Губы Михаила Владимировича сжались в глубокой задумчивости, руководитель «Синей канарейки» принялся переваривать информацию. Когда у тебя две руки, две ноги и ты сам можешь сходить хоть в туалет, хоть в магазин, то мысли о незавидной судьбе инвалидов редко приходят в голову. Если вообще приходят.

– В «гениальной идее» нашего физика всё же есть рациональное зерно, – Николай Павлович продолжил объяснение. – Пусть строительство коммунизма мы забросили, но и диалектику так никто и не отменил. Как, кстати, и нехватку добровольцев. Если обратное исцеление и в самом деле сработает, то наш проект получит огромный отряд добровольцев. Инвалидов более чем предостаточно. Среди них вполне хватает как бывших спецназовцев, так и бывших хакеров.

Так почему бы нам и в самом деле не уложить в «малахитовую капсулу» инвалида? – Николай Павлович выразительно поднял указательный палец. – Исцеление – это же такая конфетка, очень сладкая, между прочим. Тем более, у меня на примете уже есть подходящий кандидат. Получится – великолепно. Не получится… Ну что же, – Николай Павлович пожал плечами, – добровольцы иногда гибнут, а перед этим печальным событием в обязательном порядке дают соответствующие расписки.

На лице Михаила Владимировича отразилась глубокая задумчивость. Николай Павлович проработал с руководителем «Синей канарейки» более чем достаточно долго. Михаил Владимирович не имеет дурной привычки цепляться всеми конечностями за однажды принятое решение. Его вполне можно переубедить. Главное, действовать фактами, желательно проверенными и убойными, а не давить эмоциями.

– Признаться, мне и самому в пятьдесят лет удалили аппендицит. Я до сих пор помню то беспомощное состояние и эмалированную «утку» в руках молоденькой медсестры, – на щеках сурового начальника проступил лёгкий румянец.

Хорошо, – широкая ладонь Михаила Владимировича с треском опустилась на столешницу, – даю тебе моё благословление. Но сперва всю информацию по кандидату мне на стол. Точнее, – Михаил Владимирович недовольно поморщился, – в эту «модную электронику».

Штатный физик Алексей Остовский и в самом деле уже на следующий день забыл о своей «гениальной идее». Однако сама идея запала в душу Николая Павловича. Ведь именно на нём лежит отбор, вербовка и сопровождение добровольцев. Список, что был предложен руководителю «Синей канарейки», от того и получился куцым, что найти этих самых добровольцев ох как сложно. Ещё на стадии выборки отсеивается львиная доля потенциальных игроков. А тут такая удача! Такая конфетка! Слишком сладкая и желанная для того, кому опостылело жалкое существование на этом свете и кого уже давно манит другая сторона бытия.

Через неделю после памятного разговора с Михаилом Владимировичем Николай Павлович сошёл с пригородной электрички на станции Горино в дальнем Подмосковье.

На серый бетонный перрон выплеснулась большая толпа пассажиров с сумками и рюкзаками, хотя на календаре всего лишь четверг. А всё потому, что эта станция конечная, электричка дальше не идёт.

Обгонять общий поток ни к чему. По металлической лестнице Николай Павлович неторопливо спустился с перрона. Самое начало августа, погода – благодать! Чёрный деловой пиджак повис через левую руку. И без него жарко. Горино, в недалёком прошлом деревня, а теперь дачный посёлок, находится чуть в стороне. Вызывать такси бесполезно, если только поймать частника. Да и зачем? Николай Павлович вдохнул полной грудью свежий лесной воздух. В столь чудный день можно и нужно пройтись пешком. Тем более, цель далёкого путешествия совсем недалеко.

Добротная асфальтированная дорога привела к тихому интернату с милым названием «Липки». Только, вопреки милому названию, суть у этого заведения печальная. Интернат принадлежит Министерству обороны России. Здесь, на полном государственном пансионе, живут инвалиды, бывшие военные, которым не повезло получить серьёзные физические увечья, но при этом остаться в живых.

Трёхэтажное здание с широкими квадратными окнами утопает в зелени. Величественные липы с широкими шаровидными кронами обступают его со всех сторон. Николай Павлович склонил голову на бок. Весьма красиво и уютно. Даже парк с асфальтированными дорожками и декоративными клумбами и тот засажен липами. Несведущий человек непременно подумал бы, что здесь находится санаторий, причём обязательно очень дорогой и только для очень крутых.

Широкое крыльцо с прямоугольным навесом обделано красными керамическими плитками. Николай Павлович толкнул большую стеклянную дверь. В вестибюле, за стойкой администратора, сидит молоденькая и весьма симпатичная медсестра. Кристально белая шапочка задорно сдвинута на затылок. На лоб спадают белокурые прядки. Однако, Николай Павлович повернул голову, напротив стойки администратора, возле деревянной тумбы, сидит охранник в серой форме. Немолодой, но весьма крепкий на вид, дядька подозрительно сощурил глаза при виде незнакомого посетителя.

По долгу службы Николаю Павловичу так много и так часто приходится бывать незваным гостем в самых разных учреждениях и конторах, что он давно усвоил простую истину – лучше не пытаться самовольно проникнуть во внутрь. Гораздо легче и быстрее сразу же обратиться к администратору, или кто там засел на входе.

– Добрый день, меня зовут Николай Павлович Деев, майор ВДВ. Вот мои документы, – правая рука протянула молоденькой медсестре паспорт и военный билет. – Я пришёл проведать моего давнего знакомого Геннадия Григорьевича Мастэна. Можно ли к нему пройти и в какой палате он находится?

Охранник напротив стойки администратора тут же успокоился и вновь задремал. Ну и правильно, Николай Павлович вновь повернулся к молоденькой медсестре. Документы самые что ни на есть настоящие. Если администратору придёт в голову проверить их, то дежурный в Министерстве обороны тут же подтвердит существование майора ВДВ по фамилии Деев и даже правильно опишет его внешний вид. Другое дело, что в части, где якобы служит майор Деев, о его существовании не ведает даже командир.

Давно проверенная тактика и на этот раз не подвела. Молодая медсестра быстро пробежала глазками по раскрытым документам.

– Геннадий Григорьевич Мастэн находится в девятнадцатой палате, это на первом этаже, – администратор обворожительно улыбнулась. – Сейчас как раз время для приёма посетителей. Вы можете к нему пройти. Только наденьте халат и бахилы. У нас с этим строго.

– Непременно, – Николай Павлович запихнул паспорт и военный билет в нагрудный карман рубашки.

Вешалка с халатами для посетителей и пластиковая корзина с синими одноразовыми бахилами нашлись тут же возле стойки администратора.

– Скажите, пожалуйста, – Николай Павлович накинул на плечи почти белый халат, – а часто ли у Геннадия Григорьевича бывают посетители?

Тень задумчивости тут же накрыла личико молоденькой медсестры.

– На моей памяти Геннадия Григорьевича от силы раза два навещали престарелые родители. Да, – личико медсестры тут же просветлело, – ещё раза три-четыре приходили его бывшие сослуживцы.

– Благодарю вас, – напоследок Николай Павлович вежливо склонил голову.

То, что у Геннадия Григорьевича с посетителями негусто – очень хорошо. Очень слабые социальные связи. Одиночку гораздо легче подбить на смертельно опасную авантюру, нежели отца многочисленного и дружного семейства.

Интернат с милым названием «Липки» очень даже ничего. Правительство России наконец-то осознало простую истину: если народ не будет содержать свою армию, то ему всё равно придётся содержать армию, только чужую. Да и на военной медицине перестали экономить. Ремонт в «Липках» был не так давно. Пусть на пятёрку он не тянет, но четвёрка более чем твёрдая. Само здание построено во времена СССР, но с тех пор его внутреннее убранство существенно преобразилось. Заменены все без исключения двери. На окнах вместо деревянных рам с щелями в палец толщиной появились современные стеклопакеты. Подвесной потолок выложен белыми квадратными плитками. Вместо ламп накаливания со стальными круглыми абажурами появились квадратные светильники с четырьмя длинными лампами. Николай Павлович прищурился, может быть даже на светодиодах.