? Ради чего? – в красном взгляде за гневом вдруг промелькнул отблеск какого-то живого чувства, но Миранда не успела уловить его и понять, что это было. – А убийство годовалого ребенка? Мерлин, как ты мог на самом деле увидеть в нем угрозу? До чего ты дошел, разорвав душу на столько частей, в кого ты превратился? Ты же был человеком когда-то! Почему ты решил отказаться от этого, пошел по такому пути? Неужели это в самом деле сделало тебя счастливым?
