– А разве подобное возможно? – на лице Геннадия Григорьевича радость и эйфория в один миг сменились на острое недоверие. – Моих товарищей по «Липкам» часто используют в качестве подопытных кроликов. Вон, – голова Геннадия Григорьевича качнулась в сторону пустой койки, – Владика и Толяна вторую неделю как увезли в какое-то НИИ. Естественно, только по их личному согласию. Обещали вернуть как новенькими. Вот, только, меня не взяли. Не предлагали даже. И тут заявляетесь вы. Подполковник Деев, а какую контору вы представляете? Что-то мне подсказывает, что ваша контора далека от медицины. И почему сразу полноценным человеком? Владику всего-то обещали левую руку вылечить. А Толяна вообще взяли попытаться. В чём подвох? Я готов замочить с десяток другой недругов, только не могу этого сделать по вполне понятной причине.

Поток вопросов быстро иссяк. Геннадий Григорьевич элементарно выдохнулся и успокоился. Николай Павлович, будто в первый раз, окинул бывшего майора взглядом. А Геннадий Григорьевич весьма умный малый, и сообразительный, к тому же. По крайней мере, он с ходу сумел задать несколько очень даже неприятных вопросов.

– Так в чём подвох? – гораздо более спокойно произнёс Геннадий Григорьевич. – Ваше предложение связано с риском? Со смертельным риском? И-и-и…, – Геннадий Григорьевич неловко замялся, – в качестве кого я вам нужен?

Любое терпение имеет предел, Николай Павлович не выдержал и улыбнулся. Приятно, чёрт побери, очень приятно работать с профессионалом. Всё равно приятно, даже если он инвалид и прикован к инвалидному креслу. Ну или к кровати.

– Геннадий Григорьевич, – Николай Павлович сел на табуретке прямо, пальцы сами собой сложились на животе в замок, – два года назад вы лишь внешне были похожи на военного бюрократа, который едва помнит, из какого конца автомата Калашникова вылетает пуля. Большая звезда на погоне, чистенькая парадная форма, карандаш и ручка в нагрудном кармане. И, как довершение картины, чёрный дипломат. Но на самом деле вы были специалистом экстра-класса.

Вы можете мне не верить, можете смеяться, можете плюнуть мне в лицо. Последнее я как-нибудь переживу. Но вы и в самом деле нужны нам по вашему основному профилю – специалист по выживанию.

От такого признания Геннадий Григорьевич даже растерялся. В его голове никак не может уложиться мысль, а как это возможно? Почти парализованный инвалид, и вдруг специалист по выживанию? Это как правоверный мусульманин специалист по разведению свиней.

– Пусть мы с вами давно расстались, – Николай Павлович заговорил вновь, – но я поднял документы и пораспрашивал ваших бывших сослуживцев. По их словам, вас можно было забросить хоть в Сахару, хоть на вершину Эвереста, хоть в непроходимые джунгли Амазонки в одних носках, но вы один хрен сумеете выбраться и вернуться к цивилизации. За время вашей службы вам довелось пройти буквально через все «горячие точки», в которых только довелось побывать солдатам и офицерам сначала советской, а потом и российской армии. Ну, не считая Сирии, конечно же. Там сейчас ваши ученики шороху наводят.

К вам даже кличка пристала весьма выразительная – Верблюд, – Николай Павлович поднял указательный палец. – А всё из-за того, что вы были выносливы как верблюд. Вы могли сутками идти по маршруту, подолгу обходиться без еды и даже без воды. Усталость была не властна над вами. Ветераны ВДВ молили о пощаде и плакали как дети малые, когда в очередном тренировочном походе вы загоняли их до полного изнеможения, а сами при этом продолжали идти с полной выкладкой.

– Это всё в прошлом, – Геннадий Григорьевич опустил глаза. – Теперь я не могу самостоятельно даже сходить в туалет. А носки мне ни к чему. Тем более интересно, в чём главный подвох. Уж извините, но мне упорно не верится, будто я нужен вам как специалист по выживанию. В моём нынешнем состоянии я не могу даже преподавать или хотя бы вести блог в Интернете.

Великолепно! Николай Павлович мысленно потёр руки. Его визит в «Липки» оказался как никогда кстати. Не исключено, что ещё через год-два и Геннадий Григорьевич просто загнулся бы от тоски. В самом лучшем случае ему удалось бы совладать с компьютером и переселиться в Интернет. Его блог для выживальщиков несомненно пользовался бы бешенной популярностью.

– Пока вы не подпишите договор и подписку о неразглашении, никаких подробностей, – Николай Павлович рубанул ладонью воздух. – Но в одном вы правы: моя контора и в самом деле не имеет никакого отношения к медицине. Полное исцеление, так сказать, побочный эффект.

– А, разве, такое возможно? – на лице Геннадия Григорьевича вновь выступило неверие.

– Как ни странно, возможно. Но, с вашего разрешения, я продолжу, – Николай Павлович перевёл дух. – Повторяю ещё раз: вы нужны нам как специалист по выживанию экстра-класса. Главный подвох в том, что вы либо исцелитесь полностью, либо умрёте мучительной смертью.

– Это как? – Геннадий Григорьевич слабо усмехнулся. – Меня подвесят за ребро? Зажарят на сковородке? Или, может быть, разорвут на куски?

– Скажу так: жажда убивает быстрее голода. Сами понимаете, это весьма мучительная смерть.

– Что-то у вас не клеится, – Геннадий Григорьевич нахмурился. – Уж слишком ваши слова похожи на грандиозный розыгрыш.

Проклятье, Николай Павлович тряхнул головой. Ещё немного и вербовка сорвётся. Бывшему майору ВДВ и в самом деле приходилось умирать и от голода, и от жажды. Самим фактом обезвоживания организма с фатальным исходом его не напугать и не удивить.

– Хорошо, – Николай Павлович кивнул, – попробую объяснить иначе. Представьте себе, что вас как следует накормили, напоили, переодели в лёгкий комбинезон, а потом оставили прямо на полу в пустой комнате. И сколько вы сумеете протянуть в этой самой комнате без еды и воды?

– Неужели вы не обеспечите меня даже ампулой с ядом? – в голосе Геннадия Григорьевича проскользнул сарказм.

– Ядом мы вас обеспечим. Только, опять же, никакой гарантии: он либо сработает, либо нет.

– Какова вероятность, что яд, всё же, сработает?

– Пятьдесят на пятьдесят, – тут же ответил Николай Павлович.

– А если получится, то я вновь стану полноценным человеком? То есть, смогу ходить, бегать, стрелять, бить недругам морды и любить женщин. Никаких палочек и костылей. Я правильно вас понял?

Во чёрт, Николай Павлович отвёл глаза, ещё один очень неприятный вопрос. Однако чуйка старого вербовщика категорически запретила врать.

– То, что вы перечислили, – максимально возможный вариант, – нехотя произнёс Николай Павлович. – Вполне возможны и промежуточные варианты. Поймите главное – тут уж как карта ляжет. Наши головастики могут только гадать. Есть некая область возможностей от медленной мучительной смерти и до полного исцеления. Но что в итоге получится, – Николай Павлович пожал плечами. – Как я уже говорил, полное исцеление – это побочный результат. Будь вы здоровым человеком, то мучительная смерть вам бы не грозила, но и лечиться столь странным образом вам также не пришлось бы.

– Странное, очень странное дело вы предлагаете, – морщины на лбу Геннадия Григорьевича собрались в одну большую складку.

Николай Павлович тайком скрестил за спиной пальцы. По крайней мере, удалось объяснить, что столь странное предложение не грандиозный розыгрыш. Хотя, нужно признать, очень даже на него похоже.

– Я не собираюсь на вас давить и требовать немедленного ответа, – Николай Павлович заговорил вновь. – Могу предложить вам на раздумья три дня. Хотя нет, пусть будет неделя. Обмозгуйте всё как следует и примите решение. Да, да, именно так мы и сделаем – я позвоню вам в следующий четверг. Но это, – Николай Павлович вновь стал очень серьёзным, – должно быть окончательное решение.

Врать не буду: с добровольцами у нас негусто. Хотя… Говоря откровенно, паршиво, – Николай Павлович махнул рукой. – Но и возиться с тем, кто всё сомневается и никак не может решиться, мы тоже не будем. Тут либо в прорубь с головой, либо сиди на берегу и не пищи. На этом разрешите раскланяться.